Исинская глина потемнела под струей кипятка. Воха невольно вздохнул, ну, пускай уже шу пуэр[1]. Только бы чашки были побольше. Маленькие фарфоровые пиалы в его грубых пожелтевших на кончиках пальцах смотрелись до того нелепо, что все чаще он ловил себя на мысли — взять и раскрошить их одну за другой, глядишь, и Борька перестанет маяться всей этой новомодной хренью. Но на этот раз Боб налил ему нечто ярко-зеленое, взбивая это нечто в обычной чашке бамбуковым венчиком, похожим на помазок из бритвенного прибора, которым сам Воха никогда не пользовался, но помнил, как это делал во времена его детства батя, пока не отпустил бороду. Японский чай матча на вкус слегка горчил, а зеленая пена сверху напоминала санаторские кислородные пенки. Воха с трудом сделал первый глоток. Ничего так. Молотое сено. Главное, горячее. Боб сидел на корточках перед буржуйкой. Перед тем как забросить очередное поленце, вытащил из пачки журналов и газет первый попавшийся глянец. На развороте улыбался Новак. Заголовок гласил: «Любимец Фортуны». Боб вспомнил эту статью, посвященную шумихе вокруг банка «Гарант», и вспомнил Добрынина, который организовал этот материал в помощь партнеру, когда Новак всеми путями пытался отбелиться. Один из этих путей и привел его сюда, в мастерскую к Борису Шульге. Пока Добрынин готовил очередное убийство. «Такие вот у тебя партнеры, Виктор Новак!» Хотя, чести ради, Боб тут же признал, что и сам не раз жал руку этой сволочи, даже красил ему именной номер «Добрыня» в качестве бонуса к ремонту «Кавасаки». Собственно, тогда и началась для него настоящая жизнь — он напал на след Портного. Так что Новак, в каком-то смысле, вытащил его из затяжного депрессивного бездействия. Воха встал с диванчика и подошел к Бобу. Он, молча, выхватил из его рук журнал: «Вот, можешь и Витька5 пришпилить для наглядности!» — и лениво перелистал журнал, разглядывая фотки, на которых Виктор Новак позировал еще один, без Тамары. Даже если Калганов его и задел, Боб не подал виду, но перевел взгляд на стену, где висела доска с пришпиленными портретами жертв. За эти месяцы она обросла новыми. Боб потрепал потянувшегося Бо-бо, который облюбовал себе место возле горки поленьев. Пес лениво грыз край одного из них, заодно грея свою мохнатую морду. Воха наклонился к собаке: — Что, Бобик?! Совсем про меня позабыл? А ведь по документам я твой хозяин! На5 вот тебе, кстати, вкусняшку принес. Воха вытащил из кармана прессованную из жил кость, купленную в зооларьке по дороге. Бо-бо обнюхал ее и снова вернулся к полену. — В следующий раз захвати кусок печенки, хозяин. Боб закрыл заслонку печки и встал. Бо-бо тут же вскочил на лапы, не на прогулку ли? Но теперешний его хозяин уселся в кресло и потянулся к чашке с остывшей матчей. Воха кивнул. Намек друга он понял, действительно, мог бы и корма прикупить. А то сбагрил пса и не чешется. Опять Шульга прав. Как и давеча с Чукчей. Недавний визит в СИЗО испортил Вохе настроение на целый день, и он этого не скрывал. К тому же носился не жрамши с самого утра. Сам бы от куска печенки не отказался. А ему тут пенку сбивают, от которой живот свело пуще прежнего. — Борь, давай лапшу в доставке закажем, а? — Уже! На подъезде. Воха вздохнул с облегчением. — Признание Чукчи под вопросом. — Воха уселся рядом с Бобом, который подвинулся, освобождая место рядом с собой. — Эх, мне бы твою чуйку! Боб долгим взглядом посмотрел на друга, хотя тот мог поклясться, что сейчас Шульга глядит сквозь него в прошлое, что в его зрачках колыхались