Но сволочной будильник знает своё дело. Тихо пробрался в ванную, «шёпотом» поплескался, поскоблил лицо, оделся, но по инерции забрёл на кухню. Нет, мысль о завтраке не посещала, у меня на работе Лядова есть и вообще. Но вдруг внимание привлёк небольшой свёрток на кухонном столе и записка. В записке было написано: «Не забудь, пожалуйста!» Интересно! На стекле кухонной двери тем же почерком, но уже губной помадой было написано «Не забыл?» Улыбнулся, сунул свёрток в карман и выбежал в подъезд: нужно было ещё за Эрнесто заехать. Товарищ Че уже топтался возле своего подъезда, нервно посматривая на часы. Быстро сел в машину и, опережая меня, сказал: — Привет, начальник! Кто первый начнёт? Давай ты, думаю, у тебя информация короче. А я тебе свою за утренней чашкой кофе. Идёт? — Эрнест, моя информация к служебной не относится. Может, опустим? — не очень желая распространятся о своей «командировке» в Ярославль, предложил я. — Ты знаешь, как сказать… Думаю, тебе будет интересно узнать, что гражданин Бессонов, по кличке Бес, имеет прямое отношение к каталам-гастролёрам. Это одно из коммерческих направлений его обширной деятельности. Молдаван, пропавших после игры с Кубиком, помнишь? Что-то мне подсказывает, что парни из Ярославля приехали, — выдал информацию Черных. — Интересно. Когда накопать успел? — поинтересовался я. — Вчера принимал участие в допросе свидетелей по делу убиенного Трубача. «Убойщики» по горячим следам взяли двоих участников той ночной игры в ресторане «Нестор». Все задержаны на трое суток. Так вот, один из них, некто Ниткин, погоняло «Циркач», — приезжий из Ярославля. Сегодня хочу его по поводу Беса попытать, — сообщил Чегевара. — Вместе попытаем, — предупредил я. — Идёт, — согласился Черных. К нашему удивлению, на служебной стоянке возле отделения уже красовался красным пятном «купер» лейтенанта Лядовой. — Отчёты пишет, — пояснил Черных. — Вчера у неё много работы было. В задержании гадалки принимала участие, обыск производила. А под конец рабочего дня успела принять участие в допросе этого упыря — гинеколога Котова. — И как она? — поинтересовался я, останавливая машину на стоянке возле отдела полиции. — Горячая! Адреналин аж из ушей! Не успеет дослушать ответ, следующий задаёт. Злится, если замечание делаешь, — улыбаясь, рассказывал Эрнесто. — А по ушам?! Рано ей ещё… пусть сидит и слушает, — немного возбудился я. — Ну, это ты сам, шеф. Ты начальник, тебе и уши в руки! — усмехнулся Эрнесто. Было сравнительно рано, поэтому ненормированный рабочий день постепенно проистекал из такой же ночи. Во внутреннем дворе собирались дежурные экипажи ППС. Вернувшиеся с ночных вызовов парни вяло кучковались в курилке, делясь новостями прошедшей смены. Кабинет «убойного» отделения ещё был опечатан, значит, Вася Крепченко и его неугомонные «ковбои» эту ночь спали до утра. В нашем кабинете горел свет. Это ж когда наш стажёр на службу приехала? — Доброе утро, сотрудница внутренних органов. Ты что, ночевала здесь? — поздоровался я, выключая свет. — Здравствуйте, Андрей Васильевич, — ответила Лядова и приветливо помахала рукой Чегеваре, — хотела до вашего приезда с отчётами закончить. Не успела. Мне ещё полчасика. — У тебя ещё будет время. А пока сваргань-ка нам. — хлопнул в ладоши от предвкушения полицейский майор. — А ваши кружки у вас на столах, товарищи офицеры, — не поднимая головы от клавиатуры компьютера, бодрым голосом оповестила стажёр. — Я, Андрей Васильевич, как вашу машину