Яркими картинками всплывают в памяти моменты радостных дней отпуска с моим Морем. Стараюсь не вспоминать, так легче, но память настойчиво предлагает окунуться в те дни, когда мозг не был окутан дымкой отчаяния, и когда я не ощущала муки совести так сильно, что хотелось наложить на себя руки. Воспоминания поглощают разум, вытесняя иные мысли, доселе бродившие в сознании. Непроизвольная улыбка, слабая, едва заметная улыбка появляется на моём лице при воспоминании, как мы с Морем в лето нашего знакомства решились воплотить нашу общую, как потом оказалось, мечту-прыжок с парашютом. Все было спонтанно и оттого особенно захватывающе. Мы шли по набережной, вокруг нас не спеша прогуливались отдыхающие, я тихо напевала песню, любимый шел впереди с фотоаппаратом, ища подходящие объекты для фото. И тут неожиданно налетел тёплый ветерок. Мгновение, и я вскрикнула от неожиданности. На лицо моё прилетела листовка и распласталась по нему. Я замерла как вкопанная. Море, обернувшийся на мой крик, сфотографировал меня в этот момент. У меня до сих пор стоит эта фотография на рабочем столе, напоминающая мне о незабываемом времени, когда я была счастлива, когда эмоции были включены на максимальную мощность, когда не было запретов и блоков, когда чувства не нужно было скрывать. Я отлепила листовку от лица, прочла её и передала в руки моему спутнику. Он, пробежав глазами по листку, понимающе улыбнулся. Яркий текст приглашал всех желающих совершить прыжок с парашютом. Это был знак, пришло время исполнения наших желаний. Это был наш первый прыжок. Подобного восторга я не испытывала прежде. Оцепенение перед прыжком, дикий, но тихий, парализующий страх. Ну а когда вдруг понимаешь, что летишь, тебя охватывает просто невероятный восторг, эйфория, хочется и плакать, и смеяться, только воздух распирает лёгкие. В тот самый первый наш прыжок даже не успели осмотреться, как следует полюбоваться землёй с высоты, потому что всецело были отданы во власть эмоций. А сквозь них пробивается страх приземления. Кажется, неправильно подвернёшь ноги, сломаешь чего-нибудь, отнесёт ветром на деревья. И это сочетание дикого восторга и страха непередаваемы и неповторимы. После приземления хотелось лечь на зелёную траву и просто чувствовать её прикосновения к телу, вдыхать её запах, ощущать себя в безопасности и просто выдыхать эйфорию через лёгкие. Мы долго молчали после прыжка. Обессиленные и довольные, мы сидели в такси, которое везло нас в наше временное пристанище, где не нужно было притворяться, где каждый из нас обрёл свою гармонию и свою часть души. После, сидя на полу возле старого зелёного дивана, мы рассуждали о нашей жизни, о мечтах, которым всё же суждено сбыться. « Я мечтаю о домике где-нибудь в лесу, где будут горы, озеро с чистой водой, засыпать с песнями сверчка и просыпаться с щебетом ранних птиц, мечтаю об этой гармонии, уединении, спокойствии, только я, мой сын, природа и любимый человек. – И ты не заскучаешь там? Чем ты будешь днями заниматься? – Море допил остатки кофе и теперь вертел в руках кружку, рассматривая рисунки на дне, оставленные гущей. – Ты что, ведь у меня столько будет дел там! Я буду обустраивать наше жилище, и наконец, займусь тем, что мне доставляет удовольствие – я буду рисовать, прочту столько произведений, которые мне вечно некогда читать в суете жизни. Я буду ловить рыбу с сыном, посажу на маленьком огородике овощи и буду за ними ухаживать, заведу кошку, и мы будем с ней играть. Я буду счастлива там, занимаясь тем делом, которое доставляет мне радость. Живя в большом городе, вдыхая смрадный воздух выхлопов, ощущая себя частью муравейника, я не чувствую себя счастливой. Я двигаюсь по инерции, тороплюсь жить, хожу на работу, ращу сына и ношу ярлык примерной жены и матери, но не ощущаю внутреннего удовлетворения и покоя. Хочу сбежать, уехать, найти нужный лес с бревенчатой избушкой и поселиться там. Я всё время будто нахожусь в иллюзии. Я проживаю не свою жизнь, не с теми