— Пушку не покинем, — сказал сержант тихо, может, потому, что голоса тоже не хватало. Солдаты и вовсе ничего не ответили, молча, не сговариваясь, оттащили убитую лошадь в сторону, так же быстро переделали сбрую на одного коня. Мишка стоял, понурив голову, тяжело поводя боками. Покормить его днем времени не было. Снарядный ящик бросили, оставшиеся боеприпасы разложили по пустым вещевым мешкам. Сержант подошел к коню, крепко обнял его за шею. — Мишка, — сказал затаенно, — выручай, брат. Конь грудью налег на шлею. Падающие люди удерживались за колеса и все-таки толкали их, помогали коню, с тоской замечая, что и его пошатывает. Но он шел, и люди тоже шли… Ночью Мишка успевал немного подкормиться травой и ветками. Людям на свою еду времени тратить не приходилось — есть-то нечего. На двенадцатый день они вышли к месту, где уже можно было остановиться, отдохнуть в безопасности. Орудие было спасено. Люди и конь — тоже. Дивизия, в которой они воевали, за боевые заслуги получила почетное звание «Гвардейская стрелковая дивизия». И Мишку теперь не называли иначе, как ласково: «Гвардии Мишка». Прошло время. В том же орудийном расчете сержант с верным конем двигался уже на запад, вслед за отступающими немецкими войсками. Враг озверело огрызался, каждая небольшая победа давалась нелегко. Опять выбывали из строя и кони, и ездовые. На их места становились другие. Но все ближе граница, за которой кончалась наша земля и начиналась вражеская. На трудной военной дороге бывают не только наступления или отступления, но и краткие остановки на отдых. Тогда сержант, не жалея сил, прежде всего выкапывал для Мишки глубокое надежное укрытие — на случай обстрела. Так было и на этот раз. Мишка спокойно стоял возле Антона и, казалось, понимающими глазами смотрел: достаточно ли все надежно. Вдруг выстрел… Солдаты расчета вышли из землянок, вырытых в косогоре: пока тихо — погреться на солнышке, и замолчали. Вдоль землянок медленно шел сержант, а за ним, с трудом, — Мишка. Конь судорожно вздрагивал, в боку виднелось темное пятнышко, с которого стекала струйка крови. На груди, животе, ногах обозначились узловатые пульсирующие вены. Сильное, выносливое животное старалось преодолеть смертельный недуг. Но все было напрасно. Ноги коня, не знающие усталости (хорошая лошадь даже спит всегда стоя), с трудом удерживали крупное тело и предательски отказывались служить ему: они немели и подгибались. Мишка бессознательно чувствовал: сейчас самое главное, превозмогая боль, устоять на ногах, не лечь, потому что встать обратно сил уже не будет. От напряжения белки глаз налились кровью и все окружающее доходило до него в каком-то розовом тумане. Он продолжал стоять. Судороги все чаще проходили волнами по его телу. Приближался конец. Солдаты, много повидавшие всяких смертей, угрюмо молчали, стараясь не встречаться взглядом с сержантом, который повторял одну фразу: — Как же так, я обещал своим селянам вернуться после победы с конем? Мишка, словно понял сказанное, тяжело всхрапнул, положил, голову на плечо хозяина. Сзади шел полковой фельдшер. — Что? — спросил один солдат. — Пуля с передовой, — ответил тот. — Никакой надежды. Зря мучить… — недоговорил и отвернулся. Корнев молча смотрел в землю. Конь со всхлипом вздохнул и осторожно переступил ногами: струйка побежала быстрее. Один из солдат встал и взял сержанта за руку. — Иди, — предложил он. — Уйди, мы сами. Иди. Корнев поднял голову, хотел что-то сказать, но, махнув рукой, быстро ушел. Мишка попробовал двинуться, не смог и тихо-тихо жалобно заржал. Сержант не оглянулся. Раздался глухой выстрел. В наступившей тишине кто-то отчетливо произнес: — Мы им эту пулю припомним… Алтайская белка В пятидесятые годы из боров Алтая завезли и выпустили в наших местах белку-телеутку. Новоселы крупнее европейской белки, и мех лучше. Они хорошо прижились и размножились по берегам Волги. Белки не боятся людей. Около дачных домиков их подкармливают орехами, семечками, сухой корочкой хлеба. Понаблюдаем за ними. …Из скворечника, приспособленного под домик, высунулся рыжеватый зверек с плутоватой заостренной мордочкой и блестящими темными глазами. С пушистым хвостом. Осмотрелся. Не заметив никакой опасности, проворно, головой вниз, сбегает по дереву на землю и направляется к оборудованной около дач кормушке. Слышно громкое недовольное цоканье. Белка сердится: кормушка опять оказалась пустой. Ребята проспали и позабыли положить сюда любимое ее лакомство — орешки. Но делать нечего: сердись не сердись на ребят-засонь, а завтрак должен быть. И белка, еще раз отрывисто цокнув, поспешает через забор, через дорогу и дальше по поваленному буреломом стволу сосны в глубь леса. Путь выбирает осторожно, чтобы не замочить лапки и шубку от обильно выпавшей