— У меня всё в норме. Уже везу твоего братца. Где Ксения и Женька? Они у тебя? — спокойно спросил я. — Как договаривались. Дай мне с братом поговорить, — нетерпеливо попросил Бес. — Чапаев, здесь Женьки нет! — громко крикнула Ксюша, и я её услышал. — Заткнись, шалава ментовская, — прервал её Бес и, подскочив, ударил кулаком сначала в грудь, а потом по голове. — Ксюша, Ксюша! — кричал я в надежде её услышать, но в ответ раздался нервный смех Беса. — Нервы ни к чёрту у твоей пассии. Пошла в туалетную комнату носик припудрить. Так что? Пусть Костя что-то скажет, — недоверчиво предложил Бессонов. Я уже заметил, как мне жестикулировал Дрозд, изображая инъекцию в вену. А поняв его план, улыбнулся и сказал: — Бес, тут так получилось… мы не ожидали от твоего братца, что он так дёргаться будет. Как с катушек слетел! Нервный очень. Пришлось вкатить ему успокоительного, да видно, перестарались. Вон лежит на заднем сидении, мычит что-то. — Ну да, нервный. Это на него похоже, — ухмыльнулся Бес. — Сколько вас с ним? — Я и ещё один. Я за рулём, а напарник за твоим братцем присматривает, — объяснил я. — А Костю я сейчас попрошу что-нибудь сказать. Слушай. Развернув микрофон смартфона в сторону Дрозда, я состроил ему страшную рожу, и Ванька замычал, мотая головой: — М-м-м-м… на хре… волчары… жо… мы-ы-ы… я ваас. гады… гады… пидо… Даже Колян от такого представления беззвучно засмеялся и закивал головой. — Так, где Женька, я не понял? — не давая Бесу опомниться, спросил я. — Везут её. Ваши ж там шухера навели у меня дома. Пришлось увезти. Хорошо я жену к тёще отправил, как знал. Но это ничего, Чапаев. Адвокаты разберутся. У меня своя адвокатская контора. Да и московских подключат… Так что можешь погоны отпарывать, майор, по любому. — Я пока подожду, Бес. Надеюсь, с заложниками всё в порядке? — С какими заложниками? — удивлённо спросил Бессонов, посмотрев на потерявшую сознание Ксению. — У меня гости, Чапаев. Только гости! Итальянское вино, швейцарский сыр, крымский виноград. Жду. — коротко бросил Бес и отключился. * * * Подъехали мы к бывшему Комбинату бытовой химии немного раньше, чем планировали. Хорошие машины делают англичане! Выбрали место для наблюдения и остановились. И тут занервничал Дроздов. Я пока в наши со Стёпой Тюриным планы Ивана не посвящал. — Чего ждём, Васильич? Сейчас самое время. Это когда уже не светло, но ещё не темно. Сумерки называется. Неприспособленный боец в это время суток ни хрена не видит. Проверено. Нам главное — на территорию попасть, а там разберёмся. Да, Колян? А вот когда стемнеет. — Ваня, их там минимум полтора десятка. Плюс собаки, — попытался образумить я разведчика. — Собаки? Собак на территорию выпустят, когда стемнеет. А сейчас их нет. Да и не хочу я собачек убивать, — недовольно произнёс Иван. Вот так любовь к животным поборола здравый смысл. В плюсы можно было прибавить фактор внезапности, подходящее время суток (со слов бывшего разведчика Дроздова), профессионализм и выучку (бывшего разведчика Дроздова), жуткое желание надрать всем бандосам задницы (обоюдное желание), ну и любовь к братьям нашим меньшим. А о минусах говорить просто не было времени. К воротам подъехали как раз во время пересменки охраны. Машину и водителя, конечно, узнали. Мы с Иваном залегли между задним сидением и спинками передних кресел машины и внимательно слушали, держа стволы наготове. — Колян! Наконец-то. Нас тут уже засношали… Приехал — не приехал, приехал — не приехал… Про какую-то посылку спрашивали. Привёз? — с