Всё это время она медленно водила ладонями с растопыренными пальцами над свечами, отчего на потолке и стенах мрачно мелькали тени, похожие на гигантские сосиски. Свечи потрескивали и безбожно коптили, и вскоре кисти рук у мадам стали похожи на руки паровозного кочегара. Увидев это, Валентина Германовна чертыхнулась не по-детски: — Мать твою. Вот зараза! Из чего их только делают? Пойду руки помою и кофейку заварю заодно, а ты посиди тихонько. Светлана согласно кивнула и стала рассматривать картинки на затёртых картах ТАРО. Неожиданно на столе зазвонил старинный телефонный аппарат с автоответчиком. После третьего звонка ящик с трубкой пискнул и выдал голосом мадам: «Извините, у мадам Валентины сеанс. Оставьте свой номер телефона или перезвоните позже». В ответ послышался раздражённый мужской голос: «Валя, твою мать! Ты кого мне подсунула, сука старая? За что я тебе деньги плачу, тварь безмозглая? Твоя Сёмина никакая не озабоченная оказалась. Она типичная психопатка. Не дай бог в ментовку побежит. Верни деньги, гадина!» «Вот и всё! Брать кассету и уходить», — мелькнула первая мысль у Лядовой. Но тут в комнату с подносом вошла мадам. — А кофе, оказывается, закончился. Будем пить чай, — как уже старой приятельнице доверительно сообщила новость гадалка. — Так, что случилось, детка? Рассказывай. Помогу чем смогу, может, и карты не понадобятся. «Озабоченная тебе нужна? Будет тебе озабоченная», — подумала Лядова, а вслух сказала: — Тёть Валь, вам звонил кто-то на автоответчик, но кто, что — не поняла, сама по телефону разговаривала. Я пойду тоже ручки помою, — наивно улыбаясь, сказала лейтенант полиции, поднимаясь из просиженного кресла. — Иди, милая, иди. Прямо и налево, — кивнула мадам, расставляя чашки и включая автоответчик. «Валя, твою мать…» — услышала Светлана, закрывая двери в ванную. Через пару минут лейтенант вернулась в комнату для сеансов. Вид у мадам был совсем не похож на тот благодушно расслабленный, с которым она встречала новую клиентку. Руки подрагивали, на побелевшем носу выступили капельки пота, а губы что-то беззвучно шептали. «Выход ищет, ведьма», — сообразила Лядова. — Так, что ты… что у тебя стряслось-то? — глядя в одну точку, тихо спросила гадалка. — Ну, если коротко, то мужики меня не любят, мадам Валентина! — выпалила Лядова, шумно отхлебнув из чашки. — Я уж и не знаю, что происходит. Может, порча на мне или проклятие? Мама говорит, что я красивая, а мужики от меня почему-то шарахаются. Ну, что во мне не так? А, тёть Валь? — всхлипывая, заныла клиентка, размазывая тушь по щекам. — Так. Да что ты? Не любят? И давно это с тобой происходит? — неожиданно оживилась мадам. — Всё, как на духу, выкладывай! — Да всю жизнь! Мои подруги уже все замужем, у некоторых детишки, а я всё в девках. Девственница я, тёть Валь! Мне уже двадцать два, а я — целка! Представляете? И на виду вроде… Учителем работаю. А никто меня не хочет! Хоть под старика ложись, хоть под бомжа! — рыдала Лядова, выдавая на-гора чёрные потоки всамделешных слёз. — Это зачем же под бомжа? Не надо нам под бомжа! Мы и поинтеллигентней найдём тебе, — махая на зарёванную клиентку веером из карт, успокаивала Валентина Германовна. — У нас на работе есть один мужик пожилой. Учитель труда. Чапаев фамилия. Так, ничего интересного. Я уже и так перед ним, и сяк. И юбки короткие, и декольте, аж сиськи вываливаются. А он, сволочь, нос воротит! Вот что во мне не так? И тут у меня есть, и тут всё в порядке, и мужика хочу. Тёть Валь, найдите мне. Мне красивый не нужен, мне хороший нужен и ласковый. — хлюпала носом Лядова. — А я вам… что хотите… У меня папа, знаете, какой богатый! — Ой, не знаю, девка, — как-то сразу посерьёзнела мадам. — Сильное проклятье на тебе. Запечатанная