— Это действительно благородный поступок, милый. Я не могу сказать, что мы не разочарованы тем, что ты не возьмешь под свой контроль семейную компанию, но это просто потому, что нам грустно терять такого умного и талантливого человека, как ты. Надеюсь, делая это, ты дашь другим шанс занять твое место в мире маркетинга. — Я согласен, — добавил папа. — Мы желаем тебе только самого лучшего. — Спасибо вам. — Их принятие позволило мне снова вздохнуть свободно. В конце концов, не имело значения, одобрили бы они мой выбор или нет. Пришло время жить своей жизнью, а это означало принимать решения, с которыми я мог бы жить. Я хотел добиться большего, чем просто поставить галочки в каком-то генеральном плане, который мои родители разработали для меня. И что еще более важно, мне нужно было маршировать в такт моей собственной музыке. Не их. Но это не означало, что их принятие не было оценено по достоинству. Нелли захлопала в ладоши и сказала: — Теперь, когда мы со всем этим разобрались… давайте поедим! ЭПИЛОГ БРУК Родители Корбина устраивали вечеринки на каждый праздник, но Четвертое июля был моим любимым. Мы встречались почти полтора года, так что я официально присутствовала на каждом празднике, который они устраивали в течение этого времени. А фейерверк над озером был, бесспорно, самым лучшим. Конечно, они делали нечто подобное в канун Нового года, только это было совсем не то же самое. Было что-то такое в теплой погоде в сочетании с яркими красками неба и стрекотанием сверчков вдалеке, что завершало весь вечер. — Они почти готовы привести их в действие, — сказал Корбин, подходя ко мне сзади и привлекая мое внимание. — Давайте. Я пожала плечами, глядя на трех своих лучших подруг, стараясь не слишком много прочесть в их улыбках. Корбин никогда особо не любил отдыхать… пока мы не начали встречаться. Даже сейчас, хотя ему нравилось посещать вечеринки в доме своих родителей, он не проявлял особого энтузиазма по поводу этих мероприятий. Однако в течение последнего месяца было похоже, что он не мог дождаться этого, что нам всем показалось немного странным. На самом деле так странно, что все три девушки были убеждены, что именно сегодня вечером Корбин задаст этот вопрос. Эта мысль взволновала меня, но я не хотела обнадеживать себя. К тому же, мы были так счастливы. Помолвка ничего не изменит, только углубит его. Ему не было необходимости доказывать мне свою преданность, но было бы забавно спланировать следующую часть нашей совместной жизни. За последние несколько месяцев было еще несколько похожих случаев, когда мы все думали об одном и том же, но ни в один из этих случаев он не сделал предложения. Так что это вполне может быть то же самое. И если быть честной, я не знала, сколько еще раз я смогу обнадеживать себя, не испытывая при этом разочарования, если этого не произойдет. Больше всего на свете я хотела выйти замуж за Корбина. Это было то, что мы обсуждали несколько раз в начале наших отношений, но с тех пор об этом не упоминалось. Я была уверена, что он вернется к этой идее после того, как я перееду к нему, что произошло незадолго до Рождества, после того как Филлис решила жить в учреждении вспомогательного ухода. Но, тем не менее, ничего не было сказано о браке — или вообще о будущем. С другой стороны, мы оба были заняты подготовкой к будущему. Я наконец-то стала настоящим учителем в школе, в которой помогала, а Корбин занялся своей некоммерческой организацией, которая выстрелила и превзошла все наши мечты. Мое предположение состояло в том, что он просто был счастлив, что мы живем вместе, что он не чувствовал, что его торопят идти к алтарю. С чем я была согласна до тех пор, пока не перестала надеяться на предложение, которого никогда не произойдет. Если бы сегодняшний вечер оказался таким же, как все остальные — то есть закончился бы без кольца на моем пальце — мне пришлось бы взять себя в руки и начать разговор. Ни по какой другой причине, кроме как узнать, что он об этом думает. — Удачи, — прошептала Нелли, обнимая меня. Корбин рассмеялся. — Мы никуда не уходим. Не нужно прощаться. — О, тогда куда ты ее забираешь? — Слава Богу, что Мэди умеет прикидываться дурочкой. Она делала это столько раз, что даже когда знала ответ, было правдоподобно, что она его не знает. Я погладила ее маленький животик и улыбнулась ей в лунном свете, который освещал весь двор. — Мы собираемся посмотреть фейерверк с причала. В прошлом году было слишком шумно, поэтому Корбин хочет сесть достаточно далеко, чтобы наслаждаться шоу и при этом иметь возможность поддерживать беседу. — О чем бы он хотел поговорить, наблюдая за фейерверком? — Мэди не унималась, вероятно, пытаясь вынудить Корбина ответить за себя. Что она и получила, когда он сказал: — Ничего конкретного, но если я хочу поговорить о фейерверке или указать, какие из них мне нравятся больше всего, это трудно сделать, когда у меня звенит в ушах и вокруг собралось около сотни человек. Не говоря уже о том, что в прошлом году меня съели комары из-за того, что я сидел в траве, так что я пытаюсь избежать повторения подобного. Мэди закатила глаза и прогнала нас прочь. — Отлично. Тогда продолжайте. Приятного общения. Джулия схватила меня за руку и сжала мои пальцы. — Развлекайся. Я нервно отшутилась от них и последовала за Корбином через задний двор к причалу. Озеро огибало заднюю часть дома, и то