– Сейчас я буду ругаться. Дай пластилин мне, а то потеряешь. Совсем с пустыми руками вернемся. – Не, что-то еще мы найдем, я чувствую. Если делать то, что любит Соня, и не делать того, из-за чего я буду ругаться, тогда получается праздник. Мы с ней вместе стремимся к празднику. А потом понимаем, что мы и есть друг для друга праздники. Ну в смысле, она праздник для меня, а я… Я, наверное, не очень понятно рассказываю, да? – Не очень. – Ладно… Я зато вспомнил, где начался этот путь. В Переделкино, ночью, с палаткой. Я вышел к вам пьяный, и мы на Можайку поехали. – Неважно. Даже я уже чувствую, что мы движемся правильно, в сторону дома. И главное, трезвые. – И ты будешь смеяться, но кажется, я опять что-то нашел. – Что это? – Золотой слиток. На килограмм примерно, по ощущениям. – И что мы с ним будем делать? – Принесем в Москву и продадим в Сбербанк. – Я боюсь с этим слитком в Сбербанк, нас там примут. – За что? – За слиток. – Но золото же легально. – Но мы же его в закладке нашли. – Клад просто истлеет в земле, если ты его не найдешь. А найденный клад становится даром. А прикинь, найти все-таки куль шишек?! – И как ты его потащишь в Москву? И так золото нести. – Ну, не куль, а хотя бы полкуля, как моему отцу тогда в тайге насыпали. – И что ты с ним будешь делать? Тоже в Сбербанк сдашь? – Это на весь год запас орешков. Знаешь, я в последнее время часто как бы смотрю на нас как бы со стороны. И получается такой непонятный артхаус: двое просто идут в темноте и тишине. – Не знаю, как слиток золота или куль шишек, но брусок пластилина мне точно поможет. Я сделаю из него беруши, чтобы не слышать больше твоих мыслей Ивана и идти уже, действительно, в тишине. – Если бы это было так просто. – Хорошо, только ты понесешь этот «дар». – Конечно. И чем больше я буду дарить другим, тем богаче буду становиться сам. – Главное, единорогов больше не встретить. – А прикинь, встретить единорожика с матерью? Интересно, что они едят – так же, как лоси, пьют молоко? – Золотое. – Соня однажды сказала, что со мной она видит звезды. И я теперь вижу звезды, они проступают, и по ним мы вернемся домой. Звезды из чистого золота, видишь? – Тихо, а то единорогов всех распугаешь. 00:00 Я коньяк (Мысли Ивана) – 3 Когда мыслей становится много, я представляю их в виде единорожиков. Так им удобнее разбегаться, но и мне так удобнее за ними смотреть. Много мелких единорогов бежит в темноте, но они светятся, и я любуюсь ими и радуюсь. Соня подарила мне в прошлом году дискошар. Такую большую лампочку, которая крутится сплошной каруселью из света, разноцветные пятна кружатся и разбегаются по всему окружающему пространству, и достаточно просто взглянуть на эту домашнюю дискотеку из девяностых, чтобы меня унесло. Я иногда включаю ее ночью, зимой, и меня иногда уносит. Я просто сижу и любуюсь своими единорожиками, когда они разбегаются, покружив меня на прощание. Не могу посчитать, сколько их было и сколько осталось. Но они точно мои, потому что никто их больше не видит, и я с ними прощаюсь. Я постоянно с ними прощаюсь. Я рассказывал Соне про детство, как ходил на речку и ловил маленьких разноцветных ершей, потому что больше есть было нечего, и я уже сам не знаю, кому, кого и почему тут должно стать жалко. Три года назад, когда мы с ней познакомились, я записал в записной книжке «ершики» и только сейчас кое-как понял, что это про них. Наша страсть к ласкательным суффиксам не всегда доводит нас до добра. Мы ласкаем и одушевляем практически каждое слово. У нас есть, к примеру, даже «персонажики» – это персонажи, которых особенно жалко. Я рассказывал Соне, что с десятого по двадцатый почти никуда не ездил, потому что не знал, что это возможно. Это я очень хорошо тогда спрятался, десять лет в одном и том же настроении, и мне вообще ничего из тех лет не жалко, потому что это было хорошее время, замедленное. Потом я вышел из домика, но в это время время как раз ускорилось, и стало жалко многих, практически всех. Мне постоянно всех жалко. Но себя все равно не жалко, потому что с моей Соней и с моими единорожиками я теперь самый богатый человек. Внутренне богатый – уточнил бы, подумав, я, если бы давал интервью, и вы засмеялись бы, решив, что я так незамысловато шучу. Сколько всего я вам рассказал бы, если бы давал интервью. Я же вижу, что вам интересно. Про меня человек с чувством юмора однажды сказал, что у меня нет чувства юмора. Я долго думал над этой мыслью, и чем больше я над ней думал, тем больше она мне нравилась. У меня, пожалуй, нет чувства юмора. Я не умею шутить. Я просто говорю свои обычные мысли Ивана, а вам это кажется почему-то смешно. И я соглашаюсь с вами и радуюсь. Я рассказывал Соне, что в детстве у меня были синие гнущиеся пластинки со сказками, но не работал проигрыватель, и я представлял, какие волшебные, непонятные сказки могут быть там, и радовался. Это, пожалуй, единственный случай, когда Соне стало меня жалко. И тогда мне самому стало себя не жалко. Я понял, что я самый богатый и радостный, и сказка и праздник всегда у меня в голове. Я сижу один в темноте со своими богатствами: дискошаром, единорожиками, персонажиками, непонятными сказками на ночь. Я боюсь темноты, но в темноте хорошо прятаться. Так я всю жизнь и ищу непонятное равновесие между желанием спрятаться и стремлением выйти к людям и произнести небольшой монолог. Люди очень, очень добры ко мне. А я очень люблю свет, и здесь я тоже довольно богат: у меня есть дискошар, луна из «Икеи» и много других мелких звездочек, лампочек, огоньков и гирлянд. А в этом году Соня подарила мне настолько роскошную лампочку, что мне даже неловко ее включать. Она сама меняет цвета и освещает мой путь то тревожно-багровым, то расслабленно-теплым оранжевым, то прохладным и синим. Пусть это прозвучит немного нескромно, но даже единорожики от нее в восторге. Они купаются в этом спектре, и я плыву вместе с ними в потоке. Я люблю Соню и свет, единорожиков и персонажиков, а они все любят меня. У меня всё готово: и название, и посвящение. Осталось лишь дать небольшое интервью, произнести заключительный монолог. Вы у меня еще толком ничего не спросили, а я уже, надеюсь, много всего рассказал. Оказавшись перед Соней, что я скажу ей? – Выключай свои лампочки, почему у нас везде свет? – О, ты тут. А я думал, это он вернулся, доделывать со мной интервью. – Сейчас я с тобой доделаю интервью! Выключай свою луну, сделай ночь, я хочу видеть звезды, закрывай свой ютуб, пей свои таблетки для сна, и давай спать. Даже я готова послушать твое бормотание в темноте, твое бесконечное интервью. – Давай как обычно, по нашей схеме: ты будешь спать, а я буду рассказывать. – Нашли они то, что искали? – Нашли, но теперь им нужно вернуться. Но вернуться труднее, чем отправиться в путь. Но это надо отдельно рассказывать, напомни, потом расскажу. Засыпай. Или ты уже спишь? Спишь. Спи. Июль 2021 – июнь 2023 * * * notes Примечания 1 Внесена в реестр лиц, признанных Минюстом РФ иностранными агентами. 2 Внесена в реестр лиц, признанных Минюстом РФ иностранными агентами.