– В общем, вам не стоит беспокоиться за убитых овец. Мы их реквизируем на нужды питания личного состава Рабоче-Крестьянского Красного Флота. С колхозом мы все уладим. – Сталин повернулся к одному из секретарей и что-то сказал вполголоса. Секретарь коротко кивнул. Алексей приблизился к зияющим в земле воронкам и с интересом осмотрел рукотворные кратеры, от которых все еще тянуло характерным кислым запахом сгоревшей взрывчатки. Сходства с кратерами добавляли небольшие валы из земли в форме неправильного эллипса. Почва здесь, как и на большей части Крымского полуострова, была плотной, каменистой. Так что зарывания снарядов в грунт при стрельбе можно было не опасаться. Донные взрыватели снарядов сработали как и положено, вызвав детонацию нескольких десятков мощной взрывчатки. А вот дальность стрельбы теперь предстояло определить заново!.. – Впэчатляэт! – коротко заметил Сталин. – Поздравляю, товарищи, с новым видом мощного и дальнобойного вооружения. Думаю, это именно то, что нужно нашей армии и флоту. * * * Дальнейшее совещание проводилось уже по возвращении, на Тридцать пятой батарее. Присутствовали Сталин, вице-адмиралы Левченко и Октябрьский, флотские офицеры. Честно говоря, у Алексея все похолодело внутри – своей уникальной «памятью попаданца» он прекрасно знал, именно здесь, в помещении комсостава, вице-адмирал Октябрьский в последние дни июня 1942 года примет роковое решение о прекращении сопротивления Севастополя после двухсот пятидесяти страшных дней осады. Именно отсюда он пойдет к самолету, который доставит его вместе с оставшимися офицерами Черноморского флота на «Большую землю» – в Новороссийск. Вице-адмирал Октябрьский в конце июля 1942 года в Севастополе позволит себе сделать то, что не позволил себе совершить Сталин в ноябре 1941 года в Москве. Седьмого ноября 1941 года Сталин приветствовал войска на параде на Красной площади, которые после торжественного марша отправлялись на боевые позиции под Москвой. И солдаты вместе с рабочим ополчением отстояли столицу нашей Родины в кровопролитных боях на последнем рубеже. Год спустя Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Октябрьский оставил свой флот и город-крепость. Моряки и солдаты до последнего сражались и погибали, но не смогли отстоять Севастополь. Теперь же бывший военный пенсионер-артиллерист Алексей Лещенко – тезка и однофамилец из Донецка 2014 года, который погиб от взрыва украинского снаряда на Светлодарской дуге зимой 2015-го и невесть каким образом перенесся в 1942-й, старался приложить все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы не допустить гитлеровцев в Севастополь!.. – Поздравляю, товарищ капитан Лэщенко. Ваши расчеты не просто подтвердились, но и заметно превзошли даже самые смелые прэдположениия. – Сталин оценивающе смотрел на Алексея. В уголках глаз собрались мелкие морщинки, незажженная трубка в руке Иосифа Виссарионовича описала плавную дугу. – Думаю, что теперь мы имеэм оружие колоссальной мощи и дальнобойности. Оно позволит нам контролировать не только просторы Черного моря, но и сухопутные рубежи. В странах Европы и в Америке еще даже и не приблизились к таким показатэлям. – Товарищ Сталин, за это нужно благодарить разработчика и прежде всего Сергея Королева. Это он своей настойчивостью и громадной технической эрудицией позволил довести весьма рискованный технический проект до воплощения в металле. – Товарищ командир батарэи, каковы планы на будущее?.. – Считаю, что нужно усиливать противовоздушную оборону береговой батареи. Как раз хотел обратиться к Командующему флотом, товарищу Октябрьскому, с просьбой выделить батарею 85-миллиметровых полуавтоматических зениток и 37-миллиметровые зенитные автоматы из запасов флота. – Алексей заметил гримасу неудовольствия на лице вице-адмирала. Но все же решил «добить». – Товарищи офицеры, вы ведь знаете, что произошло в Дюнкерке год назад. Удары немецкой авиации были сокрушительны… – Ну, положим, товарищ капитан, с Германией у нас заключен мир. К тому же мы в курсе последних событий на фронтах войны буржуазных европейских стран!.. – не выдержал вице-адмирал Октябрьский. Конечно, какой-то сухопутный капитанишка, пусть даже и командир мощной батареи-крепости, смеет учить адмиралов Страны Советов. – Да, противовоздушную оборону нужно усиливать… Мы вэдь с вами живэм в Стране Совэтов, не так ли, товарищи адмиралы?.. Вот товарищ командир батарэи и прэдлжил дельный совэт, – негромко сказал Сталин. – Кстати, теперь, товарищ Лэщенко, можетэ рассчитывать на поддэржку старших товарищей. Так вэдь, товарищи офицеры?.. – Так точно, товарищ Сталин. – Вице-адмирал Октябрьский заметно погрустнел. А вот заместитель наркома флота Гордей Иванович Левченко внимательно наблюдал за разговором. Он прошел все ступени флотской службы, начиная со школы юнг в 1913 году. После он служил матросом на крейсерах «Громобой», «Адмирал Макаров», комендором на учебном судне «Петр Великий». С января 1915 года по июнь 1916-го учился в классе артиллерийских унтер-офицеров, после окончания которого служил на эсминце «Забияка». После окончания училища командного состава флота служил артиллеристом на эсминцах и канонерских лодках. В феврале 1925 года Гордей Левченко назначен старшим артиллеристом, а в мае следующего года – старшим помощником командира линкора «Парижская коммуна». После окончания Курсов усовершенствования комсостава при Академии ВМФ Левченко назначен командиром крейсера «Аврора». С января 1933 года Гордей Иванович – командир и комиссар бригады линейных кораблей Краснознаменного Балтийского флота. Но за допущенную во время учений гибель подводной лодки он был отстранен от должности и назначен командиром отдельного дивизиона миноносцев Черноморского флота с понижением в звании сразу на три ступени. Но эта неудача не сломила кадрового морского офицера. Уже в феврале 1938 года Левченко назначен Командующим Краснознаменным Балтийским флотом. А с апреля 1939 года он – заместитель наркома ВМФ в звании флагмана 1 ранга. А 4 июня 1940 года Гордею Левченко было присвоено звание вице-адмирала. А вот другой вице-адмирал – Филипп Октябрьский, всю свою службу провел на торпедных катерах. На крупных кораблях он не служил и не командовал. Конечно, чтобы быть катерником, нужны большая смелость и личное мужество. Но вот по части боевого управления соединениями кораблей и штурманского дела вице-адмирал откровенно не блистал. Кроме того, в мирное время военный флот выполнял скорее представительские функции. С начала тридцатых годов на Черном море у Советского Союза уже не было врагов. В принципе в мирное время «демонстрация флага» и влияние на политику и есть функции флота. Но вот учения сводились больше к артиллерийским стрельбам, а навигационная подготовка была явно недостаточной. Все это военный пенсионер Лещенко знал своей уникальной «памятью попаданца». Знал он также, что на флоте были сильны аппаратные интриги – те офицеры, которые сделали карьеру по «партийной линии», постепенно «выдавливали» с флота настоящих корабельных специалистов. В мирное время военный флот – это маневры и смотры, сияющая медь и начищенные пуговицы. Все это выглядит внушительно, но с повседневным тяжелым трудом, который и есть война, имеет мало общего. Алексей, который разделил свою судьбу с судьбой прифронтового Донецка в 2014 году, знал это как никто другой. Алексей понимал, какое у вице-адмирала Октябрьского отношение к артиллеристам береговых батарей. В его глазах ценностью обладали крупные военные корабли: линкор «Парижская Коммуна», крейсеры и эсминцы. А вот береговые батареи являлись своего рода «чернорабочими». На их плечи ложилась реальная боевая работа. «Тяжело в учении – легко в бою»! – этими суворовскими крылатыми словами и руководствовался Алексей Лещенко. Иосиф Сталин, равно, как и вице-адмирал Левченко, ценил реальные дела, а не только блеск надраенной меди. Этим и решил воспользоваться Алексей в аппаратной борьбе на флоте. Он прекрасно понимал, что проиграть не может – слишком высоки ставки. Всего два месяца мира отделяли огромную страну от самого страшного испытания, которое выпало в XX веке. Алексей был готов совершить невозможное, чтобы переломить ход роковых событий! * * * – Товарищ Лэвченко, позаботьтэсь о том, чтобы капитан Лэщенко имел поддэржку в своих начинаниях. Такие спэциалисты нам нужны, – мягко попросил Иосиф Виссарионович. – Так точно, товарищ Сталин, – кивнул вице-адмирал Левченко. На этом заседание высокой проверяющей комиссии завершилось. Под актом экспериментальных стрельб участники комиссии поставили свои подписи. По результатам испытаний было принято решение дополнительно к пятидесяти уже изготовленным подкалиберным сверхдальнобойным снарядам изготовить еще пятьсот для отстрела в Ленинграде на артиллерийском полигоне на Ржевке. Кроме того, на самой 35-й батарее предполагалось иметь боезапас в пятьдесят сверхдальнобойных подкалиберных на каждое орудие в обеих башнях. Такой