место, куда он хотел пойти, было самым дальним, что обеспечивало почти полное уединение. Однако это был не первый раз, когда он решил отвести меня туда, будь то во время вечеринки или после ужина случайным воскресным вечером. Так что на самом деле его желание посидеть там не обязательно что-то значило. — Что происходит с твоими друзьями? — спросил он, держа меня за руку и ведя вокруг изгиба озера. — Они вели себя странно. — Они всегда ведут себя странно. — И именно так это и было. На самом деле в этом не было ничего необычного. — Это правда, но они просто… Я не знаю, сегодня вечером хуже, чем обычно. Я пробурчала что-то себе под нос, отказываясь отвечать на его вопрос. Однако он был прав. Девочки вели себя очевидно, но я не могла точно сказать ему почему. Если бы они были правы, это могло бы помешать ему довести предложение до конца. Если бы они были не правы, я бы не хотела, чтобы он думал, что на него оказывают давление. В конце концов, бормотание показалось лучшим ответом. Когда показался причал, у меня перехватило дыхание. Внутри беседки были развешаны мерцающие гирлянды, и, насколько я могла видеть, в ведерке для льда на скамейке стояла бутылка шампанского. В какой-то момент он, должно быть, пришел сюда — вероятно, пока я была с девочками — и расстелил одеяло на плавучем доке, в центре которого мерцала одинокая свеча. Как бы тяжело это ни было, мне нужно было попридержать свои надежды. Он был безнадежным романтиком, так что это не обязательно что-то значило. Но было бы ложью, если бы я сказала, что мой желудок не переворачивался от волнения при мысли о том, что мне сделают предложение под фейерверк в мой любимый день в году. — Ух ты, Корбин… Зачем все это? — Мы никогда не проводим много времени наедине во время праздников, и я знаю, как сильно тебе понравилось Четвертое июля в прошлом году, поэтому на этот раз я хотел сделать что-то особенное. — Он отпустил мою руку и сделал несколько шагов к беседке, чтобы взять бутылку шампанского. Указав на весельную лодку, я спросила: — Почему бы нам не вытащить ее и не понаблюдать за фейерверком с воды? Я не могу придумать ничего более романтичного, чем это. Он взглянул на крытую лодку, а затем снова на меня, лунный свет высветил складки у него на лбу. — Ты хочешь выплыть в ней? Сейчас темно, и никто не знает, что находится в воде. Я была хорошо осведомлена о его возражениях, когда речь зашла о лодке. Некоторое время назад он сказал мне, что встречался с Линдси на прошлогодней охоте за пасхальными яйцами, и он не хотел омрачать наш опыт этим воспоминанием. Но с тех пор, как это случилось, прошло больше года. Пришло время создавать новые воспоминания. — Меня не волнует, что находится в озере. Я не прошу купаться в нем. Я просто подумала, что было бы неплохо быть окруженными красочными отражениями фейерверков на поверхности воды. — А как насчет твоей одежды? На тебе новая юбка, я бы не хотел, чтобы она испачкалась. — Корбин… Я знаю, как стирать. — Я рассмеялась. — Если моя юбка испачкается, я ее постираю. Но если ты не хочешь… — Давай. Если это то, чего хочет моя малышка, то она это получит. — Он поцеловал меня в лоб, поставил бутылку шампанского к моим ногам, а затем побежал по траве, чтобы снять жесткий чехол с двухместной весельной лодки. Как только он столкнул ее в воду и подтянул к краю причала, он взял меня за руку и помог забраться внутрь. Сначала ее немного шатало, но как только он сам устроился на сиденье рядом со мной, она выровнялось. — Возможно, ты захочешь… — Он взглянул на мои босые ноги, стоящие на педалях, и усмехнулся себе под нос. — Не бери в голову… я вижу, ты уже сняла обувь. — Ну, да, — сказала я, практически напевая «да». — Ты, блядь, поражаешь меня, Бруклинский мост. Я не поняла, почему он это сказал, но спрашивать не стала. Если то, что я сняла обувь, поразило его, то я не стану в этом сомневаться. Вместо этого я взяла его под руку и прижалась щекой к его плечу. Мы отплыли не слишком далеко, но были достаточно далеко от причала, чтобы насладиться красками, заливающими ночное небо. Они только начали шоу, и, судя по прошлому году, оно должно было продлиться не менее получаса. — Черт, — пробормотал он себе под нос, привлекая мое внимание. Я отстранилась, чтобы посмотреть на него. — Что не так? — Я принес шампанское, но забыл бокалы. — Все в порядке. Мы можем просто пить из бутылки. Твоих родителей нет рядом, чтобы увидеть нас, так что мы должны быть в безопасности, — поддразнила я. Хорошо, что он увидел юмор в суровости своих родителей; это стало чем-то вроде внутренней шутки между нами, а также с Нелли. Он вытащил пробку и подержал бутылку за бортом, чтобы не промокнуть от переливающейся жидкости. Затем он с улыбкой передал ее мне. — Мы не можем чекнуться друг с другом, так как не можем пить его одновременно, но, несмотря ни на что… за твое здоровье. Я поднесла ее к губам и сделала глоток, наслаждаясь ощущением шипучей жидкости на языке. Все это время я не сводила с него глаз. Лунный свет освещал его лицо, что позволило мне рассмотреть его великолепные черты. Он ненавидел, когда я употребляла такие слова, как симпатичный или красивый, но именно таким он и был — а также горячим и сексуальным. — Я люблю тебя, — прошептала я, передавая ему бутылку. Он взял ее у меня из рук, хотя и не пил из нее. Вместо этого он положил ее себе на колени и уставился на меня.