Ночью приснился почти семейный завтрак. Пью кофе, а он почему-то на зубах хрустит и чесноком пахнет. А, тут Женька тычет вилкой в яичницу и у Ксении спрашивает тоненьким голоском: — Мама, а у тебя яйца Андрюшины или магазинные? Пока ехали в фитнес-центр в Химки, мы с Ксенией в основном молчали. Зато не умолкала Женька: — Андрюша, это ты меня вчера в спальню уволок? — почти сердито спросил ребёнок. — Ну, не уволок. Ты почти уснула у меня на руках, и я тебя отнёс, — извиняющимся тоном ответил я. — Мы с тобой, Андрюшечка, так не договаривались! Ничего не успели сделать. Играть не играли, читать не читали. Я тебе даже про нашу новую работу ничего не рассказала. И что теперь делать, по-твоему? — насупив бровки, спросила Женька. — Ну, как-нибудь… — начал было фантазировать я, глядя на светофор на перекрёстке. — Не как-нибудь, а сегодня. Пожалуйста, пораньше приди. А то приходишь, когда детям. — начала строить планы маленькая интриганка. — Женя, не отвлекай дядю Андрюшу. Мы сегодня будем ночевать в другом месте, я тебе уже говорила. — попыталась отвлечь дочку Ксения, взывая к детской памяти и совести. — А ты приходишь, когда детям уже спать пора ложится. А я без тебя не хочу, — продолжала отчитывать меня Женька, стоя сзади моего кресла в машине, — так что придётся сегодня всё начинать сначала, — талдычила прямо в ухо маленькая вредина, обнимая своими ручками меня за шею. К фитнес-центру, несмотря на пробки, подъехали вовремя. Провожая девчонок, на прощанье сказал: — Звони… если что… — Ты тоже, — улыбнулась Ксюша. — А… — На кухне, на салфетке, — поняв, ответила девушка. Женька повисла у меня на шее и быстро-быстро зашептала на ухо: — А знаешь, какие моя мама блинчики умеет жарить. Все пальчики оближешь! И свои, и мои, и мамины! Веришь? — Верю! — ответил я, засмеявшись. На прощанье Женька ткнулась своим носом мне в щёку, ухватилась за мамину руку и, подпрыгивая на одной ноге, поскакала туда, где уже гремели железные блины и начинали потеть мускулистые дяденьки. — Женя! — А! — Мне не нравится, что ты дядю Андрея называешь Андрюшей. — Ладно… буду называть его папой Андрюшей. — Женька! — Ксюша.. Закидоны следователя Корнева При въезде на территорию районной больнички меня тормознул «секюрити». Во всяком случае так было написано на кармане его куртки русскими буквами. Такой неряшливый пожилой дядька в линялой униформе с безразличным выражением лица. Но, увидев моё удостоверение, выпрямился, поджал живот и отдал честь. Видно, из бывших… — Ваши уже здесь, — доверительным тоном доложил он. И правда, недалеко от корпуса хирургического отделения стоял белый «жигулёнок» из нашего Новокузнецкого ОВД. «Раньше приехал, чертяка», — поняв, что это Руфатыч, подумал я. И уже в вестибюле медицинского учреждения услышал бодрый голос: — Андрей Васильевич, а по стаканчику? У кофейного автомата, помешивая пластмассовой палочкой в пластмассовом же стаканчике что-то тёмно-коричневое, стоял, приветливо улыбаясь, следователь Корнев. Зачерпнув со дна кармана мелочь, я отдал её автомату и ткнул в третью кнопку сверху. — Андрюш, я вот что придумал. Сажа по честноку разговаривать не будет, но мужик он трусливый, и предлагаю этим воспользоваться. Короче, играем так. И дальше Руфатыч изложил мне свой не совсем законный и с точки морали этичный, но хитроумный, и имеющий большие перспективы на успех план действий. * * * Прооперированного Сажина уже перевели в обычную палату для выздоравливающих, и после утреннего осмотра лечащий врач, Михал Иваныч, сказал дежурной медсестре, по-отечески поправляя лацкан халата на её грандиозной груди: — Людочка, ещё пару дней посмотрим, и этого на выписку. — Как — на выписку, доктор? Мне ж только вчера… у меня и швы, и вот… трубка из меня торчит, — попробовал возмущаться Сажин, уплетая больничную манную кашу на завтрак. — Шов чистый, состояние нормальное. Всё лишнее из вас вытащим. Если хотите, я вам эту трубку… с собой заверну. На выписку, я сказал. Через недельку в процедурный сам придёшь, там тебе швы и снимут, — пробурчал сонный доктор и, с удовольствием заглянув Людочке в зону декольте, пошёл в соседнюю палату. * * * Помахав в воздухе удостоверениями, мы с Корневым настоятельно попросили соседей Сажина погулять по кафельным коридорам учреждения. Как будто что-то вспомнив, Руфатыч приоткрыл входную дверь в палату и громко сказал куда-то в тишину коридора: — Лейтенант, подойдите. Докладывайте. Повисла пауза, во время которой Руфатыч несколько раз недовольно качал головой, цыкал, тяжело вздыхал, настороженно смотрел в мою сторону, а потом вдруг провёл пальцем себе по горлу и тревожным голосом ответил: — Понял вас, лейтенант. Ну, что ж, служба у нас такая! Потом плотно прикрыл дверь и, противно визжа ножками стула по кафелю пола, подсел к постели Сажина. Всё это время я нервно прохаживался по палате, обречённо грызя яблоко, взятое с тумбочки потерпевшего. Надо сказать, кислятина неимоверная! — Ну что, Сажин? Как здоровье? — участливо спросил Руфатыч. — Да вот доктор сказал: через пару дней… — начал объяснять потерпевший. — Пережить бы эти пару дней, — тревожно посмотрев в мою сторону, перебил Сажина следователь. — Да… — громко хрустнул яблоком я. — Что значит «пережить бы», а? Вы о чём, гражданин следователь? — привстал на локтях прооперированный. — Мне вот тут только что доложили… не знаю, как вам. Короче, была попытка вашего устранения. Здесь, в больнице. Пресекли, слава богу, — открыл служебную тайну Руфатыч, честно посмотрев в глаза Сажину. — То есть как? — открыв от изумления рот, крайне изумился потерпевший. — А вот так, Сажин. Мы вот вас охраняем. Наши парни жизнями своими рискуют, а вы следствие пытаетесь увести по ложному следу, — строго упрекнул Сажина Корнев, — молчите, путаетесь в показаниях. А ведь в следующий раз вам так может и не повезти, Сажин. — Владимир Руфатович, — решил вступить в игру я, — разрешите я людей с охраны объекта сниму? Нам и так личного состава не хватает, а тут товарищ кочевряжится. — Как, то есть, «сниму»? Не надо снимать личный состав… ваш… И ничего я не… Товарищ следователь, я согласен сотрудничать, — встрепенулся под простынёй Сажин. — Записывайте, хотя я мало чего… но всё, что знаю… — Ну не знаю, Сажин, — с сомнением в голосе ответил Корнев, доставая из своего портфеля бланки допроса. — Я предлагаю охрану с внешнего периметра снять, а, так сказать, соседа оставить, — кивнув на соседнюю кровать, порекомендовал я начальнику. — А что, мой сосед… — открыл рот в изумлении Сажин. — Да, наш сотрудник. Лично вас охраняет. Глубоко законспирированный, можно сказать… Ладно, гражданин Сажин, приступим, — приготовился слушать Руфатыч, а я включил диктофон. — Так, а что. Неделю назад приходит ко мне Кубик. — начал свой рассказ Сажин. — Господин Кубинян, — уточнил Руфатыч. — Да. Приходит и говорит, что у нас на районе появились каталы борзые…