– Никогда раньше не видела. Но, судя по его лицу, могу сказать, что ему тридцать с небольшим, а может, и больше. Ведь у азиатов очень хорошая кожа. Да, ему чуть меньше сорока. К безмерному неудовольствию Веры, офицер Грей не делает у себя никаких пометок. – Вы не хотите это записать? Офицер Грей оставляет вопрос без внимания. – Итак, вы не знаете умершего, – это она записывает. Мудрые суждения Веры ее не интересуют, а вот факт, что Вера чего-то не знает, – пожалуйста. – Может, что-то бросилось вам в глаза? – Да, пожалуй, – Вера до смерти хочет оказаться полезной. Офицер Грей оживляется. – Прежде всего, он был мертв, – рассудительно произносит Вера. Офицер Грей с шумом выпускает воздух. – Да, это… так, с этим ясно. Еще что-нибудь? – Я не стала его трогать. Я знаю, что вы захотите взять отпечатки пальцев, следы ДНК и все такое, – не без гордости сообщает Вера. Она вытягивает шею и демонстративно озирается. – Кстати о ДНК, где ваша команда си-эс-ай? Офицер Грей смыкает губы в тонкую линию. – Боюсь, мы работаем несколько иначе, мэм. Боже, ненавижу эти сериалы, – бормочет она. – Сейчас мой коллега ищет признаки преступления, и, если такие найдутся, мы вызовем криминалистов. – Что? – и вновь Вера в замешательстве. После всего, что ей доводилось смотреть по телевизору, она ждала маленькую армию из людей в защитных костюмах. – Есть явный признак преступления. – Да? Поднос в руках ограничивает движения, так что Вера кивает на входную дверь. – Посмотрите, убийца разбил стекло! Офицер Грей медленно кивает. – Возможно, так и есть, но я бы не делала поспешных выводов. Стекло могло разбиться от чего угодно. Хотите рассказать о чем-то еще, что имело бы значение для расследования? – Как насчет наркотиков? – залпом проговаривает Вера. Офицер Грей смотрит на нее в упор. – Наркотиков? В каком смысле? Мэм, вы точно не трогали жертву? Не осматривали его вещи? «Очень аккуратно», – хочет выпалить Вера, но вовремя прикусывает язык. – Конечно нет. Я просто подумала, что он похож на тех, у кого есть наркотики. Очень плохие. Теперь офицер Грей смотрит с прищуром. Вера чувствует себя непослушным ребенком, которого отчитывает взрослый. Ох, как давно Вера не испытывала этого чувства, и ей оно совсем не нравится. – Мы проверим, что там с наркотиками. Где-то в животе зарождается сомнение, но Вера не дает ему воли. Она заглядывает сквозь пыльное окно в свой магазин. Внутри двое полицейских осматривают зал. И вновь Вера чувствует досаду. Эти двое, похоже, и не знают, что такое следственная работа, даже не снимают с поверхностей отпечатки пальцев. Разве им не следует вызвать подкрепление? Современная молодежь вообще способна делать что-то правильно? Неужели ей придется отдуваться за всех? Ответ, само собой, однозначное «да». Собственно, поэтому Вера вздыхает и мотает головой. – Больше ничего не припомню, – говорит она офицеру Грей. Позднее, когда уезжает полиция и судмедэксперт забирает тело, Вера стоит в зловещей тишине магазина, глядя на участок пола, где лежал труп. Кроме разбитого стекла, ничто не напоминает о страшной находке. Конечно, есть еще контур, услужливо нарисованный Верой, но на этом точно все. Даже капельки крови, и той нет. Судмедэксперт даже не смутился, когда прибыл за телом. Его люди также отказались от ее чая, однако ей удалось загнать в угол кое-кого из помощников и так запугать бедного парня, что ему пришлось объяснить, что они просто отвезут тело в морг, но на первый взгляд это похоже на сердечный приступ, никаких признаков преступления. – Никаких признаков преступления? – рявкнула Вера. – Это явно убийство! – Эм, нет, я так не думаю… хм… не похоже. Но мы не можем… эм… утверждать что-то… эм… до расследования, – проговорил молодой помощник, после чего удрал. Да уж. Похоже, ей и впрямь придется все делать самой, в том числе разыскивать убийцу. Хотя, возможно, она несправедлива, думает Вера, потягивая нетронутый лунцзин с листьями гинкго. В конце концов, она-то пьет свой волшебный чай каждый день. Имеет ли она право винить других в том, что они не столь проницательны? Конечно, возможно, Вера незаслуженно получила фору, когда взяла кое-что из протянутой руки убитого… Но нет, скорее дело все-таки в чае. * * * И вот теперь, сидя на кухне, Вера достает эту вещицу из салфетницы. Это флешка, черная, с глянцевым отливом. Что заставило Веру взять ее из руки убитого? Следовало оставить ее для копов, и тогда они, возможно, отнеслись бы к делу более серьезно. Но всем известно, до чего бесполезны эти копы, убеждает себя Вера. Достаточно посмотреть, как легкомысленно и пренебрежительно они вели себя сегодня. Вера знает, они ничего не предпримут. Ну да, она не может знать наверняка. При этом Вера убеждена, что справится лучше. В конце концов, кто раскроет преступление успешнее, чем мнительная китайская тетушка с уймой свободного времени? А времени у Веры хоть отбавляй, особенно теперь, когда Цзиньлона не стало, а Тилли занимается бог знает чем. Да, она поступила правильно, забрав флешку. И конечно, Вера знает, что убийца вернется за этой флешкой. Более того, она разместит некролог в местной газете. И сделает пост в соцсетях. Можно не сомневаться, что убийца это увидит. Ему покажется странным, что некролог появился так скоро после смерти. Он увидит в этом послание. И когда он явится, Вера будет наготове. Дело об убийстве. Ведет: Вера Вонг Жертва: Маршалл Чен, 29 лет Причина смерти: неизвестно Особые приметы: 1. Синяк на левой скуле (кто-то его ударил?) 2. Царапины на правой щеке (кто-то его поцарапал?) 3. Флешка в руке (Что в ней?! Коды к ядерному оружию? Он шпион? КГБ?) 4. Распухшие пальцы. Все тело распухшее. Как у меня на третьем триместре 5. При себе целый пакет наркотиков. Ясно? Должно быть, он очень плохой человек. Это не Голливуд, зачем ему таскать с собой наркотики? Так ужасно! Захватывающе! Я беспомощная пожилая леди. Что же делать? Мой долг – разыскать убийцу прежде, чем он начнет бесчинствовать. Убийца обязательно вернется за флешкой. Я узнаю, кто это, и поймаю его / ее / их! 5 Рики Рики не знал, чего ждать от места, называемого «Всемирно известным чайным магазином Веры Ванг». Чего он точно не мог представить, так это крохотной, убогой на вид лавчонки. На самом деле магазин кажется таким жалким и всеми забытым, что Рики прошел мимо и направился к маленькой сувенирной лавке в конце квартала, прежде чем понял, что маленькая точка в гугл-мэпс осталась позади. Он разворачивается и медленно шагает обратно, внимательно изучая каждую табличку. Когда же он отыскивает магазин, на ум приходят слова «ветхий», «запущенный» и «пыльный». Рики не знает, как воспринимать тот факт, что Маршалл умер в подобном месте. Приличный человек подумал бы: «Бедный Маршалл, он не заслуживал смерти в этом убогом заведении». Или на худой конец: «Бедная жена Маршалла и бедная его дочь, хоть я даже не знаю их имен. Должно быть, им очень грустно, и я скорблю вместе с ними». Но может ли Рики назвать себя приличным человеком? Нет, потому что первая его мысль: «Поделом ублюдку. Я рад, что он помер здесь». Конечно, в следующий миг приходит осознание, и становится страшно. Что за жуткая мысль. Кому может прийти в голову такое? Затем следует привычный шквал мыслей, словно сознание Рики состоит из двух личностей, которые вечно спорят. «Только не притворяйся, что слишком хорош для подобных мыслей». «Мне пришлось делать это, чтобы выжить. И по большому счету, я делал это для Ади». «Тебе не надоело оправдываться младшим братом при каждом дурном поступке, каждом преступлении?» И так до бесконечности. Скорее всего, Рики еще долго стоял бы перед «Всемирно известным (не слишком ли это смело?) чайным магазином Веры Ванг», но в этот миг ветхая дверь со скрипом распахивается. Колокольчик над входом своим звоном врезается в его жаркую дискуссию с самим собой. На долю секунды Рики чувствует раздражение, поскольку был уверен, что почти уел самого себя, но вот он уже безмолвно смотрит на лицо, выглянувшее из магазина, и все мысли затихают. Это пожилая женщина, наверное, лет шестидесяти, с пышной химической завивкой, столь привычной для Рики, выросшего в Индонезии. Тонкие губы накрашены ярко-розовой помадой, слишком яркой для ее кожи, а брови густо выведены черным карандашом.