Одежду купить вчера было некогда, да я на работе не особо мерз, потому пошел в том же виде, что вчера, по звенящему от мороза воздуху. И снова — суетливое утро, пять ходок с тележкой и поощрительный завтракообед в полюбившейся пирожковой. Кофе, надо сказать, у них отменный. А вот кофейных аппаратов, как в нашем мире, я не заметил. Чебуреки в этой забегаловке были сочные, нажористые. А вот буржуйских гамбургеров и хот-догов я не нашел нигде. Помимо крупной государственной столовой, на рынке изобиловали закусочные, такие, как эта, а вот за его пределами, на первом этаже многоквартирного дома, была государственная пельменная. Как же хорошо сытно перекусить после трудового утра и вот так просто стоять, расслабившись, и наблюдать за прохожими! Все-таки есть своя прелесть в простой работе: сделал дело — гуляй смело. Но, конечно, же, я не буду довольствоваться малым, как в прошлой жизни. Не просто так мне дали второй шанс, нужно оправдать доверие неизвестного божества. Доедая чебурек, я заметил двух подозрительных вертких типов в кепках-аэродромках. Они терлись возле лотка, где торговали мишурой, окруженного покупателями. Потом один отошел ближе к туалету и сделал вид, что кого-то ждет. Другой типа пытался пролезть к прилавку, расталкивая покупателей, и в это время его рука нырнула в раскрытую сумку старушки и выудила оттуда клетчатый кошелек. Стоящий у туалета метнулся к подельнику, вроде бы прошел мимо него, но я был уверен, что кошелька у первого вора уже не было, он осел у второго карманника. Взвизгнула девушка, развернувшись, отвесила подзатыльник карманнику, думая, что его ее прелести заинтересовали, и он решил их пощупать. Старушка, держа в руке гирлянду, полезла в сумку, чтобы расплатиться, не нашла кошелек и истошно завопила: — Обокрали! Держи вора! Вор изобразил возмущение, поклялся, что ни сном ни духом, и начал выворачивать карманы, а второй как раз поравнялся с моим столиком. Фокус на нем — ага, кошелек взял он, хочет слинять поскорее, вытащить наличку и избавиться от него. Я понимал, что безопаснее не вмешиваться не в свое дело. Но даже в моем мире, прогнившем насквозь, я не стал бы закрывать на подобное глаза. Потому неспешно вышел из-за стола, вытер о салфетку измазанные жиром руки… сделал шаг к вору, дернул на себя, припечатал его мордой к столу и заломил руку. Главное — не дать ему сбросить кошелек. — Вызовите милицию! — закричал я. — Я поймал карманника! Повернув голову, он ухмыльнулся: — Чего творишь, пацан? Проблемы нужны? Отпусти и забудем. — Верни кошелек старухе и забудем. — Какой кошелек, дурак что ли? — сплюнул вор и, хлюпая разбитым носом, жалобно закричал: — Убивают! Беспредел! В раздаточное окошко чебуречной высунулся хозяин забегаловки, умудренный сединами кавказец, с укоризной возопил: — Вай, ну что ты делаешь, парень, да? Место другой не мог выбрать? Ко мне ж никто не придет! Выскочив из заведения, он подбежал к нам и почему-то начал извиняться перед вором: — Простите, Тимофей-джан, это какое-то недоразумение! — Склонившись ко мне, он зло прошипел в ухо: — С ума сошел, да? Немедленно отпусти Тимофея-джана! — Товарищ Тимофей-джан — вор, а я его поймал. Зовите милицию. Чебуреки у вас вкусные, а вора покрываете! — Дай дурачку порезвиться, Гамлет, — просипел вор. — Недолго ему осталось. Вокруг собралась толпа зевак, включая обворованную старушку. Гамлет поморщился, махнул рукой и начал качать головой: — Ай-ай-ай, нехорошо как. — Он развернулся, чтобы зайти в свою чебуречную, и, не глядя на меня, прошептал: — Беги, дурак. Этот человек работает на младшего Карасика, да? — Да, — сказал Тимофей. — Но ему поздняк метаться. Глава 16 Все! Кина не будет! Тем временем от толпы отделилась толстая щекастая тетка и, как раздосадованная наседка, набросилась на Тимофея, обрушила на него сумку: — Вот я тебе! Н-да, рыночные боевые тетки — страшная убойная сила! Длинные красные ногти могли