ты! Вижу! Всё вижу! С двух сторон к тебе нужно подбираться. С моей, значит, стороны и с другой, с медицинской. Врача тебе найду. Трудно это будет сделать, ой, трудно! И недёшево! Но ты уже мне как родная! Ты сейчас иди, девка, денежки собирай, а я тут поворожу, карты раскину. Завтра звони. Поняла? — наставляла мадам Валентина, выпроваживая свою будущую финансовую независимость. — Так, говоришь, ничего не поняла, что на автоответчике услышала? — Ничего, тёть Валь! — мотнула головой никому не нужная девочка. — Ну и дура. — чуть слышно буркнула мадам Валентина, закрывая дверь. — Что вы говорите? — не расслышала Светочка. — Хорошо, говорю, найдём тебе… не волнуйся, — уже из-за двери прокричала гадалка. Диктофон Лядова выключила уже в лифте. * * * Чтобы довести клиента до нужной кондиции, я отдал документы Кубиняна дежурному и строго приказал: — Заполняй. Этого — в «обезьянник». — Причина задержания? — лениво зевнул дежурный. — До выяснения личности. — коротко ответил я. — Так, а. — не понимая, начал трясти передо мной паспортом Кубиняна дежурный. — Пока на три часа. А чего вонь такая, Серёга? — поморщился я. — Бомж обоссался, а вытирать за собой не хочет, — безразличным тоном сообщил дежурный. — И в рыло не дашь, народу много топчется. — Очень хорошо, — обрадовался я непринуждённой обстановке в обезьяннике. Такая очень понравится эстету Артуру Самвеловичу, а заодно подскажет ему правильную линию поведения на допросе. В нашем кабинете находился один Черных. Когда я входил, он разговаривал по телефону: — Ваня, вам необязательно толкаться там вдвоём. Пусть Алик в машине сидит. Только вы «бэшку» спрячьте, Лядова его машину знает. Сейчас приедет, уже мне звонила, что с гадалкой отработала. Всё, давай. шеф пришёл. — Я понял, Эрнесто, — кивнул я товарищу. — Пришлось Кубика с собой прихватить. Явку с повинной просит оформить. Я его пока к нам в «обезьянник» определил, пусть принюхается к будущей жизни. Позвони Корневу, он давно хотел с ним познакомиться. Вместе и попытаем. Через десять минут к нам в кабинет завели растерянного Кубиняна. Он стоял посередине большого кабинета, смущённо понюхал лацканы и рукава своего пиджака с отливом и, нерешительно поглядывая на меня, спросил: — А я могу позвонить своему адвокату? — У вас есть свой адвокат? Солидный клиент! — уважительно отозвался следователь Корнев, выглядывая из-за монитора компьютера. — Да. Григорян Мартирос Ашотович. — Дорогой? — сочувственно спросил Корнев. — Да так… родственник, — чуть расслабился Кубик. — Родственник пока не понадобится. Вы проходите по делу о причинении тяжких телесных повреждений и разбойном нападении на гражданина Сажина пока как свидетель. Пока, — уточнил Черных, ставя перед Кубиняном стул. — Присаживайтесь, Артур Самвелович. — Значит так, Кубинян! Допрос проводит следователь Корнев Владимир Руфатович в присутствии старших оперуполномоченных Чапаева и Черных. Ведётся видео и звукозапись допроса. На вопросы отвечать чётко и понятно. Как понял, Кубинян? Приём! — зло и громко спросил следователь Корнев. Я подошёл поближе к Кубику и чуть слышно сказал: — От тебя зависит, где ты сегодня будешь ночевать. В одной луже с обоссанным бомжом или у себя на диванчике с рюмочкой коньяку. — Я всё понял, това… господа полицейские. Спрашивайте, — возбуждённо сморкаясь в клетчатый платок, ответил Артурчик, усаживаясь на край придвинутого стула. — Кто такой этот ваш «рэмбо» Костик? Его координаты, телефон, адрес, полное имя и отчество, другие данные, о которых вы знаете? Его круг обязанностей? — задал основные вопросы следователь, оторвавшись от записей в своём блокноте. — Так это… Костик. Из ваших он. Я и по форме его видел. Капитан вроде. Где живёт и работает — не знаю, а телефон есть. Только