услышала, так чайник и включила. Вы извините, но вашего «барсика» за километр слышно. — Извиняю, — буркнул я, проходя к себе в «аппендикс», — а за кофе спасибо. На столе, действительно, парила моя кружка, источая неповторимый аромат непрозрачного растворимого кофе. Неожиданно вспомнил записку на кухне и достал из кармана свёрток. Это ж надо… еда! В смысле завтрак! Мощного вида бутерброд, нафаршированный всякой всячиной. Тут тебе и ветчина, и сыр, и несколько кружочков огурчика с помидорчиком, и даже листик салата. Неожиданно захотелось с кем-нибудь поделиться. Ну не так чтобы поделиться… похвастаться, что ли. — Эрнесто, ты завтракал? Могу угостить, — торжественно предложил я. — Андрюх, ты забыл? Я — женатый, определившийся в этой жизни мужчина. А такие голодными не бывают, — весело ответил напарник. — Но я несказанно рад тому, что теперь по утрам ты будешь сытым, а не злым, как амазонский крокодил. — А мне можно? — неуверенно спросила Лядова. — Я рано из дому уехала, не хотелось родителей будить. — Без проблем, — с ноткой гордости ответил не совсем одинокий мужчина, разрезая сложное кулинарное произведение на две равные части. За кружкой кофе, хрустя салатом и огурчиками, я послушал рассказ лейтенанта Лядовой, как она с двумя сотрудниками, обеспечив мероприятие понятыми, произвела обыск квартиры и задержание гражданки Ларионовой Валентины Германовны. И надо сказать, что так я давно уже не смеялся! — Я, Андрей Васильевич, по такому случаю форму надела. Чтобы эта мадам случайно меня с кем-то не перепутала, — начала свой рассказ Светлана. — Кошкин мне двух парней выделил с машиной, я у Эрнеста Анатольевича документы взяла и поехала. Соседей долго уговаривать быть понятыми не пришлось, они на эту тётку зуб имели. Говорят, что задолбали их посетители гражданки Ларионовой. Галдят на лестничной площадке, ругаются, мусорят. Один раз даже памперс оставили переполненный. Короче, звоню… думала, не узнает, а она: «Ой, деточка! Вы так быстро обернулись. Денежки принесли? Мы сейчас с вами договор составим.» А я погонами перед её носом сверкаю и говорю, типа, «А ничего, что я по форме к вам пришла? Вопросы никакие не возникают?» А она мне, мол, «А при чём здесь форма? Ко мне и генералы с генеральшами приезжают, и министры с любовницами». А тут парни мои заходят и спрашивают у меня басом: «Светлана Ивановна, откуда обыск начинаем?» «С комнаты», — говорю. Тут моя гадалка и поползла по стенке. Я её пытаюсь с постановлением ознакомить, а она, зараза, на полу сидит, глазами вращает, руками какие-то пассы в воздухе делает и цедит так сквозь зубы: «Проклинаю тебя, проститутка!» Представляете? Я при исполнении, а она мне… Смотрю, мои понятые на выход пятятся со страху, одна тётка даже креститься начала! Я давай скорую вызывать. — И что дальше? — отсмеявшись, спросил я. — Андрей Васильевич, а я могу рапорт написать на неё за оскорбление во время выполнения? — возмущённо попыталась спросить Лядова. — Дальше, говорю, униженная и оскорблённая моя. Воспринимай всё с юмором, Лядова, — посоветовал я, — и экономь бумагу. На хрен тебе лишние мозоли на пальцах! — А дальше приехала скорая. Доктор померил давление, пульс, в глаза посветил. Короче, здоровье, как у Волочковой. Артистка. Провели обыск и выемку. Забрали всё, что было в сейфе, ну и, конечно, кассету из автоответчика. Копия описи по выемке у вас на столе. А запись, о которой я вам говорила, сохранилась, — радостно сообщила стажёр. — Неплохо, — кивнул головой