– Сейчас? Ни в чем. С тобой разговариваю вообще-то. На многомиллионную, извиняюсь, аудиторию. – Хорошо. – И? – Что «и»? – Ну, ты сказал «хорошо» и замолчал. Дальше вопрос какой? – У тебя и без вопросов неплохо получается отвечать. – У нас ведь интервью. – Считай, что у нас интервью ведет нейросеть. – Но есть же законы жанра. – Извини, что-то меня рубит с этого коньяка. Я пойду посплю буквально полчасика. А ты пока говори тут. Про прилавки, про домики из диванных подушек. – Меня тоже рубит. – Сделайте кофе ему. – С топленым молоком, если можно, пожалуйста. 3:56 Топленое молоко – У меня же кофе есть в термосе, с топленым молоком. «Коричневым», как Соня говорит. Будешь? – С топленым? Как им коньяк-то запивать. – Нормально. Я этот термос тоже в том «Ашане» купил, где «Нутелла» и драма. – Да как ты надоел со своей «Нутеллой». Ты можешь говорить о чем-то, кроме еды? – «Нутелла» – не еда, а праздник. Как сейчас мы идем, по сути, за праздником. Сколько, кстати, идти? – Подходим. – Какой овраг все-таки бесконечный. У Чехова же знаешь позднюю повесть – «В овраге»? – Не знаю. – Страшная очень. А здесь, в этом овраге, почему-то не страшно. Наоборот, уютненько. Вот ты говоришь: отношения… – Я так не говорю. – Попробуй, кстати, коньяк с моим кофе. Получается коктейль типа ликера. – Я не хочу коктейль типа ликера, дай коньяка просто. – Да. Отношения. Мне кажется, в них должно быть в первую очередь уютненько. Любовь – это такой домик, в котором двое могут спрятаться от всего мира. – Ты все, что ли, выпил? Мысли Ивана идут. – Не, тут много еще. – В кофе прямо налей, попробую твой «ликер». – Точно. Кофе же стимулятор. А алкоголь депрессант. И они вместе… – Это ты депрессант. Пришли, кажется. Фонарик включи. Вот на это дерево свети. Чувствуешь, оно? – Неа. Вот это. – Почему? – От него энергия идет. – Так, и еще примета… Как будто какие-то семечки… Шелуха… Что это вообще? – Расширь побольше фотку. А это скорлупки от кедровых орехов. И они под этим деревом. Как я и говорил. Только откуда они здесь… – Копай. – Я, кажется, ложку для «Нутеллы» потерял. – Не беси меня, а то я не поеду с тобой больше. – Да не ругайся. Палочкой вот сейчас. – Есть? – Есть вроде что-то… Энергия идет. – Есть?! – Есть. – Бери, погнали! – Слушай. Тут шишки. – Ну все, поехали отсюда быстрее. – Подожди. Тут правда шишки, настоящие, кедровые. Ну которые я рассказывал, с орешками. – Да что вообще происходит… Видишь?! – Да. – Кто это?! – Кто-то… на конях. На лошадях. – Тихо сиди. Термос убери. – Кто это может быть, как думаешь? – Убери термос, он блестит от луны! – И кони какие-то непонятные… Типа единорогов. – Спрячься. Как будто тебя вообще нет. 4:40 Развернутая метафора – …А прикинь, счастье запрещено законодательно?! Вот просто запрещено, и все. – Объясни. – Ну это метафора. Можно же объявить запрещенным все что угодно. Просто напечатать на бумажке и сказать, что теперь правильно так, как там напечатано. А то, что не напечатано, нельзя. – Извини, но это попахивает поздним Толстым. Таким анархическим поздним Толстым.