— Замечательно, — улыбнулась Виктория Петровна. — Давайте мне ваши документы, а я сейчас вызову сюда педагога из старшей группы. Андрей Васильевич, Женя у нас сегодня побудет до двух дня. Её познакомят с ребятами из группы, с распорядком дня, с ней побеседует наш детский психолог, покажут весь наш комплекс, а в два вы за ней приезжайте. У нас порядок такой, чтобы ребёнка в первый день не перегружать эмоциями. — Я понял, Виктория Петровна, в два часа Женю её мама заберёт, — ответил я, отдавая файл с документами заведующей. Виктория Петровна набрала номер на внутреннем телефоне и сказала: — Наташенька, зайди ко мне. В твоей группе пополнение. Из департамента прислали, у них бронь была… Справишься… А я говорю: справишься… поговори у меня. Потом повернулась к нам и с надеждой в голосе спросила: — Женечка, а ты какие буковки знаешь? — Я английские только не все пока знаю и с француз — скими путаю, — как бы извиняясь, ответила Женька. — Она бегло читает, — гордо ответил я, погладив ребёнка по макушке, как будто имел к этому самое непосредственное отношение. — Правда? — удивилась Виктория Петровна. — Может быть, ты и считать умеешь? — Читать, писать пока только печатными буквами и считать умею. А ещё мы сейчас с мамой иксы и игреки проходим, — задумчиво ответила Женька. — Какая же ты молодец! И родители твои молодцы, — покровительственно улыбнулась мне заведующая, как-то по-новому посмотрев на меня. Постучав, в кабинет зашла молодая женщина в ярком спортивном костюме. Мельком взглянув на нас с Женькой, обратилась к заведующей: — Виктория Петровна, в моей группе уже перебор, обещали помощницу. Вы мне хоть студентку какую-нибудь дайте или на полторы ставки переводите. Ладно, у меня сейчас физкультура. Мой ребёнок? — Ваш, Наталья Ивановна, забирайте. Женечкой зовут, очень хорошая девочка, — махнула рукой заведующая. — Не бойся, моя хорошая. Наталья Ивановна очень добрая. — Отпустите ребёнка, папаша. Что вы так в неё вцепились? — насмешливо поинтересовалась воспитательница старшей группы. Наталья Ивановна взяла Женьку за руку и повела на выход. Женька обернулась, посмотрела на меня испуганными глазами, но я вовремя показал ей язык. Ребёнок немного расслабился, натянуто улыбнулся и, махнув на прощанье мне рукой, скрылся за дверью кабинета. Всё, что сейчас со мной происходило, происходило со мной впервые. Ну да, у меня есть сын Федька, который когда-то с воем и ором ходил в свой детский сад. И я даже иногда отводил и забирал его. Но вот такого чувства, какое я испытал сегодня, у меня с ним не было. В чём разница? А разница в том, что Федька — пацан. Мужик. А значит даже в памперсно-сосочном возрасте он хоть и мизерно, но в ответе сам за себя. Потому что маленький, но мужик. И чем старше пацан, тем больше он мужик. А Женька — девочка. А девочки — это всё… И родители (особенно отцы) по гроб (разумеется свой) жизни просто обязаны заботиться и отвечать за них. Хотя, конечно, какой я родитель. * * * По пути в спортзал Наталья Ивановна как бы невзначай спросила Женьку: — А кто у нас папа? — Мент! — коротко ответил ребёнок. — Хм… я почему-то так и подумала. Руки у него холодные. — А ещё мой папа — самый классный блядун, — гордо выпалила Женька. — Кто? — опешила Наталья Ивановна, посмотрев по сторонам. — Блядун. Ну, это рыцарь такой. Он одиноким женщинам помогает, — на всякий случай объяснила эрудированная девочка. — Да поняла… поняла я, не кричи так, — шёпотом ответила Наталья Ивановна, загадочно улыбаясь. Женька Андреевна Чапаева Я опаздывал, поэтому заходил в свой кабинет с озабоченным лицом, перекладывая из руки в руку стопку старых ориентировок, взятых на входе у дежурного. Ну, типа — вот сейчас лучше меня не трогать. Занят, спасу нет! Насторожила тишина и, я бы сказал, оцепенение какое-то. Было такое впечатление, будто в улей кто-то хлорки насыпал. Пчёлки мои жужжать жужжали, но дохленько как-то. Явно, что пока я отсутствовал, что-то произошло. На мой короткий вопрос: «Что на этот раз?» — первым отозвался Черных: — Кубик исчез. — Не понял! То есть как это — исчез? Дрозд, твою му-тер! — отшвырнув в сторону ориентировки, я посмотрел в сторону вскочившего с места старшего лейтенанта. Видно заранее предвидя порку, старший лейтенант Дроздов несколько раз за это утро в голове прокручивал свой доклад, выискивая для себя оправдание: — Докладываю, — заглянув в свой блокнот, начал Дрозд. — В семь пятнадцать объект «Кубик» вышел из подъезда своего дома и сел в припаркованный во дворе «мерседес» S500 седан, гос. номер К177АР 77-й регион, золотистого цвета… — Короче давай, Пуаро, твою мать. — не выдержал я. — Виноват. Объект ехал небыстро. Я, соблюдая дистанцию, двигался за ним. Между нами были три легковые машины. На красном светофоре, на перекрёстке улиц Нефёдова и Брянских партизан из Яндекс-такси, стоящем сразу за «Мерседесом» Кубиняна, вышел мужчина, подошёл к машине объекта и что-то сказал в открытое водительское окно. Потом открыл левую переднюю дверь и сел за руль «Мерседеса». По всему было видно, что Кубинян в это время пересаживался на пассажирское место. До объекта было метров пятнадцать-семнадцать. В мужчине я опознал разыскиваемого Костика. Я выбежал из своей машины, достал табельное оружие и побежал в сторону «мерседеса». Но в это время на светофоре загорелся зелёный… — Бред! Опознал он. По сутулой спине опознал? Ты стометровку за сколько бегаешь? Пятнадцать метров за три секунды должен был пробежать на одной ноге! А табельное тебе, Ваня, на хрена дадено? Орехи колоть? — свирепел я. — Это твоя вина, Иван. — Ну не палить же ему было! Кругом машины, люди на переходе, — попробовал защитить друга Арамян. — Заткнуться всем! Дальше что? — «Мерс» рванул вперёд, он стоял в правом ряду, — продолжил свой невесёлый рассказ Дроздов, — я только и успел, что долбануть рукоятью «ПМ» по крышке багажника. Пришлось бежать назад в «Ниву». Улица Брянских партизан прямая и двухполосная. Разница в мощностях двигателей между Лада «Нива» и «Мерседес-500» — триста три лошадиные силы. — Сколько? — недоверчиво переспросил Черных, обидевшись за свою «Ниву». — Триста три лошадиные силы. В каталоге посмотри, — ухмыльнулся Дрозд. — Дальше что? Каталоги он мне тут советует, — нетерпеливо переспросил я. — А что тут дальше, Чапай! Через пять секунд он уже его не видел. Тем более что машина такси, из которой вышел Костик, перегородила движение в этом ряду, — продолжил за друга Арамян. — Не по тротуару же за ним гнаться, людей давить. — Арамян, тебе точно пора в адвокатуру переходить. Ориентировки? Поиск? — продолжал беситься я. — Экипажи ППС и ДПС оповещены. Пятисотый «мерс» не балалайка, найдут. За квартирой и местом работы Кубика выставлено наблюдение, — мрачно доложил Чегевара. — А камеры? На перекрёстках всегда камеры есть. Мне точное опознание этого Костика нужно, — уже немного успокоившись, пытался выяснить я. — Дрозд по камерам сразу отработал. Из шести работало только две, причём самые удалённые. Честно говоря, качество съёмки наших камер хуже тех, что «Потёмкин» снимали. Ракурс такой, что видно только спину Костика. А со спины мы-то его и не видели, сравнить не с чем, — в сердцах махнул рукой Чегевара. Мы с ним оба прекрасно понимали, чем грозит это внезапное похищение. В первую очередь, конечно, Кубиняну. А Костик… Хорош, бродяга! Кто ты? Прапорщик? Майор? Капитан? Его видели с разными погонами. Во всяком случае не новичок в нашем деле. Никаких экспромтов. Всё, что он делает, рассчитано до мелочей. Как он красиво вычислил Дрозда с его «Нивой» и придумал этот практически стопроцентный план похищения. Для чего ему нужен Кубинян? Первое — выдоить по полной программе этого старого мошенника. Второе — наверняка в его планах убрать ненужного свидетеля. Ну и понятно, чем дольше Кубик будет кочевряжиться, тем дольше будет жить. Всё зависит от болевого порога и жадности старого картёжника. В последнем я не сомневаюсь, значит, время у нас есть. — Командир, это ещё не всё, — грустно посмотрев на меня, сказал мой верный друг Чегевара. — Лядова, докладывай. Из-за экрана своего монитора появилось сначала лицо, а потом и вся лейтенант Лядова. Честно говоря, за всеми этими неприятностями я совсем забыл, что у нас в отделении розыска служит такой ценный во всех отношениях сотрудник. Видок у неё на первый взгляд был так себе. Видно наслушалась тут разных эпитетов с утра пораньше. — Эрнест Анатольевич, а может лучше вы? — как-то неуверенно предложила Лядова. — Ну, нет уж. Вы докладывайте. Да и Андрей Васильевич говорил, что у вас с потерпевшей наладился контакт. Докладывайте, Лядова, докладывайте, — подозрительно отворачиваясь к окну, распорядился капитан Черных. — Значит так… — неуверенно начала стажёр. — Сегодня утром приходил адвокат потерпевшей Сёминой. — Ну? Приходил и приходил. Дальше что? — нетерпеливо попытался ускорить процесс доклада я. — Вот. Он заявление принёс от Сёминой, — робко произнесла Лядова и положила передо мной файл с написанным заявлением. — Ещё что-то новенькое появилось? И что на этот раз? — не читая, спросил я. — Она отказывается от своих показаний и отзывает своё прежнее заявление с обвинениями в сторону врача-гинеколога Котова, — почти прошептала Лядова. — Ещё раз. — сразу не понял я. — Сёмина в отказ пошла, Васильич. Я думаю, забашляли бабе не по-детски, — решил поддержать Лядову Дроздов. — Сто процентов. Причём такую сумму, что ей самой стыдно сюда приходить. За адвоката прячется. Сидит такая овечка, ноготки свои рассматривает и адвокату кивает, — отозвался Арамян. — Есть ещё одна версия. На потерпевшую могут надавить, испугать, угрожать, — негромко подала свой голос Лядова. — Угрожали? Чем? На этот раз по-настоящему изнасиловать? Ну, раз так, Лядова, попытайся у неё выведать причины такого крутого разворота. Сегодня же. У тебя же с Сёминой доверительные отношения? — съязвил я. — Хорошо… — тихо ответила стажёр, прячась за монитором своего компьютера. — Не понял, Лядова! — возмутился я. — Есть! — чуть громче отозвалась Светлана. — Вот же дура с ровными ногами. — нечаянно вырвалось у меня, но, увидев удивлённые глаза Лядовой, продолжил: — Сиди, не о тебе.