я. — Корнев Ларионову допросил и отпустил под подписку, — подключился к разговору Чегевара. — А чего её держать? Гражданка во всём созналась. — Ага, Андрей Васильевич, тётю Валю так понесло, еле остановить смогли. Сказала, что в молодости её два раза комсоргом выбирали, — рассмеялась довольная похвалой начальника Лядова. — А с Котовым что? Эрнесто, ты этим парнем занимался? — спросил я. — Так точно. На задержание ездили вместе с Корневым. Интересный тип, доложу я вам. До самого последнего момента делал возмущённое лицо, пытался что-то объяснить главному врачу, требовал, чтобы ему дали позвонить, выбегал в коридор, просил прощение за вынужденную задержку у пациенток. Дамочки тоже кудахтать начали. Шума, конечно, наделал… — рассказывал Черных. — Заткнулся только тогда, когда Владимир Руфатович снял со стены картину Симса и показал всем присутствующим спрятанную микрокамеру с аккумулятором, — радостно перебила своего наставника Лядова. — Лядова! Твоя задача на данном этапе — научиться правильно отвечать на поставленные вопросы. На поставленные, Лядова! Занимайтесь отчётами, товарищ лейтенант, будут к вам вопросы — ответите, — жёстко посоветовал я стажёру. — Продолжайте, Эрнест Анатольевич. — Во время задержания и обыска в кабинете Котова велась видеосъёмка, так что получилось всё красиво. Маньяка задержали на трое суток до предъявления. Корнев сказал, что задерживать с оформлением не будет. Вчера следак с Аликом производили обыск и выемку вещественных в квартире Котова. Для семьи, конечно, был полный сюрприз. Жена в шоке. Алик бегал по соседям за успокоительными. Искали флешки с микрофильмами, снятыми в кабинете у маньяка. Пока не нашли. Изъяли только компьютеры из кабинета и квартиры. Спецы начали работать, — рассказывал Чегевара. — Я так понял, на первом допросе Котов о флешках ничего не сказал? А как он объяснил камеру в рамке своего кумира? — поинтересовался я. — Объяснил тем, что начал работу над диссертацией. И ему очень были нужны материалы подобного рода. Он понимает, что эта съёмка без согласия пациентов, не совсем законна. Но он не собирался демонстрировать их лица. Говорил, что только начал работать, поэтому флешка только одна, других нет. И вообще просил прощения, говорил, что больше так не будет, и умолял отпустить его на работу, где его ждут больные люди, — плачущим голосом закончил свой рассказ Чегевара. — Хитрый, сволочь! Домашняя заготовочка. Всё продумал. Я знал и не знал… диссертация… больные люди… Если больше материалов не найдём, то получается, что и предъявить супостату больше нечего. Ну, кроме, конечно, показаний Сёминой. Слушайте, а где у нас медсестра? Лядова, отвлекись. Чего молчим? Где подруга-то твоя? — вспомнил я про обещанную свидетельницу. — А я вопросов жду, Андрей Васильевич. Медсестра, Жулина Анна Георгиевна, вызвана на допрос сегодня на одиннадцать пятнадцать, — чётко ответила на вопрос стажёр Лядова, выглядывая из-за своего монитора. — Замечательно. У них же всё это, так сказать, по любви было? Думаю, эта особа многое знает про своего босса. Как думаешь, Лядова? — обратился я к стажёру. — Мне отвечать? — спросила лейтенант с обидой в голосе. — Вопрос задан. — уточнил я. — Моё мнение такое, что Жулина многое может нам рассказать интересного о своём… шантажисте. И вообще… сначала нужно было её допросить, а потом уже… этого… Расширили бы доказательную базу. Я, между прочим, об этом Корневу говорила, — высказала своё мнение Лядова, — да разве этот