разодрать лицо вора, так что я ее остановил, выставив руку. Тетка завозилась в сумке, бормоча: — Два месяца назад у меня так же пропал кошелек. — Она извлекла смартфон и нарочито громко проговорила: — Алло, милиция? И, отойдя в сторонку, забормотала вполголоса. Мне очень не понравилась наглость вора. Он вел себя, как хозяин. А хотел он, чтобы случилось чудо, и ему помогли избавиться от кошелька. Еще хотел вогнать мне между ребер заточку, спрятанную за голенищем сапога. Почти как в прошлой жизни. Ну и в милицию, конечно, очень не хотел. Значит, если администрация рынка и в сговоре с карманниками, менты точно ни при чем и оформят вора, как полагается. — Последний шанс, пацан, — не унимался вор в перерыве между страдальческими подвываниями. — Отпусти и забудем. Ты не знаешь, с кем связался! «Еще как знаю», — подумал я, вспоминая младшего Карасика, из-за которого чуть не убили майора Джабарову. Этот хрен на Карасика работает, значит, менты должны ему обрадоваться. Я вгляделся в толпу, надеясь увидеть второго карманника, но того и след простыл. Вокруг начала собираться толпа. Расталкивая зевак, ко мне пробиралась обворованная старушка. Держась за поясницу, она остановилась напротив вора, посмотрела ему не в глаза — в самую душу. — Что ж ты делаешь, сынок? — проговорила она дребезжащим голосом и отвернулась, подбородок ее трясся, веко дергалось. — Верните кошелек… внукам подарки… Наглый вор, припечатанный мордой к столику, выкатил глаза и принялся оправдываться: — Побойся Бога, мать! Это не я. Кто-нибудь, позвоните долбанному Иа! Над толпой зевак мелькнула голова Юрия Горбача, он продрался ко мне, искоса глянул на задержанного и спросил: — Что происходит? — Вора поймал. — Я все еще держал карманника и выпускать не планировал. — Стырил кошелек у старушки. — Да какой кошелек? Наговор! Клевета! Помогите, люди добрые, ни за что честного человека обвиняют! — заныл он и вдруг осклабился и прошипел уголком рта: — Позовите Иа, пусть объяснит этому дебилу! — Может, лучше сразу Пятачку? — сыронизировал я. Я был уверен, что кошелек при нем, потому что помнил каждое его движение, а значит, он не отвертится. Откуда тогда такая самоуверенность? Юрий протяжно и тяжело вздохнул, уставился на вора. — Вот же урод, ну ты подумай! — Он похлопал меня по спине. — Похвально, товарищ. Шагнув вперед, Юрий раскинул руки и крикнул: — Расходимся, кина не будет. Милиция разберется. Кстати, уже вызвали? — Вызвали, да! — крикнула толстая тетка, уходить с места, откуда открывался отличный обзор, она не планировала. Остальные отошли, чтобы смотреть шоу издали. Юрий обернулся к вору, похлопал по спине теперь его. — Что ж ты так, а? На вид — приличный человек! В тюрьму захотел, да? Давно гастролируем? — Отпустите… больно! — заскулил вор, заелозил щекой по столику, куда натекла целая лужа крови. — Убивают! Юрий повернул голову ко мне. — Саша, там машина пришла, иди помоги, а я с этим, — он с чувством ударил вора в бок, — разберусь. — Охренел? — заорал вор. — Мне нельзя отлучаться, я буду проходить как свидетель, — ответил я и обратился к старушке, которая все стояла в сторонке, кошелек ждала: — Бабушка, кошелек ваш — вещественное доказательство, его быстро не вернут. Идите домой. Юрий тоже не уходил. А вот когда возле ворот появился патруль, ретировался, говоря: — Ладно, разбирайтесь. Я пошел — работа сама себя не сделает. — Он приложил телефон к уху и что-то заорал, очевидно, подчиненным. Патруль приблизился. По иронии судьбы дежурили сегодня мои старые помятые знакомые: Шрек-Кот, Пушкин, Артурка с фингалом точно не моего авторства, а шкет по имени Кирилл был у них за главного. Не подавая вида, что мы знакомы, он представился, поглядывая на задержанного: — Сержант Кирилл Громовой. Что происходит? Только я раскрыл рот, как меня перебила старушка: — Кошелек у меня украли. Вот этот гад. — И трясущимся узловатым пальцем указала на вора.