людьми, не там, где хотелось бы. – Всё будет, стоит только захотеть, мышка. Ты заслужила лучшую жизнь. Если говорить о себе, то меня устраивала моя жизнь. Всё, что у меня было, казалось самым логичным и единственно нужным. Я добился многого. Семья, дети, открыл собственную строительную фирму, много путешествовал. Я думал, что у меня всё есть. Пока не встретил тебя. Как бы банально и пошло это не звучало, но только повстречав тебя на своём пути, я ощутил то самое душевное спокойствие. Я будто, наконец, оказался дома. Всё, что было до тебя, теперь кажется таким далёким, таким искусственным. – я понимала, о чём он говорит, понимала, что это не пустые слова. Воспоминания всплывают неуверенно, смутными картинками прошлого, одно за другим мелькают в голове, не задерживаясь, словно старый поезд со ржавыми вагонами без машиниста. Они оглашают своё появление, но не останавливаются на твоей станции, а идут транзитом, и ты успеваешь лишь ухватить взором отдельные надписи, картинки. Я вспомнила, как мы с ним однажды выехали за город, уже вернувшись на Родину. Сгустились сумерки, мы подъехали к небольшому озеру, вышли из машины и любовались звёздами. Из магнитофона в машине доносились едва различимые мелодии, и Море стал увлекать меня в танце. Мы танцевали ночью под одобрительно мерцающими звёздами. Это было так здорово, будто мы были на другой планете. Только он и я. Затем я вспомнила, как мы гуляли с ним на побережье, как ходили по рынку и торговались с продавцами шелковых платков, как ели немытые персики и веселились словно дети, когда Море купил воздушного змея. Позже каждый вечер мы запускали его в небо, наблюдая, как он лавирует между деревьями. У него оказался талант по части воздушного змея. Он мастерски уводил его от веток, то отпускал леску, то вновь наматывал катушку. Леска ранила его ладони, разрезая кожу, но он не жаловался и даже не замечал крови, капающей на асфальт, настолько азартным был полет ярко-оранжевого змея. Мы хохотали, когда в китайском ресторане нам подали совершенно несъедобных кузнечиков и каких-то личинок. Я морщила нос, а он меня в этот момент фотографировал. Со стороны, наверное, мы казались идеальной парой, но на самом деле мы-то с ним знали, что стоит за этой фанерной стеной лжи. Мы не принадлежали друг другу никогда, ни раньше, ни теперь. Он искренне относился к своей семье, жене, несмотря на то, что ему приходилось терпеть изо дня в день. Он уже давно не испытывал к ней чувств, но у него были обязательства. Он нечасто говорил о своей жене. А когда это происходило, каждый раз упоминал о том, что ее он давно не любит, но и уйти не сможет, потому что на нем обязательства, которые он взял на себя уже очень давно. У него дети от нее, за которых он отвечает и которые должны расти в полной семье. Я понимала его, но лишь отчасти. Я ведь была в том же положении, что и он, я так же не любила своего мужа, у меня тоже был от него ребенок, и я тоже считала, что дети должны расти в полной семье. Но я, наверное, была более эгоистичная, нежели он. Я думала и о себе, а может это от того, что я была моложе его на четырнадцать лет, и мне еще был присущ авантюризм. Мне хотелось сбежать с ним куда глаза глядят. Хотелось провести с ним остаток своей жизни. Но как это не было печально, я понимала, что нам не выбраться с ним из этой паутины. Пока воспоминания туманили мой разум, мы подъехали к открытому катку. Море припарковал автомобиль и обернулся ко мне. –Ты давно каталась на коньках? – в его невероятного голубого цвета глазах плясали веселые искорки. – Если скажу тебе правду, ты все равно меня потащишь на каток? – я засмеялась. – Конечно, мне кажется, мы сможем весело провести время. Как думаешь? – он обратился к моему сыну, который во все глаза смотрел на огоньки, освещающие залитую площадку, где катался народ. – Мам, ну пойдем! Смотри, как там здорово! – я поняла, что мне придется уступить им, но я никогда не стояла на коньках, и мне кажется, что уже поздновато начинать. – Тогда вы, возможно, в первый раз в жизни, в твоей уж точно – я посмотрела на сына и серьезно продолжила – увидите корову на льду. – они еще секунду смотрели на меня, переваривая сказанное, и дальше залились оба хохотом. Мы прекрасно провели вечер. Я не думала, что мне так понравится стоять на коньках. Хоть у меня не совсем получалось, я поскальзывалась, Море поддерживал меня. Пару раз я едва не сбила его с ног. Мой сын встал на коньки более уверенно в отличие от своей матери. Море был, словно, профессиональный фигурист. Он ловко помогал мне, не забывая следить за ребенком. Мы много смеялись, и я на эти мгновения забыла о том, что по Божьим и человеческим законам мы не можем быть вместе. Забыла я и о собственном муже, который в этот час ждал нас дома. Я забыла обо всем, и как же я была счастлива в своем забытье. Вечер был волшебным, в воздухе разливалось веселье, и мы втроем беззаботно проводили время. Позже, погрузившись в тепло машины, после мороза у сына стали слипаться глаза, он задремал в кресле на заднем сидении. Я же сидела спереди, рядом с Морем. Его ладонь лежала на рычаге переключения передач в опасной близости от моей ноги. Я не смотрела на Море, но всем своим существом ощущала его рядом с собой, вдыхала его парфюм, и у меня кружилась голова от воспоминаний, нахлынувших на меня во время этой встречи. – Спасибо тебе за этот вечер, я давно не был так счастлив. – голос Моря вывел меня из задумчивости. – Мы стали так редко видеться, но это не значит, что я не думаю о тебе. – он легким движением коснулся моего колена. Мой взгляд устремился на его руку, покрывшую колено, затем на его лицо. Оно было таким родным. И вместе с тем между нами будто что-то изменилось. – Я тоже не забывала о тебе все это время. Я понимаю, что тебе не до встреч со мной. Ведь ты строишь дом вместе с женой. Нелегко найти время для меня. – как только я произнесла эту фразу, тут же укусила себя за язык, жалея, что нельзя вернуть слова назад. Он молчал. Я подняла на него глаза, все еще ожидая реакцию на свои слова. Он смотрел на меня тяжелым взглядом. – Если бы я не считал, что ты выше всего этого, то подумал бы, что ты ревнуешь меня к моей жене. – в его голосе появились доселе незнакомые мне жесткие нотки. – Я знаю только одно, так жить очень сложно. Мы с тобой знали, что тот отпуск должен был завершиться расставанием, но мы встретились здесь, на Родине, и наши чувства не закончились. Только мы всё ещё продолжаем обманывать свои семьи, строя иллюзии, которым не суждено воплотиться в жизнь. – я не думала, что такой хороший вечер может закончиться таким тяжелым разговором. – Я чувствую, что ты обижаешься на меня, мышка. Но я ведь с самого начала был с тобой честен. Я признался тебе, что у меня есть жена. – после долгого молчания начал Море. – У меня есть обязательства. Я не живу полноценной жизнью со своей женой. С ней я ради детей, ты должна это понять. Я не хочу, чтобы они воспитывались чужим мужчиной, когда у них есть отец, который их любит. Помнишь, я тебе говорил очень давно, что, если бы я не встретил тебя тогда, я бы до сих пор жил во тьме. Ты как глоток свежего воздуха для меня. Да, я понимаю всю избитость этих фраз, но все так и есть, мысли о тебе не дают мне сойти с ума. Я молчала. Не знала, что ему сказать. Он, видя, что я не отвечаю, продолжил : – Я расскажу тебе одну историю. И прошу поверить в те слова, что я тебе сейчас скажу, потому что всё, что я скажу - правда. Я увидел тебя тогда, в чужой стране, издалека и ощутил, как сердце сдавило словно оно попало в тиски, кровь скорее побежала по венам, пульсируя в висках, я глядел на тебя, не в силах оторвать взгляд. Мне казалось, что вот-вот и видение исчезнет. Но вот я моргнул, а ты по-прежнему была перед моим взором. Я шёл к тебе сквозь поток людей, видя только тебя, не замечая никого вокруг. Присел рядом с тобой на скамью и замер. Боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть тебя ненароком. Сидел на скамье, как школьник, трепещущий от страха, что его вызовут к доске. Только этот страх был гораздо глубже. Я боялся, что спугну тебя, и ты исчезнешь, будто не было тебя вовсе. Набравшись смелости, я заговорил тогда с тобой, и время остановилось. Ты вошла в мою жизнь, стремительно заполнила все мысли собою. У меня появилось ощущение, что наша встреча была предначертана. Иначе отчего, встретившись тогда на морском побережье, мы, как два погибающих от жажды путника, упивались друг другом? Будто мы долгие годы ждали этой встречи. Я не помню себя более счастливым, чем в тот месяц, проведенный рядом с тобой. С человеком, которому принадлежит отныне моё сердце. Ты особенная, не с этой планеты, дитя другого времени. В тебе есть стержень. Я ощущал твою силу всегда. С самого знакомства, ты напоминаешь мне сирень, ствол которой кажется таким тонким и хрупким, но на поверку оказывается, что ни один ветер его не сломает. Он может гнуться, заворачиваться, приобретая узловатую форму, но все же не сломим. Так и ты, мое видение, которое мне посчастливилось удержать возле себя короткое время. Не было мгновения, когда я не думал бы о моменте неизбежного расставания с тобой в дни, когда мы жили в другой стране, в квартире с этим старым зелёным диваном. Смотрел в твои яркие зеленые глаза и не понимал, как буду жить без их блеска. Впервые за сорок лет понял, что означает фраза «горящие глаза». Они будто освещали мне путь в темноте будней. Ты была нежной, как цветок магнолии, которую обожала. Твоё сердце было мягким, а душа ранимой. Я не могу забыть даже спустя несколько лет, как мы проезжали по парковке торгового комплекса уже в городе Непогод. Стояли зимние морозы, и ты, замолчав на полуслове, прижалась к боковому окну машины, сжавшись на сидении. Я тогда не понял, что произошло, пока не увидел лежащую на тротуаре большую бродячую собаку. Срывающийся снег покрывал ее косматую шерсть, окутывая, словно одеялом. Я до сих пор помню, как ты обернулась на меня. В твоих всегда таких ясных и улыбающихся глазах стояли непролитые слезы, как дрожал твой голос, когда ты просила меня остановить машину. И как я мог сопротивляться тебе? Хотя остановка была затруднительна, машина в случае остановки мешала движению по парковке, но я повиновался твоему умоляющему взгляду. Едва машина остановилась, ты выбежала из нее, открыв заднюю дверь, порылась в беспокойно шуршащих пакетах, достала мясную вырезку, которую мы купили для ужина, и побежала к лежащей, замерзшей на морозе собаке. Свет фар освещал твоё светлое пальто. Сумерки не позволяли разглядеть твоего лица, но я знал, что на нем отпечатана боль за всех бродячих животных. Сзади скопившиеся, не имеющие возможности проехать машины стали нервно сигналить, моргать светом фар, желая поскорее сменить неприветливый холод улицы на уютное домашнее тепло. Я помню, как ты негодующе обернулась на них, как в последний раз погладила пса, благодарно жующего вырезку, и уже спокойная, вернулась в машину. Я не сказал тебе тогда ни слова. Всё было так естественно, твоё желание помочь ближнему, пусть даже бродячему псу. Все было так правильно, что я просто молча повел машину на съемную квартиру, где в городе Непогод мы могли быть лишь вдвоем. Но я часто вспоминал твою доброту. Она для меня всегда была примером добродетели и справедливости. - Море устало прикрыл глаза, казалось, ему тяжело давалось это признание. - Кто придумал, что мужчинам нельзя плакать? - он ухмыльнулся, не открывая глаз. - Наверняка тот, кто просто не способен чувствовать, у кого черствая душа. Ведь мужчины тоже люди. У нас есть эмоции которые порой достигают невообразимого накала. Но в обществе не привыкли к мужским слезам. Это всегда было признаком слабости. Я готов поспорить с этим фактом, ведь сердце мужчины так же может болеть, как и сердце женщины. Но лично я с детства привык держать все чувства в себе и уже даже если бы захотел, не смог бы расплакаться, как дитя, хоть и понимаю, что это наверняка принесло бы