он у меня в блокноте, а блокнот в ящике стола в кабинете. Костик сразу мне условие поставил. Звонить ему только со служебного на служебный, никаких сотовых. Сказали, я бы взял, — посмотрев на меня удивлёнными глазами, ответил Кубик. — Ко мне сам пришёл. Предложил свои услуги как охранник. Сказал, что у него оружие зарегистрировано. Интеллигентный такой, молодой. «Вот сволочь! Я ещё и виноват. Я тебя вообще сегодня брать не хотел», — зло подумал я и, прикидывая, кого можно послать за блокнотом, вышел в коридор, набирая номер Арамяна. — Алик, слушай меня внимательно. * * * Талончик к гинекологу Котову В.В. на двенадцать сорок пять в кабинет № 214 пациентке Лядовой С.И. в регистратуре выдали сразу, сообщив, что карточка уже у врача. «О, как наши работают!» — с некоторой гордостью за систему подумала Светлана. Поднявшись на второй этаж поликлиники, она пошла по длинному коридору, читая таблички на дверях. Нечаянно натолкнулась на стоящего спиной к ней у поста медсестры врача, читающего чью-то выписку. Тот неуклюже отвернулся, запахиваясь в белый халат, и извинился куда-то в сторону. Голос показался знакомым, но времени копаться в памяти уже не было. — Лядова! Лядова, проходите, — раздражённым голосом объявила медсестра в зону ожидания в полуоткрытую дверь кабинета № 214. Светлана зашла в кабинет. За столом сидела молоденькая рыжеволосая медсестра и что-то писала в журнале, часто поправляя сползающие на кончик длинного носа очки с толстыми линзами. За ширмой шумела вода. «Ручки моет, маньяк», — загадочно ухмыльнулась пациентка. — Вы что, первый раз в поликлинике? — не поднимая головы от журнала, пропищала медсестра, поправляя выбивающиеся из-под белого колпака ярко рыжие пряди волос. — Над дверью табло для кого горит? Написано: «Входите»… Подними голову, посмотри… так нет! Приходится отвлекаться медперсоналу! «Я тебе сейчас твоё табло.» — хотелось ответить на хамство дурынды в белом халате, но Светлана тихо вздохнула и скромно ответила: — Извините, пожалуйста, отвлеклась. — Отвлеклась она. — блеснув диоптриями, цыкнула медработник. Светлана быстро оглядела небольшой кабинет. Стол, шкаф, окно, полки на стенах с папками. Портрет какого-то седого мужика в белом халате висит на стене за ширмой над медицинской кушеткой. Взгляд у мужика в рамке был недобрый. Казалось, ещё немного и заорёт типа: «Чего вылупилась? Трусы снимай!» Две ширмы. За одной была видна тень смывающего следы преступлений Котова В. В. Из-за второй, побольше, поблёскивало отполированной нержавейкой то самое… гинекологическое кресло. А камера? Микрокамера. Куда же ты её? — Жулина, вы что такая… неуживчивая? — выходя из-за ширмы с полотенцем в руках, спросил доктор Котов. — Пациент приходит за помощью, а вы его проблемами грузите. Здравствуйте, вы уж извините, я сейчас, — улыбнулся доктор и опять ушёл за ширму. «На первый взгляд ничего особенного. Опасений не внушает… пока рот не открыл. Зубы жёлтые… как у… как у мурены!» — нашла подходящее сравнение Лядова. Медсестра Жулина отложила ручку, вытянула в сторону ширмы два своих костлявых кулачка и одновременно оттопырила безымянные пальцы, скорчив презрительную рожу. Это неожиданно понравилось Лядовой и даже помирило с рыжей грубиянкой. Тем более что та не унималась. Жулина вытянула губы в трубочку и беззвучно произнесла: — Му-дак… — Жулина! — донеслось из-за ширмы. — Да, Вениамин Всеволодович, — выговаривая каждую буковку, отозвалась медсестра, скорчив ещё одну презрительную рожицу. — Отнесите карточки пациентов, что уже были на приёме и принесите из регистратуры записанных до конца смены. Можете не спешить, Жулина. — Отнеси… принеси… задолбал, — громко хлопая обложками карточек, чуть слышно гундосила Жулина, выходя из кабинета.