— А что, Валера, «котлету» жирную обещали? — Не понял вас, Виолетта Юрьевна… — ошарашенно прошептал Самсонов. — Да всё ты понял, Самсонов… Завтра на работу не опаздывай, заключение по проверке будем писать. Выспись хорошо… — улыбнувшись следаку яркими пухлыми губами, посоветовала особо важная следачка. — Это у меня к вам, Виолетта Юрьевна, есть встречное предложение, — ответил майор, на секунду выглянув из кабинета в коридор. — Назовите цифру, и будем считать завтрашний день последним вашей проверки. — Триста сорок семь… — Что триста сорок… — тихо спросил Самсонов, не поняв ответа Корниенко. — Ну, ты сказал назвать цифру, я и назвала! — негромко рассмеялась Виолетта, вальяжно раскачивая бёдрами на выходе из кабинета Самсонова. * * * — Андрей Васильевич, а что случилось? Это не по наши души? — показав рукой на стоянку служебных машин, нервно спросил у меня Крылов. Я обернулся и увидел, как, включив проблесковые маячки и звуковой сигнал, с места рванул первый экипаж ППС. Экипаж второй машины, придерживая на головах каски, бежал к своей машине. Я узнал первого бегущего старшего сержанта и крикнул: — Кутепов! Сергей, что случилось? — На Мартынова машину рванули, а в подъезде два трупа… Виноват, тащ подполковник, нам туда… — немного замедлив бег, крикнул «пепс», залетая в открытую дверь машины. — А на Мартынова у нас что? — задумался адвокат Крылов. — На Мартынова у нас «кто»! На улице Мартынова, 12 у нас первая изнасилованная Скорикова проживает, — ответил я. — Зима, рулим в адрес. Что-то мне неспокойно… — Так, может быть, я останусь? А мы с Виолеттой Юрьевной… — Ну, уж нет, Тимур Павлович, теперь мы тебя от себя никуда не отпустим. В машину, напарник! — нехорошо пошутил я, падая в кожаные объятия «мерседеса» Зимина. По пути машинально разблокировал свой телефон и увидел, что два часа назад мне пришла эсэмэска от Ксюши. «Поздравляю!» — гласил лаконичный текст. * * * Доехали быстро, не обращая внимания на знаки и дорожные камеры. За квартал до цели в воздухе появился неприятный запах жжёной резины и горящего пластика. Во дворе дома номер двенадцать стояла пожарная машина, и один огнеборец уже проливал потушенную обгоревшую иномарку со вздутой от взрыва крышей и покорёженным от температуры капотом. Три других пожарника лениво наблюдали за процессом, иногда авторитетно тыкая пальцами в дымящиеся останки. По экстерьеру кузова угадывалась «БМВ». У подъезда дома один патрульный вместе с участковым разворачивали полосатую ленту, запрещающую проход посторонних. А посторонних было уже немало. Внутри огороженного периметра находилось человек пять. Они входили и выходили по очереди из подъезда, что-то мерили, фотографировали… Среди них я узнал начальника криминальной полиции майора Перова, криминалиста Иванцову и нагловатого опера Жукова. Крылову мы с Зиминым велели сидеть в машине, а сами пошли к подъезду. — А этот куда? — увидев со мной Зимина, зло спросил Жуков, преграждая дорогу. — Жуков, это не «этот», а старший оперуполномоченный Московского уголовного розыска капитан Зимин, — жёстко ответил я наглецу. — Перов, что произошло? — Полчаса назад жительница первого этажа позвонила в «Дежурную часть» и рассказала, что в подъезде стреляют. Женщина немного выждала, вышла из квартиры в подъезд и вот… — хмуро и как-то растерянно глядя себе под ноги, сказал Перов, указав на два лежащих мужских тела. Один мужчина в позе бегуна лежал лицом вниз на ступенях. В правой руке «бегуна» был зажат пистолет, напоминающий «ПМ». В затылочной части коротко стриженной головы было видно выходное отверстие от пули. Кровь медленно стекала по шее за ворот рубашки, образуя между лопаток жертвы большое бурое пятно. Второй мужчина с широко раскрытыми глазами лежал на спине, одной рукой держа себя за горло. Кисть руки была красной от загустевающей пузырящейся крови, проступающей между пальцев. В районе живота справа так же расплывалось большое кровавое пятно. Видно, не прицельно добивали. — Поквартирный делали? — спросил у Перова Зимин. — Когда? Только приехали… — развёл руками майор, оглядываясь по сторонам. — Помочь хотите? — отвернувшись, процедил Жуков. — Почему бы и нет, — к удивлению всех присутствующих сказал я. — Зимин, сверху начнём. Именно на втором этаже этого подъезда проживала первая потерпевшая от полового органа гражданина Кольчева Станислава Михайловича гражданка Скорикова Анжелика Петровна. Уже перед квартирой номер семь Зимин негромко высказал своё сомнение: — Васильич, а я этого парня с дыркой ниже кадыка узнал, по-моему. Это «гвардеец» нашего мэра. Они Анжелку охраняли. — Разберёмся. Звони. Пока Зимин звонил в квартиру Скориковой и прислушивался к шорохам, я набрал мобильный номер мэра города Кремнев, указанный в его визитной карточке. — Слушаю вас, здравствуйте, Чапаев, — ответил мне Михаил Георгиевич. — Здравствуйте, Михаил Георгиевич. А ваши ребята, что караулят Скорикову, давно на связь выходили? — Я всё знаю, Андрей Васильевич, информацию уже получил. Эти двое