ваш дед стажёра послушает. — Спасибо, Светлана Ивановна, мы ваше мнение учтём. Кстати, товарищ Эрнесто, а я согласен с нашим стажёром. К большой проблеме проще подбираться, сначала решая проблемы поменьше, — подмигнув Лядовой, обратился я к Черных. — Может быть, и так. Но меня в конторе в это время не было. У Ваньки моя «Нива» заводиться отказалась, пришлось ехать, — улыбнулся Эрнесто. — Завёл? — улыбнулся я, представляя себе, как Чегевара душит Дрозда за свою «ласточку». — Завёл. Я же говорю: ему только БТР водить. У реле проводок с клеммы соскочил, а этот бугай капот открыл, репу чешет и смотрит, как… — засмеялся Черных. Неожиданно зазвонил внутренний телефон, и в трубке раздался чуть скрипучий, но по-утреннему бодрый голос секретаря начальника отдела: — Чапаев? Здравствуй, Андрюша. Тебя тут с утра пораньше барин требуют. Подходи прямо сейчас, пока народу не набилось. А я вам чайку заварю свежего с сухариками. — Спасибо, Клавдия Ивановна, через три минуты буду. Никого к старику не пускайте! — крикнул я в трубку и, мельком глянув на себя в зеркало, вышел из кабинета. * * * Фёдор знал, что отца нет дома и сюрприза не будет. Сегодня их первое отделение второго взвода второго курса Московского суворовского училища отправили помочь в перестановке мебели в подшефный детский дом. Работу сделали раньше, чем предполагалось, и Федька отпросился у взводного смотаться домой на пару часов. Благо домов в связи с разводом родителей у парня теперь было два. Ближайший был отцовский, к нему и пошёл. Нет, ничего не было нужно. Ну, разве что в холодильник залезть на предмет чего-нибудь вкусненького и из тумбочки «тыщонку» тиснуть. Нет, Федька не был вором. Он честно каждый раз оставлял расписку: «Я, Чапаев Фёдор Андреевич, занял у Чапаева Андрея Васильевича одну тысячу рублей, которую обязуюсь вернуть. Честно». Правда, дату возврата никогда не ставил, но и не борзел с суммами заимствования. Дверь в квартиру отца открыл своим ключом. В ноги с радостным мяуканьем сразу бросился Боцман и, включив свою мурчалку, начал накручивать петли, щедро оставляя на чёрных форменных брюках ярко-рыжую шерсть. Неожиданно открылась дверь в спальню, и в прихожую вышла маленькая девочка лет пяти-шести. Судя по выражению лица, ребёнок явно ожидал увидеть кого-то другого. Она стояла, замерев, в своей разноцветной пижамке, крепко прижимая к себе плюшевого рыжего кота, похожего на Боцмана. — Ни фига себе! — озадаченно пробормотал Фёдор. — Ты кто такая? — Сам ты — ни фига себе! Понял? — решительно ответила Женька, сжав свои маленькие кулачки. — А ты кто? Учти, я знаю, куда мальчишек нужно бить! — Я? Я Фёдор. Мой батя тут живёт. Понятно? А ты тут что делаешь, малявка? — возмущённо спросил парень, на всякий случай сделав шаг назад. — Живу я тут. Понятно? — объяснила Женька, а потом тихо спросила: А что такое батя? — Тоже мне… Батя — это папа. Мой папа здесь живёт, а я его сын. Я Фёдор Андреевич, — попытался доходчиво объяснить Фёдор. — Да? Тогда он тоже мой батя! А я — Евгения Андреевна. Понятно? — надула губки Женька. — А фамилия твоя какая? — Чапаев! — выпалил Федя. — Да? — как-то растерянно спросила Женька. — А я… а я тоже скоро. Во входной двери щёлкнул замок, и на пороге появилась молодая красивая девушка с гирляндой пакетов в руках, лицом и кудряшками очень похожая на свою миниатюрную копию. Увидев в прихожей высокого парня в форме суворовца, она немного растерялась, но потом приветливо улыбнулась и смущённо сказала: