— Ой, да что я там не видела… — усмехнулась изнасилованная гражданка. И тут я понял, что пора и мне внести свою лепту в постановку этого триллера. Я тихо вошёл в кабинет, а Виолетта Юрьевна меня представила потерпевшей стороне: — Учитывая, что дело резонансное, а преступление общественно опасное, Главное управление внутренних дел приняло решение подключить к его расследованию опытного сыщика, подполковника Чапаева Андрея Васильевича. Изнасилованная несовершеннолетняя произвела на меня впечатление… Помните, как у Владимира Семёновича Высоцкого: «…дочь-невеста, вся в прыщах, — дозрела, значит…» Насчёт зрелости судить не берусь, но вот прыщей было достаточно. Мама потерпевшей настороженно кивнула, а я, мысленно щёлкнув шпорами, задал первый вопрос: — Элла Геннадьевна, вы говорите, этот мерзавец был абсолютно голым… — Голым и наглым… — ответила за дочку мать. — В таком виде вы видели его довольно долго. Сколько примерно? — Ну… час где-то, — не очень уверенно ответила Элла. — Хорошо… А вы рассмотрели татуировки на теле у Кольчева? Вы же, извините, довольно близко видели его обнажённое тело. Какие и где они были? — спросил я, с интересом наблюдая за поведением несовершеннолетней. — Точно не помню… но татухи были. На груди, плечах… Ну да… — утвердительно кивнула головой Прошина. — И что дальше? — кивнув мне, спросил адвокат потерпевшую. — Вышел господин Кольчев с полотенцем на шее… Дальше что? — А дальше он заставил меня выпить целый бокал водки и начал… ну… начал… Мама, мне стыдно, — вдруг закрыла лицо руками потерпевшая. Подождав, пока Прошина немного успокоится, Крылов продолжил задавать вопросы: — Вы сказали «бокал водки»… Точно водки? Там ещё шампанское было. — Я что, по-вашему, водку от шампанского не отличу? Я, между прочим, не первый месяц официанткой в ресторане работаю. У нас алкоголя в баре знаете сколько? — с профессиональной гордостью ответила Прошина и посмотрела на маму. — Элла Геннадьевна, а после случившегося господин Кольчев пытался как-то загладить свою вину, может быть, предлагал вам материальное вознаграждение? — Конечно, предлагал. У него же денег… Он же сын мэра. Вот так вот веером из кошелька своего пятитысячные достаёт… — Вы сами видели эти деньги, Элла Геннадьевна? — настаивал адвокат. — Видела… Да он мне их в руки сунул! Ая такая говорю… Пошёл ты, говорю… и в морду ему эти деньги! И в коридор выскочила. — Запись камеры видеофиксации имеется. Время нахождения гражданки Прошиной в номере гражданина Кольчева соответствует её показаниям. В общей сложности тридцать шесть минут тридцать две секунды, — разворачивая к нам монитор компьютера, спокойным голосом повествовал начальник следствия Самсонов. А на мониторе было видно, как по коридору гостиницы, заламывая руки, бегает полураздетая несовершеннолетняя потерпевшая Прошина Элла Геннадьевна и бьётся в двери соседних номеров, взывая о помощи. К сожалению, запись производилась без звука. То есть не был до конца передан весь драматизм случившейся трагедии. Но зато мама потерпевшей заполнила невольную паузу сполна. — Видите? Видите, она кричит: «Помогите… насилуют! Люди добрые, убив… насилуют, ироды проклятые!» — изобразив на лица неподдельный ужас от пережитой трагедии, заистерила несчастная мать. На мониторе чётко было видно, как одна из дверей в коридоре второго этажа открывается, и на пороге появляются два заспанных мужика в трусах. Элла картинно падает перед ними на колени, о чём-то молит, забывая заправить выскочившую грудь обратно в бюстгальтер, и показывает острым ногтем в сторону номера Кольчева. Один из мужчин, щёлкнув резинкой своих трусов, пытается галантным жестом пригласить девушку к себе в номер. Конечно же, для оказания первой помощи… Но Элла делает в камеру возмущённое лицо, вырывается и выбегает в коридор. Мужики, почёсываясь и озираясь по сторонам, идут за Прошиной в гостиничный номер Кольчева. Через минут пять все выходят из номера. Мужики переговариваются между собой. Один улыбается, машет рукой и уходит к себе, а второй звонит по телефону. Потерпевшая Прошина только мелькает в объективе камеры, убегая вниз к