интересом спросил здоровенный бородатый мужик с фонариком в руке. — Покажи, чё привёз-то. — Убери фонарь, дурак, разбудишь! — гаркнул на него Колян. — Открывай быстрей. — Понял, не дурак, — выключив фонарь, ответил здоровяк. — Парни, живей открывайте! Пока открывались тяжёлые ворота, мы через открытое окно Коляна услышали разговор по рации: — Приехал четыреста сорок четвёртый. Пропускаю. — Посылку привёз? — Привёз. Спит, — уверенно ответил старший поста. К зданию правления комбината подъехали без приключений. По пути попался патруль, но охранники только махнули Коляну, видно, получили информацию по рации. Выйдя из машины, заковали руки Коляна в наручники, и я, сняв свою куртку, обмотал ей его голову. Чисто внешне наш пленник на Костяна похож не был даже фигурой. Но была надежда, что охрана в здании правления не знала брата Беса вообще. На первом этаже нам очень сильно удивились. Так как пост на воротах ничего им о приезде двух вооружённых мужиков с пленником не докладывал. Пришлось использовать первый «плюс», то есть фактор внезапности. Иван резко выбросил правую руку с пистолетом в сторону первого охранника. Ствол «ПМ» с хрустом вошел прямо в рот глухо застонавшего бойца. Я действовал менее радикально, просто ударил второго «центуриона» рукояткой своего пистолета по голове. Мужик не отключился, а просто сполз по стенке на пол и через тридцать секунд уже мог членораздельно отвечать на мои вопросы. — Сколько людей наверху, и где они там находятся? — тихо, но очень убедительно спросил я, стягивая бедолаге руки наручниками. — Наших четверо… это вместе с хозяином, — качая головой, ответил охранник. — С Бесом? — С ним. Ещё его личная охрана — два человека и Вадик. — А женщина? Где женщина? — нетерпеливо пнув его ногой, спросил Дрозд, вынимая изо рта первого чоповца свою пушку. — Там зе… голос её слысали, — еле шевеля разбитыми губами, ответил сидящий на полу. Спеленав обоих потерпевших, обыскали их. У одного под мышкой нашли старенький, но боевой «ПМ» с полным магазином, а у второго на ремне в кобуре травмат и электрошокер. Неплохо для «сторожей» заброшенного и пустого химкомбината с облезлыми стенами цехов и разбитым кафелем полуразрушенных лабораторий. — Ну, Колян, твой выход. Не подведи, — чуть приподняв полу своей куртки на его голове, чтобы увидеть глаза парня, сказал я. — Я постараюсь, начальник, — глухо пробубнил Николай. Кабинет директора комбината находился на втором этаже, как раз посередине длинного коридора со снятым с пола линолеумом. В приёмную мы вошли без стука. Там на диване сидел один парень, одетый в серый костюм, и читал какой-то старый журнал. Второй, одетый в точно такой же костюм, но в рубашку другого цвета, лил в кружку кипяток из электрочайника. Оба, опешив от нашего появления, замерли. Первый, увидев у меня под мышкой пустую кобуру, медленно потянулся к своей и спросил: — Вы кто, пацаны? — Мы к Бесу. Брата его привезли. Где хозяин? — спокойно спросил я. Первый телохранитель встал, бросил на стол журнал и, кивнув на входную дверь в кабинет директора, сказал: — Вы пока стволы на стол положите, а я доложу. В это время в приёмную вошёл, тряся только что вымытыми руками, Вадик. Увидев новых людей, он чуть наклонил голову и, сверля Дрозда взглядом, спросил: — Кто такие, бойцы? Обзовитесь! — Вадик, это брата Андрея Ивановича привезли, — ответил за нас телохранитель с чашкой чая в руке. — А! — как бы поняв, о чём идёт речь, кивнул головой Вадик и медленно начал пятиться в сторону