верхушки сосен Ирпенского леса. Воха вспомнил тот день, когда чуйка Боба их всех подвела, и красные волосы Аллы Татарской на прелой листве вызвали у него резь в глазах. Потому что он, капитан милиции Калганов, тогда едва сдержал слезы. Никак не зачерствеет. А пора бы уже за столько времени. — Портной купил признание Дорошенко. Только после этого у меня появились вопросы к Чукче. Воха вернулся мыслями в настоящий момент. — А на выходе что имеем? Боб снова поднялся на ноги и стал загибать пальцы: — Убийство Мостового и Воронько. Наложил на себя руки Игорь Татарский. В убийствах сознались двое. Оба признания — под сомнением. Значит, и самоубийство под вопросом. Простая математика, Вова! — Не такая уж и простая, Боб. По первой серии, той, прошлогодней, которую Макс раскрыл, вопросов не было. Воха не хотел спорить. Это получалось у него само собой. Но этим он только помогал Бобу формулировать данные. — А это потому, друг Воха, что Максу не дали их задать. Сперва наши с тобой коллеги, а потом — Портной. Надо возвращаться к первой серии. — Хорошо, что хоть по поводу Новака тебя попустило. — Бо-бо залаял и бросился к двери. — Должно быть, лапшу привезли. Хорошо, Боб, что они адрес уже знают и не блукают впотьмах. А то жрать охота, сил моих нет! — А кто тебе это сказал, что попустило? — Боб продолжил тему Новака, будто и не слышал стука в дверь. — Мы же договорились — ты в это не влезаешь. Наконец Боб пошел греметь засовом входной двери. Шпиц крутился у него под ногами. Видать, тоже надеялся на кусочек съестного. Хотя Боб и запрещал кормить питомца со стола, Воха всегда нарушал этот запрет, иногда таясь, а чаще в открытую. В конце концов, игру в плохого-хорошего полицейского никто не отменял! Воха сглотнул подступившую к горлу слюну. Война войной, а обед должен быть по расписанию. И за лапшу сегодня заплатит он, хотя Боб, по идее, мог бы и проставиться за Чукчу. Но Воха чувствовал себя виноватым и за пса, и за бестактность с журналом, и за все эти годы злоупотребления терпением друга, у которого и было всего-то: чужая собака да одержимость маньяком. 8 Атмосфера в кабинете Сушко накалялась все сильнее. Главврач налился краской, он все еще пытался оправдываться: — Я не понимаю, Виктор Захарович, в чем конкретно вы меня обвиняете? Я всего лишь выполнял ваши инструкции. В разговор вовремя вмешалась Тамара: — Виктор, о каких инструкциях идет речь? — Я не давал никаких инструкций. — Новак отвернулся к окну. Сушко, протестуя, поднял руку. — Вы лично велели мне выполнять капризы этого пациента, если они не противоречат здравому смыслу и не выходят за пределы клиники. И под моим личным контролем. — Это были пожелания. — Новак повернулся к Тамаре. — Я тебе говорил об этом сегодня утром, хотел создать максимально комфортные условия пребывания для Тимура. Сушко согласно закивал головой. — Потому-то я сегодня здесь и оказался. Тимур попросил свидания со своей невестой. Тамара удивленно подняла брови. — Невестой? Первый раз слышу. — Ее голос от удивления прозвучал необычно высоко. — Но он так сказал. Назвал Жанной. Просил устроить встречу в воскресенье, когда персонала меньше, чтобы глаза не мозолить. Я согласился при условии, что буду в клинике. — А как вы связались с этой Жанной? — Тамара проверяла доктора. — Ведь у Тимура телефона, насколько я понимаю, нет? — Тимур написал ей смс-ку с моего телефона и с моего согласия. Кстати, ей телефон только для смс и нужен. — Не понял! — на этот раз удивился уже Новак. — Она немая, эта