администратору с личными вещами в руках. — В соседнем номере ночевали дальнобойщики Зинченко и Лобов. Они транзитом через наш город везли на рефрижераторе мороженую рыбу из Калининграда, — зачитал из документов Самсонов. — Показали, что вышли из номера на стук в дверь. Увидели полуобнажённую гражданку Прошину, которая рассказала им, что её изнасиловал Кольчев у себя в номере. Они зашли в номер гражданина Кольчева и увидели его лежащим в голом виде с бутылкой виски в руках на постели. Кольчев спал. Зинченко показал, что они сначала хотели учинить самосуд над Кольчевым, но передумали и вызвали полицию. — С этим всё понятно, — как-то легко согласился адвокат и, наклонившись к записывающей камере, посмотрел на время на дисплее. — Думаю, стоит прерваться на минут двадцать, а потом провести очную ставку. — Не возражаю, — согласился я, вспомнив, что так и не выпил свой кофе. Выйдя в коридор, неожиданно заметил мелькнувшую белобрысую макушку начальника криминальной полиции Отдела майора Перова. Вот на ловца, как говорится, и майор бежит… — Майор… Подождите, Николай Иванович! Ну, неуловимый ваш начальник, — объясняю свою активность попавшейся на пути эксперту-криминалисту Анне Иванцовой. — Он, наверное, на обед в столовую побежал, — предположила Анечка, дав мне возможность ещё раз понаблюдать, как красиво она уходит. * * * Перова я действительно нашёл в столовой Отдела. За его столом сидели ещё двое парней и сосредоточенно махали «вёслами» (ложками). Я купил чашку кофе и пирожок с капустой (других уже не было). — Не возражаете? — спросил я жующих, ставя свою чашку на свободное место стола. — Приятного аппетита. — И вам не хворать… — ответил мне недовольным тоном молодой парень, отодвигаясь. — Жуков… — зачем-то предупредил парня майор Перов, не поднимая головы от тарелки. — А вы чего обед себе не берёте, товарищ подполковник? У нас сегодня харчо… Или боитесь, что тут проверяющим слабительное подсыпают? — не унимался молодой опер. — Жуков… — зло одёрнул подчинённого Перов, — закрой свой… — Ничего-ничего… у вашего парня хорошо всё с юмором. Да я смотрю в вашем Отделе вообще шутников с избытком. Попытка препятствования профессиональной деятельности адвоката, попытка скрыться от экипажа ППС… Похоже, вы не ту профессию выбрали, парни. Похоже, пора мне в вашем отделе кадров поинтересоваться соответствием образования с занимаемой должностью у некоторых сотрудников уголовного розыска. Но ты прав, сынок, — нагнувшись к Жукову, тихо сказал я, — жратва у вас, действительно, говно, — и, сунув надкушенный пирожок в чашку с коричневой бурдой, встал из-за стола. * * * С обвиняемым в двойном изнасиловании гражданином Кольчевым мы встретились в коридоре. Парня в наручниках вели на очную ставку со второй жертвой. Мне показалось, что не было среди служащих Отдела ВД сотрудников женского пола, не пожелавших взглянуть на этого «полового гиганта». Дамы в погонах и без, замерев, стояли возле своих кабинетов или медленно боком шли навстречу, прижимаясь лопатками к стене и уступая конвою дорогу. Удивительно, но у всех в глазах были одни и те же вопросы: «Это он? Что, вот этот? Да ну нах…» А сам насильник не спеша шёл по узкому коридору, неловко шаркая по драному линолеуму кедами без шнурков. Лица парня не было видно. Шёл он, глубоко вобрав ушастую голову в узкие плечи, с наброшенным до кончика носа капюшоном спортивного костюма. Все молчали, соблюдая служебную этику. И только одна широкобёдрая немолодая младший лейтенант из техотдела, посмотрев на насильника сверху вниз, процедила сквозь красные от губной помады зубы: «Сморчок, бля…» Кольчева завели в кабинет начальника следствия Отдела Самсонова, конвойный снял браслеты и вышел. Адвокат Крылов принципиально поздоровался со своим подзащитным за руку. Дёрнулась было от переполнявшего чувства справедливости мама изнасилованной, пытаясь ударить обвиняемого увесистой дамской сумкой, но внутренние органы были начеку. Я мягко перехватил руку Ирины Петровны и в общих чертах напомнил: — Не нужно этого делать, гражданочка. Физические наказания у нас запрещены, а приговор выносит суд. Адвокат ещё