же боекомплект должен быть и на 30-й бронебашенной батарее, которая располагалась на Северной стороне Севастополя у деревни Любимовка. А со следующей недели должна была прийти еще одна экспериментальная партия кассетных снарядов. Приказом заместителя наркома ВМФ вице-адмирала Левченко Тридцать пятая батарея назначалась лидерной в освоении новейших типов снарядов и разработке методик стрельбы. Глава 4 Батарея готовится к войне – Товарищ комбат, прибыли зенитные пушки, – доложил начальник войскового хозяйства батареи Бордюк. Алексей как раз работал с документами в своей каюте, когда из арсенала флота вернулся техник-индендант второго ранга. – Хорошо, давайте сопроводительные документы, я подпишу. – Алексей Яковлевич, только там неувязка вышла… – Какая неувязка, доложите четко. – Вы заказывали спаренные 37-миллиметровые зенитные автоматы в открытых установках. А мы получили 76-миллиметровые пушки Лендера. – Вот елки зеленые!.. Яков Павлович, но ведь было предписание зам. наркома флота вице-адмирала Левченко, завизированное у комфлота вице-адмирала Октябрьского!.. – Да, и я показал все необходимые документы. Но начальник склада артвооружения как раз-таки сослался на новый приказ вице-адмирала Октябрьского, согласно которому запрещена выдача новых систем артиллерийского оружия, в том числе – и зенитного. Что ж, осторожность вице-адмирала Октябрьского стала притчей во языцех на Черноморском флоте. Лично Алексей своих суждений открыто не высказывал – негоже было подрывать авторитет начальства, не по-мужски и не по-офицерски. Но для себя выводы сделал. К сожалению, на флоте да и в армии после репрессий сложилась такая ситуация, что выживали и дослуживались до больших должностей как раз осторожные, а не инициативные командиры. Алексей своей уникальной «памятью попаданца» знал, что понадобятся два года тяжелейших потерь и поражений, два года отступления аж до Волги-матушки, чтобы наконец-то воспитать и закалить ту уникальную плеяду офицеров, с которыми Красная Армия все же станет непобедимой и прошагает маршем полЕвропы. А пока что приходилось считаться со многими сдерживающими факторами, одним из которых была определенная косность начальства. Нет, Филипп Сергеевич Октябрьский был человеком смелым, мужественным, без этих качеств не станешь командиром скоростных торпедных катеров. Но вот от флотского начальника в ранге вице-адмирала все-таки требуются иные качества, такие как инициативность, способность отстаивать собственную точку зрения, координировать сложные вопросы взаимодействия. Но, как оказалось, непомерная осторожность просто сжирала все остальные качества вице-адмирала Октябрьского. – Да уж, пушки Лендера с их скорострельностью в двадцать выстрелов в минуту нам не сильно-то и помогут… – размышлял вслух Алексей. – Но хоть снарядов дали достаточно. – О, об этом и не беспокойтесь! Нагрузили несколько машин под завязку. А еще – дальномеры, прибор управления зенитным огнем, ЗИПы к орудиям. Это я уже принимал как полагается, строго по документам. Скажу больше, мне удалось переговорить с начальником склада артвооружения в более неформальной обстановке, и он обещает, что на следующей неделе планируется поставка счетверенных зенитных «Максимов». – Счетверенными зенитными «Максимами» – только кур в огороде у селян пугать, – заметил Алексей. – Нам, уважаемый Яков Павлович, нужны крупнокалиберные пулеметы ДШК. – Так, а где ж их взять?! Флагманский артиллерист флота может нам выделить парочку, но не больше. Все упирается в приказ вице-адмирала Октябрьского, он строжайше запретил выдавать новые системы вооружений со складов… – развел руками техник-интендант. – А обратитесь-ка по линии Наркомата судостроения. У них же есть запасы демонтированного вооружения с тех боевых кораблей, которые стоят в ремонте. По замене они могут вытребовать любые другие, а мы их отблагодарим, чем сможем… – Вот это идея! Надо подумать, надо подумать. – Что ж, Яков Павлович, идите – думайте. Да, и еще, нужно хотя бы три ящика ручных гранат и несколько бухт колючей проволоки. – Найдем, товарищ командир. Алексей тяжело вздохнул. Хорошо еще, что зенитная батарея в составе пяти 85-миллиметровых полуавтоматических орудий уже прибыла на позиции «Тридцатьпятки». Сейчас «стражи небес» под командованием старшего лейтенанта Степанова обживались в кубриках железобетонного массива батареи. Зенитные пушки были установлены в специально отрытых капонирах и спрятаны под маскировочными сетями. Отдельно