Жанна. Точнее, слышит, но не говорит. Общается записками и смс-ками. Тимур указал место и время. Ответа не ждал. — Номер сохранился? — ухватилась за ниточку Тамара. Доктор хмыкнул. Если бы все было так просто, стал бы он огород городить. — Тимур сразу же его стер. Новак хлопнул ладонью по столу: — Все ясно. Побег готовили. Но кто? Немая подружка? — Тимур мог расположить к себе кого-нибудь из персонала. Он очень контактен, — поделилась догадкой Тамара. — Это исключено! У нас запрет на личный контакт с пациентами! Это специфика подобных заведений, — вскочил Сушко. — Значит, кто-то нарушил правила. Говорят же, что правила создаются для того, чтобы их нарушали. Сушко сокрушенно покачал головой, а про себя ухмыльнулся: люди делятся на два типа — тех, кто придумывают правила, и тех, кто их нарушает. Новак принадлежал к первому, а Тимур ко второму. Вместе под одной крышей их было невозможно представить. Даже ради такой красивой женщины публичная личность, вроде Новака, не допустит наркомана-рецидивиста в семейной хронике. Это только коммунисты внедряли в сознание масс противную природе догму, что дети за родителей не в ответе. Капитал же, напротив, приветствовал всякие там Джонсоны и сыновья и прочие Ко. В голове доктора вдруг мелькнула мысль: а не сам ли Виктор Захарович организовал этот побег? Правильно рассчитав, что изголодавшийся по острым ощущениям Тимур ринется в омут с головой и, глядишь, там и останется, пока труп не прибьет к берегу. Все ж дешевле, чем оплачивать вип-палату третий месяц кряду. Главврач Сушко и сам принадлежал к первому типу, и за нарушение правил обычно жестоко карал. Поэтому, несмотря на то, что сегодня Новак его заставил понервничать, был всецело на его стороне, хоть и страшился обнаружить в себе такого вот радикала. 9 За каких-то сорок минут, которые они с Виктором провели в клинике, погода успела измениться. Солнце спряталось. Порывистый ветер нагнал тучи, и небо потемнело, отчего казалось, что уже наступил вечер. Новак подал Тамаре руку, поддерживая на ступеньках. Высокие каблуки сапог замедляли ее стремительную походку. Иначе бы она ринулась вперед. Искать, спасать. Носиться по городу, лишь бы не бездействовать. Виктор стискивал ее локоть сильнее, чем следовало. Но оба они этого не замечали. Тамара обернулась на здание клиники. Неожиданно вынырнувший из узкого просвета луч солнца добрался до медной таблички, которая вспыхнула неуместно ярко. Вот так и весна, вспыхнет и промчится, унося с собой ее молодость и последнюю попытку стать счастливой. Тамара с надеждой посмотрела на Виктора — ведь он решит и эту проблему, как решал все проблемы до этой. Она уже верила в его всесилие, иначе ей следовало бы признать, что она ошиблась и выбрала не того мужчину. Тучи снова сомкнулись, и серое небо отразилось в глазах Виктора, отчего взгляд его показался холодным. Прочел ее мысли? Открывая дверцу машины, он вдруг резко развернулся. — Пообещай мне одну вещь, Тома. — О чем? — Тамара внутренне напряглась. — Пообещай, что Борис Шульга не будет участвовать в поисках Тимура. Это его не касается. — А я как раз собиралась ему звонить. — Если ты так хочешь привлечь кого-то из своих друзей, можешь обратиться к Калганову. Это дело как раз в его компетенции. Тамара нахмурилась: — Даешь мне инструкции, как доктору Сушко? — Всего лишь пожелания, Тома! Тамара кивнула. Но после секундной паузы уверенно продолжила: — Только знай, в любом случае Калганов подключит Бориса. Имел он в виду наши с тобой пожелания. Я в этом не сомневаюсь.