раз проверил, как идёт запись на камеру и все ли заинтересованные лица в фокусе. Следователь Самсонов, внимательно посмотрев на разволновавшуюся потерпевшую, сделал заявление: — Отделом следствия Кремневского Отдела внутренних дел проводится очная ставка по уголовному делу номер тридцать один, подпадающему под статью 131-ю, часть 3-ю УК РФ. На очной ставке присутствуют… (и дальше Самсонов огласил список присутствующих с перечислением их должностей, званий и полномочий). Очная ставка проводится между обвиняемым в изнасиловании гражданином Кольчевым Станиславом Михайловичем и пострадавшей, несовершеннолетней Прошиной Эллой Геннадьевной, в присутствии её матери, Прошиной Ирины Петровны. Напоминаю, что потерпевшая опознала своего насильника, Кольчева Станислава Михайловича, двумя днями раньше при свидетелях на опознании. Вопрос к вам, Элла Геннадьевна. Узнаёте ли вы Кольчева Станислава Михайловича? — Конечно, узнаю… сволочь… — гневно сверкнув глазами, тихо ответила Элла Геннадьевна. — Гражданин Кольчев, узнаёте ли вы Эллу Геннадьевну? — спросил Самсонов. — Вроде… я её в клубе видел пару раз. Хвостом там виляла… — усмехнулся Кольчев. — Сам ты… — показав Кольчеву средний палец, завелась Прошина. — Тихо, дети! — неожиданно прикрикнула Виолетта Юрьевна. — Гражданка Прошина, подтверждаете ли вы, что именно гражданин Кольчев изнасиловал вас седьмого июня этого года примерно в девять часов пятнадцать минут в номере 212 гостиницы «Викинг»? — ровным голосом задал ключевой вопрос потерпевшей следователь Самсонов. — Да! Это он меня трахнул! — истерично выкрикнула Прошина. — Да ты чё… Надеюсь, не по голове?! Да ты себя в зеркале видела? Улитка? Какие девять утра? Меня менты в начале одиннадцатого еле растолкали! — подскочил со своего места Кольчев. — Кольчев, будешь дебоширить — прикажу наручники надеть. Сядь на место! — прикрикнул Самсонов. — Станислав Михайлович, разрешите, за вас буду отвечать я, — настойчиво обратился к Кольчеву адвокат Крылов. — А чего они, Палыч? Я эту страшилку в «Викинге» только мельком видел, когда меня из номера выносили. Я же под кайфом был… мне менты трусы надевали… Я ногой в штанину попасть не мог, а не то что в кого-то членом… Изнасиловал! Вот дур-ра прыщавая! — не унимался Кольчев. — Станислав Михайлович… — пытался успокоить разбушевавшегося обвиняемого адвокат. — Да тебя убить мало… Гад, я сама тебя… — гневно сверкая глазами, подскочила со своего места оскорблённая негативной оценкой внешности мама потерпевшей. — Мамочка… — вдруг завыла дурным голосом Элла Геннадьевна, испугавшись за маму. — Палыч! Держи эту ненормальную! — прячась за адвоката, закричал Кольчев. — Да они вообще оборзели! Сначала бабу какую-то подложили, потом траванули чем-то, бабки все забрали… А тут ещё это чучело… — разошёлся не на шутку «сексуальный маньяк» Стасик. Мы с Виолеттой Юрьевной переглянулись, и я скрестил руки под столом. Мол, давай заканчивать, и так всё понятно. Со своего места подскочил Самсонов и, толкнув дверь, крикнул в коридор: — Конвой! Наручники! В кабинет забежали два конвоира. Спрятавшегося за широкой спиной адвоката обвиняемого увидели не сразу. Стасик сразу присмирел и, жалобно глядя в сторону адвоката, прятал руки. — Самсонов, погоди… пусть в протоколе распишется, — остановила суету Корниенко. В протоколе указали, что обвиняемый гражданин Кольчев гражданку Прошину узнал, пояснив, что видел её только в ночном клубе месяц назад. А также видел её мельком, когда его волокли с головой между коленок из гостиничного номера гостиницы «Викинг» в машину ППС. Было объявлено об окончании процедуры очной ставки, и обвиняемого повели по тому же маршруту, но в обратную сторону. Отрабатывая свою роль, вслед ему сыпала проклятьями мама изнасилованной. Опять захлопали двери кабинетов, выпуская наружу любопытствующих полицейских дам-с. Мы с адвокатом Крыловым тоже вышли. Нас в своей машине ждал капитан Зимин с картонными стаканчиками остывшего «американо». Оставшись один на один с начальником следственного отдела, подполковник юстиции Корниенко, подкрашивая перед настенным зеркалом губы, негромко спросила: