В кабинете уже толкались у горячего чайника Лядова и Дрозд. Обоим было весело. Посмотрев на них, весело стало и мне. Иван вчера коротко рассказал мне об успешном раскрытии дела и задержании грабителей скупки, но о том, что моим сотрудникам чуть глаза не повышиба-ли, узнал, только когда увидел. Левый глаз Ивана был перевязан бинтом, а из-под бинта выглядывал толстенный тампон. — Извини, Васильич, врач строго-настрого приказала повязку не снимать. Ожог там у меня, — немного смущённо пояснил старший лейтенант. — Понял. А ты? — спросил я Лядову, поправляющую у себя на лице огромные непрозрачные пляжные очки. — История примерно та же, но только… — улыбнувшись, ответила Светлана. И, приподняв очки, показала огромный тёмно-фиолетовый бланж у себя под правым глазом. — Васильич, я вот тут Светланке говорю. У меня левый глаз не работает, но я правша и стрелять завтра на зачётах буду. А она же левша, но у неё правый глаз подбит, а значит, и ей ничего не мешает! Вот и получается: у меня — как у Кутузова, а у неё — как у адмирала Нельсона, — заулыбался счастливый одноглазый Дрозд. — Ладно, одноглазые! Разбор ваших полётов проведём после моего совещания у шефа. А пока, Лядова, поздравляю с успешным окончанием первого дела! — сказал я и протянул на полном серьёзе руку своему стажёру. — Служу Росси! — покраснев, промямлила Светлана. — Не пафосно? — Нет, не пафосно, Лядова. Пафосно — это когда генерал так говорит, щупая очередной орден на груди. А когда «Служу России» говорит лейтенант, значит, за дело. Запомни, — улыбнулся я Светлане. Зазвонил телефон. «Полковник Лядов И. М.» — обозначилось на экране. — Что-то много с утра Лядовых, — негромко сказал я, уходя к себе в «аппендикс». — Папа? — поинтересовалась Светлана, пытаясь заглянуть ко мне в смартфон. — Папа, Лядова, — дома. Здесь — полковник Лядов, — ответил по ходу я, не заметив, что трубка уже работает на приём. — Здравия желаю, товарищ полковник. Майор Чапаев, слушаю внимательно. — Это ты прав, Андрей Васильевич, папа — это когда я дома. Как там твой стажёр, не подслушивает? — поинтересовался полковник. — Нет, она девушка воспитанная. Но, похоже, что прислушивается, — попытался отшутиться я. — Вы, я так понял, по поводу вчерашних событий звоните? — Событий? Что-то ещё произошло? — в недоумении спросил полковник. — А Светлана вам ничего не рассказывала? — удивлённо спросил я, уверенный, что Лядова рассказала отцу о задержании Кошкина. — Нет, а должна была? Ты знаешь, что касается ваших внутренних дел, так из неё клещами ничего не вытянешь. «Работаем, папа. Всё нормально, папа. Я сегодня задержусь, папа». И как бы вся информация. Твоё воспитание, Чапаев? — ухмыльнувшись, спросил полковник. — Я так понял, вы по поводу её глаза хотели спросить? — напомнил я, стараясь перевести разговор на другую тему. — Ну да. Матери врёт, я спрашиваю — молчит. Что стряслось то? — поинтересовался папаша. — Травма получена при выполнении оперативного задания. Они вчера вечером с Дроздовым дело раскрыли по горячим следам за один час двадцать минут. При задержании опасных преступников оба получили травмы, вполне совместимые с жизнью. Ситуация была контролируема, травмы лёгкие. Иван Макарович, такое в нашей работе случается, не мне вам рассказывать. Мы ж не макароны продуваем на макаронной фабрике, — коротко доложил я. — Ну да, ну да, не макароны… — задумчиво ответил полковник Лядов. — Товарищ полковник, виноват, но мне на совещание к Жукову нужно бежать, — сказал я, увидев торчащую в дверях всклокоченную лысину Васи Крепченко. — Хотел ещё про Дроздова узнать. — Надёжный парень, Иван Макарыч, — успел крикнуть я в трубку и побежал за Васей. Точка в деле катал В приёмной у начальника нечаянно столкнулись взглядами с Клавдией Ивановной. Клавуся покачала головой и тихо сказала: — Андрюша, Андрюша… Типа я во всём виноват, что ли? По своим местам рассаживались молча. Только подполковник Зинченко шёпотом, но так, чтобы его было слышно, прошипел на ухо кадровичке: — Сделайте мне справочку, когда и кем капитан Кошкин был назначен исполняющим обязанности командира роты ППС. — Мной был назначен. Второго сентября этого года, — не поднимая головы от клавиш ноутбука, негромко сказал Фил. — Мне для отчёта в Главк. — попытался объясниться Зинченко. — Ну, что, коллеги. Надеюсь, все уже сводку за вчерашний день читали и знают. Знают, какую сволочь мы у себя тут пригрели, — резко произнёс Жуков и почему-то посмотрел на меня. — Хочу отметить профессиональную работу следственной группы Корнева и группы оперативного розыска майора Чапаева. Не зря свой хлеб парни жуют. Уж если Чапай вцепился, то уже не отпустит. М-да. Дело Кошкина, как бывшего сотрудника ОВД, будет передано в Следственный комитет. Следственную группу прошу подготовить документы. Естественно, контроль будет осуществлять Управление собственной безопасности. Ну и…. будем ждать реакции вышестоящих органов. А дальше… дальше всё было, как всегда. Заслушали начальников служб и подразделений нашего ОВД. Поругали следователей и дознавателей за затяжку с делами. Попинали начальника АХО за то, что патрульные машины не заводятся, штукатурка в тире обвалилась, унитазы засоряются чёрт знает чем, а из столовой растащили все стаканы. Напомнили о зачётах по стрельбе и опять похвалили меня. За быстрое раскрытие уголовного преступления и задержание преступников. Один час двадцать минут — не рекорд, но есть чем Филу в Главке козырнуть. Нужно будет после суматохи с Кошкиным о премии с Жуковым поговорить. Надо бы поощрить личный состав. По пути в кабинет неожиданно позвонил сын. — Здоров, па. Слушай, меня там твои девушки на блины приглашали… А на ужин можно? У меня увольнительная на выходные, а родственники в театр вечером идут. — Привет, Федька! А почему нельзя? Только вот я Ксюхе позвоню, чтобы она в курсе была. Я блины имею в виду. Женька тебе очень рада будет, я уже о Боцмане не говорю, — обрадовался звонку я. — Ну, отлично. Тогда до встречи. Ты когда дома будешь? — спросил меня Фёдор. — Да Бог. Слушай, Федь. Выручай, сынок! Помнишь, в двух кварталах от нашего дома детский сад есть? «Журавлёнок» называется. Там в старшей группе Женька. Забери её сегодня, а? У меня ну никак не получается вовремя это сделать. И домой топайте. Ключ, надеюсь, не забыл? — с надеждой спросил я. — Ключ у меня. Пап, а мне Женьку отдадут? Может, она со мной и не пойдёт ещё. — Не пойдёт? Скажешь тоже, она побежит за тобой, вот увидишь. На охране объявишь, что за сестрой. Я сейчас воспитательнице позвоню и предупрежу её, что за Женькой брат-суворовец придёт. — Ладно. А фамилия у неё какая? — на всякий случай спросил Фёдор. — Фамилия? Федь, фамилия у неё… Чапаеву скажи, чтобы позвали, она и прибежит, — немного замешкался с ответом я. — А! Ну да. Хорошо, пап, я её часов в шесть заберу. Ну и вы подтягивайтесь, пока мы с голоду не умерли, — ответил Федька и отключился. * * * Услышав мой голос, из своего кабинета вышел Корнев. Помахал мне рукой и как-то с напряжением в голосе объявил: — Андрей Васильевич, я тут Варнина на допрос заказал. Через пятнадцать минут приходи в «допросную», если тебе это интересно. Поработаем, пока из следственного гвардейцы не нагрянули. Придёшь? — Приду, конечно. А чего с него решил начать? Кошкина на «десерт» оставил? — поинтересовался я. — Да хочу попробовать узнать, с чего у них всё это началось? Нигде вроде раньше не пересекались. Один мент, второй бандос, а друг друга нашли. А Кошкин… пусть по-маринуется, сучара. * * * Зайдя в «гнездо», я молча прошёл на свою законную половину, сел в кресло и нарочито строгим голосом сказал: — Прошу всех по очереди зайти в мой кабинет. Первый — Черных. Специально на своих оперов не смотрел, но видел, как они настороженно переглянулись между собой. Арамян прикрыл рот ладонью и, подмигнув Лядовой, прошептал: — Сейчас нас Чапай будет учить, как в атаку ходить. Уже картошку на столе расставляет. — Значит, так, Эрнесто, я принял решение. Сегодня ж зарплата? Собери с каждого по полторы штуки. Дверь будем ставить, — ошарашил я своего зама. — Не понял. А зампохоз чего не чешется? Почему мы должны? — попробовал возмутиться Черных. — Чешется, Эрнесто, чешется. У него лимит на ремонтные работы вышел. Сказал, чтобы мы сами что-нибудь придумали, а он нам потом талонами на бензин компенсирует, — объяснил я. Вслед за Чегеварой зашёл Арамян. Естественно, в кожаном пиджаке, ну, и в туфлях из… — Алик, вот скажи честно, у тебя форма полицейского есть или ты её надеваешь только, когда вы с женой в ролевые игры играете? — глядя Арамяну в глаза, спросил я. — Андрей, ну ты же знаешь, форма мне решительно не идёт! И потом, что скажут дядюшка Ашот и тётушка Ануш? Они до сих пор думают, что я работаю нотариусом, — улыбаясь всеми зубами, ответил оперуполномоченный. — Завтра надеть форму! И два… нет! Лучше три раза за день попадись на глаза подполковнику Зинченко и скажи ему что-нибудь приятное. Это приказ, Алик, — строго сказал я. — А что сказать-то, командир? — удивился приказу Алик. — Скажи, что Путин тоже носит туфли из каймана, только чёрного цвета. Иди, — посоветовал я. — Шеф, я в кроссовках! — попробовал пошутить Дрозд, садясь на уже нагретое место.