росы. Солнце поднялось выше, его луч заглянул в беличий домик, разбудил малышей. Семья у белки большая — до восьми слепых, совершенно беспомощных бельчат. Около месяца мать кормит их молоком, а затем они начинают выходить из гнезда, лакомиться растительностью, привыкают к самостоятельной жизни. Выбравшись из домика, сладко позевывая и потягиваясь, бельчата садятся рядком на суку и умываются, разглаживают и расчесывают свои шубки язычком и передними лапками. А потом, пригретые ласковым солнышком, начинают, как и положено детям, шумную возню, игру в «догонялки». С большой ловкостью и проворством перескакивают с ветки на ветку, спускаются по стволу почти до самой земли, а потом снова поднимаются вверх. Других забот у них пока нет. Взрослые зверьки хлопочут целый день — делают запасы на зиму. Каждая белка имеет свои потайные места, кладовые, куда складывает отборные орехи, желуди, на сучках развешивает для сушки грибы. Все это пригодится в длинную холодную зиму. Последние годы в Поволжье стоит неустойчивая погода, и потому будет очень кстати, если кто-нибудь припасет своим лесным друзьям желуди, ягоды, сушеные грибы, другой корм и будет подкармливать белок в трудное для них время. Столбищенский государственный заказник невелик, но только тут и вокруг, на сосновых посадках, можно встретить белку-телеутку. Дозорные сурков В Татарии за селом Верхние Чершилы Лениногорского района находится Шугуровский государственный заказник. В нем обитает несколько тысяч сурков. Это редкий у нас зверек, самый крупный из семейства беличьих. С начала октября по март месяц сурки крепко спят в норках, как ни тормоши их, разбудить трудно. Зимой самый страшный их враг — степной хорь, проникающий в норы и расправляющийся с вялыми, сонными зверьками. Летом немалый вред наносят бродячие собаки и браконьеры. Сурков в связи с освоением целинных и залежных земель стало мало, поэтому их охраняет государство. Охота на них полностью запрещена. Живут сурки большими колониями. Норы-сурчины располагаются по склонам холмов и балок, в основном на одном уровне, и тянутся на большое расстояние. Пищу зверьков составляют злаковые и разнотравье, клубни, луковицы, корешки. Звери доверчивы и, если не причинять им вреда, быстро привыкают к людям. Интересно наблюдать, как они занимаются своими делами. Неуклюже сгорбившись, придерживают что-нибудь передними лапками — совсем как маленькие сказочные человечки. Или вдруг стремительно перебегают от одной норы к другой, где чувствуют себя в полной безопасности. Трудовой день у сурков начинается с восходом солнца: убирают помещение от обвалившейся земли, заменяют подстилку. И о себе не забывают — передними лапками и языком споро расчесывают и разглаживают шубку. В этих хлопотах принимают деятельное участие все члены семьи. Потом наступает время завтрака, и зверьки расходятся добывать корм. Насытившись, любят поваляться и погреться на солнышке. Случается — борются, и не как-нибудь, а по всем правилам. Взрослые и молодые сидят на задних лапках полукругом и глаз не сводят с двух сурков, которые находятся в центре. Те медленно сходятся, неуклюже переваливаясь на задних лапах. Потом, обхватив друг друга передними лапами, начинают бороться, как настоящие батыры. Каждая удача того или другого вызывает у «зрителей» живейший интерес, иные от удовольствия даже попискивают. Но вот борцы, видимо устав, выпускают друг друга из крепких объятий и расходятся. Однако борьба на этом не кончается. Отдохнув, сурки сходятся вновь и продолжают свое дело. Борьба ведется честно, без подножек, и потому ни один из них не повален на землю. Тут «дозорный» заметил людей — встрепенулся и отрывисто свистнул: все сборище сурков мигом скрылось в норы… Сейчас после долгой зимней спячки сурковые колонии ожили. Свежей яркой зеленью оделись древние холмы. На их фоне, словно каменные изваяния, застыли «дозорные» суркового заказника. Древний обитатель Миллионы лет развивается на земле жизнь. Условия обитания меняются. Многие виды животных и растений не могут приспособиться к этим изменениям и потому вымирают. Ученые читают их грустную историю по остаткам, какие находят в разных слоях земли. Другие, оказывается, сумели приспособиться к новым условиям, но так, что и сами изменились очень сильно. И их история прочитана учеными по остаткам, сохранившимся на земле. А вот живет в нашей стране (обратите внимание: встречается только в нашей стране) маленький незаметный зверек, которым интересуются ученые многих стран. Почему? Потому, что он жил еще в то время, когда по земле бродили огромные мамонты и страшные саблезубые тигры. Но мамонты, и эти тигры давно вымерли. А маленький зверек живет себе и, что примечательнее всего, нисколько не изменился. Что же это за упрямый зверек?