выхода. А на выходе резко развернулся и, сунув руку под мышку, заорал: — Это не Костян! Атас! Бес, менты! Гаси их, сук, пацаны! Но мы были готовы к такому приёму. Дрозд, разбежавшись, толкнул Коляна с курткой на голове в сторону двери в кабинет, чтобы не попал под случайную пулю. Тот, падая, распахнул своим телом двойные двери и ввалился в кабинет. За ним прыгнул в дверной проём телохранитель, вынимая из-за ремня ствол. Так получилось, что первым выстрелил я. Пуля попала в грудь стоявшему ближе всех ко мне первому бойцу в сером костюме. Он в это время уже направлял ствол своей «беретты» в сторону Дрозда. Громко вскрикнув, парень одной рукой схватился за грудь, а второй за ворот куртки Ивана. Спиной открывая дверь в приёмной и вываливаясь в коридор, в нашу сторону два раза подряд выстрелил Вадик. Обе пули прошелестели рядом с моим левым ухом и, разбив стекло огромного портрета Менделеева, висевшего на стене в приёмной, застряли где-то во всклокоченной седой бороде Дмитрия Ивановича. В это же время в кабинете тоже раздался выстрел. Ваня, освобождаясь от цепких объятий раненого охранника, падая на колени, выстрелил в сторону открытых дверей кабинета. В это время в кабинете Бес пытался развязать уже очнувшуюся Ксюшу. Она кричала, брыкалась и, увидев влетевшего в кабинет Коляна в наручниках и с моей курткой на плечах, вырываясь, крикнула: — Андрей, я здесь! Чапаев… Поняв, что забрать её с собой не удастся, Бес опрокинул Ксению вместе с креслом на пол и зло скомандовал, вбежавшему за Николаем телохранителю: — Кончай эту суку! Я к машине. Телохранитель опешил от такого приказа, невольно опустив руку с пистолетом. Этого времени хватило, чтобы Колян поднялся на ноги и бросился между ним и Ксюшей. Сделав свой выбор, парень в сером костюме выстрелил. Пуля попала в спину Коляна, прикрывшего собой привязанную к креслу девушку. Вот тут и влетела пуля калибром 9 мм, выпущенная из пистолета системы Макарова, в большую неумную голову парня в сером костюме. Иван среагировал на выстрел в кабинете и, увидев телохранителя с пистолетом в руке, выстрелил на опережение, не задумываясь. В кабинет мы с Дроздом вбежали практически одновременно, чуть не выдавив дверной косяк. Ксюша была в сознании. Только из разбитых губы и носа текла кровь, впитываясь в бежевую блузку и образуя на груди большое бурого цвета пятно. Я поставил кресло вместе с Ксюшей в штатное положение, достал нож и быстро срезал скотч с её рук и ног. Глядя на меня своими полными слёз глазами, Ксюшка вдруг всхлипнула и, заплакав, сказала: — Блузку жалко… новая… — А потом, пощупав свой распухший носик, спросила: — Чапаев, я страшная? — Вот… вот ты… не очень, — прижав к себе любимую женщину, успокоил я. — У Коляна ничего страшного. Пуля правую лопатку пробила навылет. Лёгкое вроде не задето. Жить будет. Здравствуйте, меня Ваней зовут. Васильич, что это? — прислушавшись, спросил Дроздов. Откуда-то со стороны центрального въезда на комбинат послышалась автоматная стрельба. Мне было всё понятно, остальным не очень. — Тяжёлые! Стёпа кавалерию свою привёл! — ухмыльнулся я. — Какой Стёпа? Тюрин, что ли? — догадался Ванька. Ну, этот может шашкой помахать, когда всё за него уже сделали. Васильич, надо бы основных взять. Уйдут же, су… пардон, барышня. Я за Вадиком, а ты этого Беса рогатого бери! — Давай! — махнул рукой я, провожая взглядом исчезающего Дрозда. — Ксюш, я постараюсь быстро. Женька в Ярославле у хороших людей. А ты Николая перевяжи. Мы теперь должники перед ним.