хоть небольшое утешение. Потому мужчины топят свою печаль в алкоголе. Им так проще. Это по-мужски. Во всяком случае, нам так кажется. - он замолчал на какое-то мгновение. Затем, открыв свои небесно-голубые глаза, проговорил: - Мышка, я взрослый мужчина, который как мальчишка влюбился в чужую жену. Но я не могу ничего изменить. Я не лгал тебе никогда. Ты моя душа. Но у меня есть обязательства. Я не могу отказаться от них. Я невидящим взглядом смотрела, как снежинки падают на лобовое стекло и таят, превращаясь в ручейки, стекают на капот. Я была оглушена его признанием. Я не была разбалована чувственными речами мужчин. И не знала, что ему на его слова ответить. Что я хотела бы, чтобы мы не были обременены семьями, а жили вместе? Что я готова была бы воспитывать всех наших детей, не разделяя на его детей от первого брака и на наших общих? Что я с каждым днем все больше понимаю, что не могу жить на одной территории с собственным мужем? Что я, в конце концов, ревную Море к его жене и поэтому отдаляюсь от него самого? Что я с каждым прожитым днем все больше злюсь на него из-за его благородного желания растить детей в семье? Ведь я, похоже, не столь благородна, я уже не вижу в себе сил сохранять семью ради ребенка. Все эти мысли я не могла озвучить, ведь это могло осложнить наши и без того сложные отношения. - Ты благородный человек, и я тебя очень уважаю за твою позицию. Ты действительно не лгал мне никогда. За что я тебе очень благодарна. – только и смогла я выговорить. Я не поднимала на него глаз, но чувствовала, что он сверлит меня взглядом. - Всё, что я тебе только что сказал - истинная правда. - Спасибо тебе за признание. – едва слышно я произнесла. - Что тебя беспокоит? - Ничего. -проговорила я. - Мы будем сидеть в этой машине, пока ты не скажешь мне правду. Я помолчала, обдумывая сказанное им. И решила, что уже терять нечего, я не могу хранить все это в себе дальше. - Мы не сможем это долго продолжать. Меня тяготит моё положение. Я испытываю чувство вины перед мужем и твоей женой. Но при этом невыносимо хочу быть с тобой. Дешевый роман. Даже грустно как-то от того, что я оказалась в эпицентре этого. - Я понимаю, но что мы можем изменить? Я же говорю, что не могу бросить жену. У тебя тоже семья, наша ответственность перед ними-быть с ними до конца. Хотя бы пока дети не вырастут. Мышка, ты просто устала. Давай запланируем отдых где-нибудь загородом? Отдохнем, расслабимся, снова погрузимся в наши романтические отношения? Мы так давно не были наедине друг с другом, что я и не помню, сколько времени прошло с тех пор. Естественно, у тебя появились эти мысли, но стоит нам провести время вместе, ты снова успокоишься. – уверенно заговорил Море. - Я не думаю, что после совместных выходных что-то изменится. – медленно начала я. – Скорее, я еще больше буду чувствовать утрату после того, как мы разъедемся каждый в свою семью. - Я настаиваю всё же на том, что нам нужно провести время вместе. Ты отдаляешься от меня, я это чувствую. Давай на этой неделе? Я улажу дела со своей работой и конец недели освобожу для нас. Только представь ты, я и единение с природой? – как же он ловко заманивал меня в свои сети, как умело он вел меня по моим же страстям. Я уже чувствовала, что не могу сопротивляться. - Муж уезжает в командировку в пятницу, я могу отвезти сына к родителям. – мой тихий голос был ему ответом. Я шла, словно по тонкому льду. Вот-вот и он треснет под моим весом, и я провалюсь в ледяную реальность, где у моего Моря нет для меня места. Где есть его семья, жена и дети, где я разлучница и просто любовница. А пока я медленно и неуклюже ступала по тонкой корке льда в надежде, что по нему я смогу добраться до того места, где мы с Морем будем вместе и будем непременно счастливы. - Вот и договорились, мышка. – Море заметно повеселел, когда услышал моё согласие. Мне надо ехать домой, давай я малыша отнесу к квартире хотя бы? – он кивнул на сладко спящего сзади ребенка. - Да нет, мне надо его разбудить. К тому же, если ты его понесешь, мы можем встретиться случайно с мужем или моим другом, и тогда сложно будет объяснить это все. - Я тебе позвоню ближе к выходным, чтобы подтвердить наши планы. - Хорошо, я буду ждать. Я вышла из машины. Мороз крепчал. Я застегнула пальто на все пуговицы и открыла заднюю дверь машины. Не без труда разбудив сына и дождавшись, когда он вылезет из машины, направилась к парадной, держа в руке ладошку малыша. Поднимаясь медленно по лестнице, ведя за руку сонного сына, я прислушивалась к собственным ощущениям. Силясь понять, что пробудила во мне сегодняшняя встреча. Сперва мне казалось, что мы отдалились с Морем, и я даже не знала, как себя с ним вести. Но по мере того, как проходил вечер, сердце в моей груди теплело к нему. Затем произнесённое им признание выбило почву и под моих ног. Он был так открыт сегодня, так откровенен. Мы всегда с ним были осторожны в признаниях. Но сегодня он как никогда поразил меня своей честностью и силой своих чувств. Что побудило его признаться? То, что я стала отдаляться? Или то, что стала озвучивать своё неудовольствие нашим положением? Кто знает..., но я до сих пор оставалась оглушенной его словами. Он не лукавил, когда напомнил мне, что был с самого начала честен со мной, признавшись, что он женат, что не бросит свою жену. Он обо всём предупредил меня заранее. Но я так сильно была в него влюблена, что ничего и слышать не хотела. Я помню, как сегодня момент, когда Море признался мне в своей маленькой тайне. Мы сидели в нашем любимом уютном кафе. Был жаркий полдень. Альтан, хозяин кафе, с которым мы в итоге за месяц проживания в его стране очень сдружились, успел принести нам две чашечки ароматного кофе, кюнефе, (в нем сочетается нежное тесто, щербет и сыр, который и придает блюду необыкновенный вкус) и блюдо с ванильным рахат-лукумом, как комплимент от кофейни и самого Альтана прекрасной Meleğim – так он называл меня с нашего самого первого посещения его кофейни. – Что означает слово Meleğim ? – спросила я после ухода Альтана. – Это означает «мой ангел». – Прекрасное слово, надо завести блокнот и записывать все новые слова, которые я здесь слышу. – проговорила я, подхватив пальцами рахат-лукум. – Эти турки знают, чем порадовать женщину. – я улыбнулась. – А по мне, так лучше бы у Альтана была тарелка борща или блюдо домашних пельменей с жирной сметаной. Вот тогда бы я их заведение действительно зауважал. – ответил он, отпив кофе, и от неожиданности прикрыл глаза, испытав прилив наслаждения. – А вот кофе у них потрясающий, надо признаться. – произнес он. – Не могу разобрать вкуса. Мне кажется, здесь есть алкоголь, корица и ваниль. – он снова отпил кофе и закрыл глаза, наслаждаясь запахом и вкусом. – Я ощущаю нотки пряного кардамона, имбиря, и… – я поднесла чашку к кончику носа, вдыхая аромат – конечно, мускатного ореха. – Потрясающий вкус, я удивлен. – После он сказал, что не столько вкус кофе его поразил, сколько порадовала возможность маленькой передышки перед его признанием. Я с упоением ела восточные сладости, запивая невероятно вкусным кофе, и не догадывалась, что в его душе скребутся когтями тысяча кошек. Он потянулся через небольшой столик, коснулся моей ладони, привлекая внимание к себе. Ответом ему был взгляд, полный нежности. – Я должен тебе кое-что сказать... – начал он неуверенно. Я удивленно подняла левую бровь, ожидая продолжения. – Не хочу тебя обманывать, не хочу давать ложную надежду... – Говори, Море, ты наврядли сможешь мяня удивить. – я вытерла пальчики, на которых была сахарная пудра рахат-лукума, салфеткой и откинулась о спинку стула, не отрываясь глядя ему в глаза. – Никогда мне еще не было так сложно говорить об этом. - честно признался он. – Я женат. – потом он признался, что у него было страстное желание зажмурить глаза, чтоб не увидеть мой осуждающий взгляд. Но, приглядевшись, он увидел лишь облегчение в моём взгляде. Удивленный, он продолжал: – Я не хочу, чтобы ты думала, что я обманул тебя. Ты должна знать обо мне все. У меня двое детей, сын и дочь. И я в браке уже восемь лет. – он не отводил взгляд от моего лица, наблюдая за реакцией после этих новостей. – То, что произошло между нами, меня поразило не меньше твоего. – Спасибо тебе за эту искренность. – проговорила я, медля. – Правда в том, что я тоже несвободна. Я благополучно замужем уже четыре года. У меня есть сын, по которому я безумно скучаю. – Я говорила тихо, и ему приходилось наклоняться ближе к столу, чтобы разобрать все слова. – Вот так неожиданность. – только и сказал он, пораженный информацией. – Я эгоистично хочу сказать, что мне эта новость не пришлась по душе. – Он прикрыл на мгновение глаза, пытаясь успокоить сердце, которое пустилось в бешеный пляс. Через пару секунд, взяв себя в руки, он даже засмеялся. – Прости, мой разум покинул меня сейчас на мгновение. Я чуть было не обиделся на тебя за то, что ты замужем, хотя сам нахожусь в браке. Абсурдная логика и чувство собственности. Извини меня за эту вспышку ревности. Беря во внимание то, что ты сказала, мы находимся в равном положении. – он залпом допил остатки кофе в чашке и улыбнулся мне уже как раньше, обезоруживающе и искренно. – Я рад, что ты появилась в моей жизни, несмотря на то, что судьба была явно против этого изначально. Пока воспоминания терзали моё сердце, мы с сыном кое-как дошли до двери квартиры. Лифт не работал, и нам пришлось идти пешком на седьмой этаж. Я подумала о том, что с Морем у нас так мало настоящего, мы непростительно редко видимся, потому мне остается только придаваться воспоминаниям. Одни дарят радость и утешают даже в самые трудные времена, а другие - как это воспоминание просто есть. Я открыла дверь квартиры, щёлкнув замком в замочной скважине. Звук эхом отразился от стен в тишине подъезда. Ребенок, буквально засыпая на ходу, перешагнул порог. Я последовала за ним. В квартире было темно. Я потянулась к стене, нащупала выключатель, включила свет. Тьма расползлась по углам. Переодев сына, а потом себя, я умыла его, решив, что сегодня он ляжет спать без душа. Он накатался на коньках и очень утомился. Вечер был для него очень насыщенным. Уложив его в постель, я всё же удивилась, что он уснул мгновенно, стоило его голове коснуться подушки. Я наконец-то осталась одна, мне необходимо было привести в порядок свои мысли. Встреча с Морем сегодня снова окунула меня в этот водоём чувств к нему. Я прошла в кухню-гостиную, попутно думая о том, где мой муж. Он не звонил сегодня мне и не встретил. В командировку он уезжает только в пятницу и обычно он всегда встречает нас, когда находится дома. Тем более сегодня мы с сыном очень поздно возвращаемся из детского сада. Пройдя, погружённую в полумрак, гостиную на ту половину, где находилась кухня, я щёлкнула выключателем подсветку на кухонном гарнитуре. Достала из шкафа турку и кофе, намереваясь приготовить его себе. Спать всё равно не хотелось, и наврядли после встречи с Морем, взбудораживщей мою кровь, я смогу сегодня быстро уснуть. Поэтому кофе не повредит, решила я. Включила кран, набрала в турку, поставила на плиту. Обернулась, чтобы присесть на диван, так как ноги после катка гудели, и вскрикнула от неожиданности. За полукруглым обеденным столом сидел мой муж. Пока я не включила подсветку, он сидел в кромешной темноте, и я его совсем не заметила. Когда я вскрикнула, он даже не посмотрел в мою сторону, продолжая сидеть, уставившись в дверь балкона, находящуюся с левого бока от него. - Ты почему сидишь в темноте и тишине? Ты напугал меня! А я криком могла разбудить сына! - накинулась я на него с упрёком. - Где вы были? Уже десять вечера. - вопросом на вопрос ответил он. - Мы после детского сада поехали кататься на коньках. - сказала я ту правду, которая не могла меня скомпрометировать. - Зачем? - он не смотрел на меня. - А зачем ходят на каток? Чтобы покататься. - холодно обронила я, снова поворачиваясь к плите, боясь, что кофе может выкипеть.