Она снова обвела взглядом компанию, потом снова перевела взгляд на него. – Я не боюсь, – твердо заявила она. – Действуй, Тедди. Я больше тебя не подведу. – И после этого уже не отводила от него взгляда. Рэндалл исподволь бросил взгляд на председателя: тот наблюдал за ними, очевидно наслаждаясь сценой, и, похоже, вмешиваться пока не собирался. – Син, – тревожно прошептал Рэндалл, – они что-то сделали со мной, и я не могу пошевелиться. Я парализован. Поэтому сильно на меня не рассчитывай. Если появится шанс вырваться отсюда, действуй. – Я тоже не могу шевельнуться, – прошептала она в ответ. – Придется ждать. – Она заметила, какой мукой искажено его лицо, и добавила: – Выше голову, ты же сам сказал. Жаль только, что я не могу коснуться тебя. Пальцы ее правой руки чуть заметно дрогнули и медленно, с огромным трудом поползли вперед, преодолевая разделяющие их несколько дюймов полированной поверхности стола. Рэндалл почувствовал, что он тоже может слегка шевелить пальцами; его левая рука двинулась навстречу ее руке – тоже медленно, дюйм за дюймом, как будто волоча за собой непосильный груз. Наконец их пальцы соприкоснулись, и Синтия едва заметно сжала его руку. На лице ее появилась едва заметная улыбка. Стоулз громко забарабанил пальцами по поверхности стола. – Какая трогательная сцена! – с приторной симпатией в голосе заметил он. – Но дела не терпят отлагательств. Мы должны решить, как лучше с ними поступить. – Может, лучше просто устранить их, и дело с концом? – предложил тот, что тыкал Синтию пальцем под ребра. – Это было бы приятно, но мы должны помнить, что эти двое – лишь случайная помеха в наших планах в отношении… клиента мистера Рэндалла. И уничтожению подлежит именно он! – Не понимаю… – Само собой, не понимаете, и именно поэтому председателем являюсь я. Наша первоочередная задача нейтрализовать этих двоих таким образом, чтобы не вызвать подозрений с его стороны. Вопрос только в том, какой избрать метод и к какому субъекту его применить. Слово взял мистер Паркер. – Приятнее всего, – заявил он, – было бы вернуть их такими, как они есть. В этом случае они медленно умрут от голода, поскольку будут не в состоянии открыть дверь, снять телефонную трубку… короче говоря, будут совершенно беспомощны. – Ну да, – неодобрительно заметил мистер Стоулз. – Примерно такого рода рекомендаций я и ждал от вас. Вы только представьте: он попытается разыскать их и найдет в таком виде. Неужели вы думаете, он не поймет их рассказа? Нет, это должно быть нечто, что навсегда завяжет им языки. Я считаю, что нужно отправить их обратно, причем один из них должен оставаться… ни жив ни мертв! Все это было совершенно абсурдно, абсолютно противоестественно, и Рэндалл все время повторял себе, что этого на самом деле быть не может. Он пребывает в объятиях кошмара, и, если бы у него хватило сил проснуться, все встало бы на свои места. К примеру, человек часто не может пошевелиться во сне. На самом же деле, проснувшись утром, он, скорее всего, обнаружит, что вокруг тела слишком плотно обернулись простыни или что он заснул, заложив обе руки под голову. Рэндалл даже попытался прикусить язык, чтобы проснуться от боли, но это не помогло. Последние слова Стоулза привлекли его внимание к тому, что творится вокруг: не потому, что он понял их – они для него почти ничего не значили, хотя по сути были ужасны, – а потому, что они вызвали оживление среди присутствующих и их явное одобрение. Рука Синтии сжала его ладонь чуть сильнее. – Что они собираются с нами сделать, Тедди? – прошептала она. – Пока не знаю, милая. – Разумеется, мужчину, – заметил Паркер. Стоулз взглянул на него. У Рэндалла было чувство, что Стоулз – чем бы это ни было – от него этого ожидал. Но Стоулз ответил: – Я всегда с уважением принимаю ваши рекомендации. Выслушав их, я сразу вижу, как следует поступить на самом деле, – обведя взглядом остальных, он сказал: – Приготовьте женщину. «Сейчас! – подумал Рэндалл. – Я должен сделать это сейчас». Собрав всю свою волю в кулак, он попытался встать – встать и сражаться за свою любимую! Впрочем, он мог бы и не пытаться. Голова его, в изнеможении от усилия, запрокинулась. – Бесполезно, малышка, – в отчаянии шепнул он. Синтия взглянула на него. Если она и чувствовала страх, то его полностью вытесняла тревога за него. – Выше голову, Умник, – прошептала она в ответ, чуть сильнее сжав его руку. Принтемпс встал и склонился над ней. – По-моему, это работа как раз для Потифара, – возразил он. – Он оставил готовый пузырек, – ответил Стоулз. – Кажется, у вас, мистер Фиппс? Фиппс вместо ответа открыл портфель и достал оттуда пузырек. Стоулз кивнул, и он передал пузырек Принтемпсу. Тот взял его и спросил: – А воск? – Прошу вас, – сказал Фиппс, снова нырнув в недра своего портфеля. – Благодарю вас, сэр. А теперь, если кто-нибудь из вас будет столь добр, чтобы убрать это, – заметил он, указывая на Рэндалла, – то мы практически готовы. Тут же полдюжины рук передвинули Рэндалла на дальний край стола. Принтемпс склонился над Синтией, держа в руке пузырек. – Секундочку, – вмешался Стоулз. – Я хочу, чтобы они оба поняли, что происходит и почему. Миссис Рэндалл, – продолжал он, вежливо склонив голову, – надеюсь, в нашем кратком разговоре я недвусмысленно дал вам понять, что Сыновья Птицы не потерпят вмешательства в свои планы таких, как вы с вашим супругом. Вы ведь это ясно поняли, не так ли? – Да, я вас поняла, – ответила она. Но в глазах ее чувствовался вызов. – Отлично. Следовательно, нам с вами понятно, что ваш супруг не должен больше иметь ничего общего… с некоей третьей стороной. Для обеспечения этого мы разделим вас на две части. Ту, которая позволяет вам жить – вы называете ее душой, – мы извлечем, поместим в пузырек и оставим у себя. Что же до остального, то ваш супруг может держать это у себя в качестве напоминания о том, что ваше истинное «я» находится в руках у Сыновей Птицы. Вы меня понимаете? Она проигнорировала его вопрос. Рэндалл попытался ответить, но понял, что гортань снова подвела его. – Послушайте, миссис Рэндалл: если вы хотите снова увидеть своего мужа, то должны полностью подчиняться нам. Он больше никогда не должен – под страхом вашей смерти – видеться с клиентом. На тех же самых условиях, он никогда не должен упоминать о нашем существовании и о чем-либо с этим связанном. Если он нарушит эти условия – поверьте, ваша смерть будет исключительно занимательным зрелищем. Рэндалл попытался воскликнуть, что он пообещает ради ее спасения все, что угодно, но голос, как и раньше, изменил ему. Стоулз явно решил сначала заслушать Синтию. Она отрицательно покачала головой: – Он поступит так, как считает нужным. Стоулз улыбнулся. – Отлично, – сказал он. – Именно такого ответа я и ждал. А вы, мистер Рэндалл? Вы нам обещаете? Он хотел сказать «да», но Синтия глазами сигналила ему: «нет». По выражению ее лица Рэндалл понял, что говорить она снова не в состоянии. Но по ее глазам он мог ясно прочитать, как по губам: «Это просто трюк, Умник. Ничего не обещай!» Он молчал. Фиппс ткнул ему пальцем в глаз. – Отвечай, когда тебя спрашивают! Рэндалл заморгал поврежденным глазом, чтобы по-прежнему видеть Синтию, и, увидев, что на лице ее одобрительное выражение, продолжал молчать. Наконец Стоулз сказал: – Ничего страшного, джентльмены, давайте продолжим! Принтемпс сунул пузырек Синтии под нос и подержал у ее левой ноздри. – Давай! – велел он. Кто-то еще резко нажал на ее нижние ребра так, что дыхание ее прервалось. Она застонала. – Тедди! – сказала она. – Они разрывают меня на ча… Процесс повторился. Только на сей раз пузырек был поднесен к другой ноздре. Рэндалл почувствовал, как ее рука в его руке медленно разжимается. Принтемпс убрал пузырек, зажимая горлышко большим пальцем. – Давайте воск, – бросил он. Запечатав пузырек, он передал его Фиппсу. Стоулз ткнул пальцем в большое зеркало. – Верните их назад! – велел он. Фиппс лично наблюдал за переправкой Синтии сквозь зеркало, затем повернулся к Стоулзу. – А мы не можем сделать ему что-нибудь, чтобы он запомнил нас? – спросил он. – Как угодно, – равнодушно отозвался Стоулз, вставая, – только постарайтесь не оставлять следов. – Отлично! – улыбнулся Фиппс и наотмашь ударил Рэндалла по лицу, да так, что у того зашатались зубы. – Мы будем крайне осторожны! Большую часть времени он пребывал в сознании, хотя раз или два отключался, но только с тем, чтобы прийти в себя от еще более сильной боли. Фиппсу, видимо, удалось разработать какой-то свой новый способ мучить человека, и через какое-то время Рэндалл перестал понимать, что происходит. Он находился в небольшой комнатке, полностью зеркальной – все четыре стены и потолок. Его отражения бесконечно повторялись во всех направлениях, и каждое отражение было им самим; причем отражения явно ненавидели его, но деться от них было некуда. «Дай ему еще разок!» – кричали они – кричал он сам – и ударил себя крепко сжатым кулаком в зубы. Они он? – захихикали. Они надвигались на него, а он не мог от них убежать. Мышцы не слушались его, хотя он изо всех сил пытался их напрячь. А все потому, что он был прикован наручниками – прикован к тренажеру. Глаза у него тоже были завязаны, а наручники мешали снять повязку. Но он во что бы то ни стало должен был держаться – Синтия находилась на самой вершине, и он должен был до нее добраться. Вот только у тренажера с бегущей дорожкой нет никакой вершины.