оборудован и командно-наблюдательный пункт со всеми необходимыми приборами, рацией и полевым телефоном. Старлей, хоть и из армейцев, но показался Алексею толковым офицером. Конечно, ему вместе с «сухопутными» подчиненными было поначалу непросто освоиться в коллективе моряков. Но дело молодое, обживутся. Главное, что бронебашенная береговая батарея получила серьезное прикрытие от налетов вражеской авиации. * * * Алексей поднялся из-за стола, убрал документы в сейф. Поправил кобуру на поясе. Нужно было проинспектировать работы на ложной «35-й батарее», которая располагалась в двух километрах южнее настоящей. Про приказу комбата там сейчас оборудовался промежуточный оборонительный рубеж. Конечно, постройки там были так себе, не чета железобетонному массиву настоящей бронебашенной батареи, но все же кое-какую защиту они могли предоставить обороняющимся силам нашей пехоты. В состав «Тридцатьпятки» входила также еще и рота охраны из двух стрелковых и одного разведывательного взвода. Их комроты муштровал нещадно. Все матросы-краснофлотцы с оружием обращались умело, техники не боялись. Не то что обычная пехота из крестьян, для которых верхом навыков было освоить обычную «трехлинейку» Мосина. На вооружении у матросов батальона охраны были в основном самозарядные винтовки Токарева СВТ-40 – надежное и мощное оружие, но – в умелых руках, привычных к технике. Кроме того, имелись еще два ручных и два станковых пулемета. Это подразделение как раз и было расквартировано на ложной «Тридцать пятой батарее», используя ее постройки. Там же находились и вспомогательные службы. По боевому расписанию рота охраны должна была занять стационарные железобетонные огневые точки и оборонять 35-ю батарею со стороны суши. Но в предвоенные годы считалось, что основная угроза придет с моря – от флотов Германии, Италии, Англии или Турции, как в Первую мировую войну. А вот Алексею теперь пришлось наверстывать, как говорится, семимильными шагами. Под руководством командира и военных инженеров батареи строились блиндажи и дополнительные дерево-земляные огневые точки, стрелковые ячейки и окопы, ходы сообщения. Вся полевая фортификация обязательно прикрывалась маскировочными сетями. Штатных средств маскировки не хватало, да и не всегда их выделяли на батарею. Но выручала находчивость – масксети делали из обычных рыбачьих. В ячейки дополнительно вплетались тряпки, сухая трава – получалось очень даже неплохо. Алексей хотел еще после установки дополнительного разнесенного бронирования на орудийные башни прикрыть их маскировочными сетями, чтобы бронебашенную батарею невозможно было различить ни с моря, ни со стороны суши, а самое главное – с воздуха. Он сам часто наведывался к знакомым рыбакам в Балаклаву. Вместе со свежей рыбой на камбуз они частенько передавали и сети. А уже на самой батарее местные умельцы сети переплетали, «украшали» пучками сухой травы, такими же сухими ветками, широкими заплатами из мешковины и старого брезента. В итоге получались просто восхитительные лохмотья, выгоревшие на солнце. По цвету они идеально подходили к камням и низкому колючему кустарнику. Такая маскировка надежно скрывала огромные броневые башни и длинные стволы четырех могучих орудий. Маскировка безнадежно «ломала» геометрически правильные прямые силуэты и буквально «растворяла» батарею на фоне окружающего ландшафта. Когда открытый командирский «Форд» с брезентовым тентом приехал на позиции ложной батареи, там вовсю шли земляные работы. Саперные лопаты, ломы и кирки с трудом вгрызались в иссушенную каменистую почву. Бойцы копали окопы в полный рост, подготавливали стрелковые ячейки. Краснофлотцы работали явно без энтузиазма, сложно объяснить подчиненным, какого это лешего взбрело в голову командиру артиллерийской батареи особой мощности заниматься вдруг шанцевыми работами?! Тем не менее флотское упрямство не позволяло им «сачковать» и выполнять работу неаккуратно. Командир роты доложил Алексею о том, что работы по обустройству позиций проводятся по графику. – Ясно, лейтенант. Отведите людей под навес в тень и напоите холодной водой и квасом. – Есть. Скажите, товарищ комбат, а зачем мы все это делаем?.. Служили себе ровно. А вот после того взрыва злополучного как подменили вас… Порядки новые, учения чуть ли не каждый день. – Может быть, меня и подменили, товарищ командир роты, – усмехнулся Алексей. – Вы замечали, чтобы я и раньше относился к офицерам или к рядовым попустительски?.. – Никак нет.