ребят в местном ЧОПе работали. Бывшие профессиональные военные. Только вот вооружены были травматами… Жаль… семьи… Сейчас направляюсь на место, минут через десять буду, — негромко ответил мэр и отключился. — Глухо, шеф. Нужно выбивать… — отойдя к краю лестничной площадки, предложил Зимин. — Давай! — кивнул я, снимая свой «Макаров» с предохранителя. Дверь у проститутки Анжелы была красивая, но хлипкая. Мощный удар ноги Зимина замок выдержал, а вот петли повылетали к чёртовой матери! Я вошёл первым. Нащупал выключатель, щёлкнул… но свет не включился. Решил идти по узкому коридору вперёд на свет маячившего впереди окна кухни. Было так тихо, что я услышал, как тикают часы на кухне. Неожиданно прямо над ухом услышал дикий крик Зимина: — Шеф, б…, растяжка!!! И только потом я почувствовал, как моя правая форменная туфля наткнулась на какое-то упругое сопротивление. А потом ясно послышался щелчок… Мне тогда показалось, что резкий и сильный то ли удар, то ли толчок в спину и взрыв заложенного заряда произошли одновременно. Я летел в темноту, в единственно правильном, как потом оказалось, направлении — в открытую дверь туалета. Здорово ударился грудью и головой об унитаз и кафель стены. В районе шеи что-то хрустнуло, но сознания не потерял. Я видел не совсем приятно пахнущую темноту, чувствовал что-то гладкое и прохладное под собой и что-то шевелящееся и тяжёлое на себе сверху. — Живой? — постанывая, спросил Зима, потирая ушибленное плечо. — Живой… Ты как? — разминая колено, поинтересовался я. — Унитаз, сука… — Они что, авиационную бомбу заложили? — посмеиваясь над ситуацией, поинтересовался Зима, разгребая кроссовком битый кирпич. — Васильич, ты башкой бачок компакта развалил. — Две гранаты спарили… Самоделкины, твою мамашу… — предположил я, держась за голову и пытаясь встать, — ищем Анжелу, посмотри в спальне. Да… и про бачок никому ни слова. Через секунд десять Зима вернулся. — Нашёл… висит, — хрипло ответил напарник. — В смысле? Как? — Без вариантов. Чуть тёплая… жуть, — уточнил Зимин. — Внимание! Работает ОМОН! Всем выходить с поднятыми руками без оружия. В случае сопротивления стреляем на поражение! — громогласно объявили в громкоговоритель на первом этаже подъезда. — Придурки… Это кому они? Мы тут уже десять минут, — усмехнулся Зимин, прячась от греха за холодильник. — Внимание! Я, подполковник полиции Московского уголовного розыска Чапаев, нахожусь в квартире номер семь. Со мной старший оперуполномоченный капитан Зимин. В квартире труп гражданки Скориковой, — крикнул я в сторону открытой двери в подъезд. — Приказываю! Подняться в квартиру только экспертно-следственной группе и майору Перову. Всем остальным оставаться на своих местах. Пока люди в форме и при погонах думали над моим предложением, Зимин нашёл квартирный щиток и включил свет. Мощный взрыв, конечно, натворил дел в пожилом жилом помещении… Но и без пристального осмотра было видно, что в квартире ранее был погром или обыск с пристрастием. Даже толстый матрас был сорван с кровати и вывернут пружинами вверх. Тело Скориковой Анжелики Петровны, одетое в полупрозрачный пеньюар, висело на тонком нейлоновом шнуре, практически перерезавшем ей шею. Шнур был привязан к трубе отопления, смонтированной параллельно потолку над окном спальни. Под подоконником лежал опрокинутый кухонный табурет и свалившийся с ноги один комнатный тапок. На подушке лежал вырванный из тетради лист. На нем губной помадой было написано: «Не могу так больше». — Подполковник Чапаев… покажись! — услышали мы голос из подъезда, но уже без «матюгальника». Я вышел в просвет коридора так, чтобы были видны мои погоны. В дверях стояли двое парней в касках с АКМС, направленными в мою сторону. Я услышал вопрос: — Он? Затем в щели между разбитым косяком двери и самой дверью на пару секунд появилось пол-лица майора Перова, и я услышал: — Он… спускайтесь уже. Через пять минут квартира номер семь, дома номер двенадцать по улице Мартынова была заполнена специально обученными людьми, которые через определённое время должны будут ответить обществу на вопросы: Кто? Когда? За что? И почему? Я решил, что на этом наше участие в происходящем должно завершиться. Тем более что позвонила Корниенко и коротко, почти с угрозой, сказала: — Всё знаю, жду с нетерпением… Голодная! В окно подъезда увидел мэра города Кремнев с небольшой свитой, обсуждающим что-то с «придворными» у сгоревшей машины. Но встречаться с ним, чёрт возьми, совсем не хотелось. — А вы испачкались… — услышал я сочувственный голос эксперта-криминалиста Иванцовой, с сожалением оценивающей мой внешний вид. — Да? А я как-то… — отряхивая свой парадно-выходной китель от рыжей кирпичной пыли, пробурчал я. — А хотите, я… — Нет, Анечка, но у меня к вам есть огромная просьба. Личная. Такая личная, что о ней никто, кроме нас с вами, не должен знать, — сказал я, взяв из рук у Иванцовой её тяжеленный чемодан. — Да, пожалуйста, пожалуйста… — приготовилась слушать Аня, ещё на шаг приблизившись ко мне.