– Обязательно позвоню, если он нагади… – откашливаюсь в кулак – Если ему станет не хорошо. Маккейб сжимает челюсть, и его скулы обретают острый угол. – Я надеюсь на тебя, Ханна, – отец направляется к двери, но я его останавливаю. – Пап. Он оборачивается и смотрит на меня. – Передай «привет» Чарльзу. Переведя взгляд на Брайана, который ему в ответ пожимает плечами, он уточняет: – Защитнику? Поднимаю глаза и, рассматривая потолок, пытаюсь вспомнить, что рассказывал блондин о себе. – Да…– отвечаю не совсем уверенно. – Защитнику. Точно! – отец кивает, поправляя бейсболку и, развернувшись, направляется к выходу. – Ты вернёшься после пробежки? – Нет. Сегодня надо решить все вопросы по выездной игре. Если я не позабочусь об этом сейчас, дополнительное место в самолёте могут выкупить. – Дополнительное? – в недопонимании свожу брови. – Моя помощница, летит с нами. – У тебя появилась помощница? – тянусь рукой за мексиканской лепёшкой и, оторвав кусочек, тяну его в рот. – Интересно. И кто она? Маккейб запрокидывает голову и начинает смеяться. – Моя помощница - это моя дочь. Ханна Пол Уэнел. Брайан Как только отец Ханны выходит из дома и закрывает дверь на два оборота, она быстро подрывается из-за стола и несётся на второй этаж. Я делаю то же самое, рыча ей вдогонку. – Серьёзно? Чарльз? – О, ангелочек… Я должна что-то ответить? Да, Чарльз. Он милый парень и… – И? – я останавливаюсь на пороге комнаты, в которой она стоит. – И… – Ханна делает паузу, растекаясь в улыбке. – Он не из тех парней, которые дают каким-то стервам сосать свой член в джакузи. Дверь хлопает прямо перед моим лицом. Но, блять, я разве похож на зомби, которого остановит дерьмовая дверь? Ухмыляюсь и, дёрнув ручку, захожу внутрь, как в свою собственную спальню. – Я не кончил, Ханна! Черт. Кхм, – откашливаюсь. – Не закончил! – Очень жаль, что я прервала твой оргазм, но свали нахрен из моей комнаты! – Почему он? Ты не могла выбрать кого-то другого? Чарльз - грёбаный защитник, ему нельзя отвлекаться от игр в этом сезоне. Он, чёрт возьми, новичок! Уэндел закатывает глаза и сжимает кулаки. Я замечаю, как дёргается её миленький маленький нос. Осматриваюсь. Комната Ханны абсолютно не похожа на девчачью. Всё вокруг окрашено в белый. Тёмно-серое постельное бельё. Много постеров с мотоциклами на стене над кроватью. Несколько сломанных “досок смерти”, как называет их её отец, прибиты на гвозди у шкафа. Но больше всего моё внимание привлекает далеко не это. Полка над компьютерным столом с кубками. – Фигурное катание? Серьёзно? Ты можешь продемонстрировать «Аксель» на льду, Уэндел? – Ты не хочешь свалить? Твоя комната сразу слева от моей, – фыркает она и подходит ко мне ближе, чтобы вытолкнуть меня за дверь. Её маленькие руки плотно упираются в мою грудь, но всё, что я чувствую прямо сейчас, это то, как поднимается мой пострадавший от зубов член. – Маккейб, я с тобой говорю! Выйди нахрен из моей комнаты. Натягиваю улыбку, расплавляя в голубых глазах Уэндел, адскую лаву. – Нет. Расскажи мне о твоём знакомстве со льдом, если хочешь, чтобы я ушёл, – пожимаю плечами и перевожу взгляд на постер с Харлеем Дэвидсоном, пытаясь угомонить свой хренов стояк. – Выйди! – её маленькая ножка громко топает по полу, привлекая моё внимание. К чертям. В мгновении секунды я хватаю её за запястья обеих рук и, заведя их ей за спину, плотно прижимаю её тело к своему. Она вырывается, наступает мне на ноги. Но это больше похоже не на сопротивление, а на идеально продуманную игру со словами: “Стань на колени, говнюк, и моли о прощении!”. – Отпусти меня, хренов придурок! – мурлычет она, извиваясь и фыркая. – Фигурное катание. История маленькой Ханны. Господство льда над твоими демонами, – бормочу, пока она недовольно пыхтит и вырывается. – Маккейб! Оставь меня в покое! Я ничего не скажу! – Ты должна мне рассказать всё, что знаешь, Ханна Уэндел. Если хочешь, чтобы я оставил тебя в покое. – Два плюс два равно четыре. Если плюнуть в небо, твоя слюна попадёт тебе на лицо. – Серьёзно? – я поднимаю брови. – Я просил рассказать не об этом. – Жаль, ангелочек, но это всё, чем я могу поделиться с тобой. Усмешка появляется на моём лице, когда она закатывает глаза. Дерьмо! Какого хрена, я плавлюсь, как грёбаный сыр в микроволновке, когда она это делает? – Ты отпустишь меня? – возвращает меня на планету. Вместо того, чтобы послушаться и не усложнять, я перехватываю её запястья в одну руку и, заправив её растрёпанные пряди ей за ухо, напористо целую в губы. Уэндел издаёт непонятный вздох и мгновенно тает в моих объятиях, как моё любимое «Баскин Роббинс» без сахара во рту. – Я не буду тебя целовать, – цедит сквозь зубы. Я отстраняюсь на несколько миллиметров. – Что? Я ничего не понимаю. Повтори. Она гневно ахает и только собирается мне ответить, как я утыкаюсь в её губы своими и запускаю язык ей в рот. По моему телу ударяет волна адреналина. Кровь приливает к вискам и члену. Её игры со мной - доза героина для наркомана. Я, чёрт дери, зависим от этой девчонки. Правила? Кому нужны эти дерьмовые правила? Ханна - хренов взрыв! Вызов! Её сладкий запах вишнёвой жвачки и мяты вынуждает меня вдыхать полные лёгкие воздуха снова и снова. Я не могу насытиться вкусом её губ. Она расслабляется и осторожно вытягивает свои руки из моей хватки, нежно раскладывая на мои плечи. Не делай этого Ханна. Остановись. Я перехватываю её за талию, прижимая к себе сильнее, и именно в этот момент, удар её ладони приходится прямо по моей челюсти. – Я сказала свалить нахрен из моей комнаты, Брайан-несносный-ангелочек-Маккейб! Коснувшись ладонью щеки, я с улыбкой на лице рассматриваю её растерянный взгляд и розовые щёки. Ей это понравилось. Она может обманывать кого угодно, но её тело говорит за неё. – Ты не хочешь, чтобы я уходил. – Что непонятного в словах “свали нахрен”? – Так что насчёт истории о фигуристке Ханне? Я обещаю уйти, когда услышу её. Откашливаюсь и прохожу мимо неё, направляясь к полке с кубками. Задираю руку над головой и сжимаю в пальцах один из них. – Сначала поклянись, что не целовался с этой дрянью из джакузи. Потому что, если это не так, я должна посетить врача и проверится на… – усмехнувшись, я перебиваю её. – Я не целуюсь с другими девушками, Уэндел. Она открывает рот и двигает губами, как рыба, которую вытащили из воды. А я уже знаю, какие вопросы в её голове. Да, Ханна. Ты первая девушка, с которой я целовался. Если не считать поцелуй с Дороти Амертон в начальной школе. Чёрт! Звучит омерзительно, но та девочка повалила меня на занятиях физкультуры, подбив баскетбольным мячом. И это нихрена не смешно, ясно? Дороти была больше меня в два раза и… Да хрен меня! Знайте… В начальной школе Брайан Маккейб был худым маленьким мальчиком, который не мог постоять за себя. Довольны?! Ханна молчит некоторое время, пока в её голове усердно крутятся шестерёнки. – Я ненавижу фигурное катание. Меня от него тошнит. И сейчас, не хочу даже вспоминать это. Прошло два грёбаных года, как я бросила. Дерьмо под названием «фигурное катание» больше не является частью моей жизни.