Мой взгляд цепляется за блондинку впереди, я замедляю шаги, рассматривая её. Она тонкая и гибкая, совсем как Александрия. Её волосы струятся по спине, переливаясь медово-золотистыми нитями на утреннем солнце, и, клянусь Богом, моё сердце учащённо бьётся, когда я думаю, что это может быть она. Но, когда у следующего здания она поворачивает налево, разочарование грозит поглотить меня. Это не Александрия. Моя реакция на такую возможность была чересчур бурной. Что чертовски пугает. Алекс — Можно спросить кое о чём? — наклонив голову, дёргаю воображаемую нитку на внутреннем шве моих джинсов. Чувствую себя очень глупо, спрашивая про это, но слова вертелись у меня на языке с вечера вечеринки. Я просто не знала, как подступиться к данному вопросу. Как подойти к ней. — Давай, — Келли замолкает, и я поднимаю глаза, встречаясь с ней взглядом. — Речь ведь не о последней главе, да? Потому что я вообще не врубаюсь в новую формулу. — она вздыхает и откидывается на спинку сиденья. — Я завалю этот дурацкий предмет, абсолютно уверена. Мы сидим в библиотеке, спрятанной на четвёртом этаже, на столе перед нами разложены книги по статистике. Мы пока не знаем, что, чёрт возьми, делаем, но продолжаем с трудом продираться. В конце недели у нас тест, и очевидно, что Келли нервничает из-за этого. Как и я. Но ещё больше я боюсь спросить у неё о том, что у меня на уме. Надеюсь, она не возненавидит меня за это. — Да, дело не в главе, — морщась, машу рукой на наши книги. Господи, ненавижу математику. — Речь идёт о… Тристане Прескотте. Теперь я полностью завладела вниманием Келли. Её глаза сужаются, а губы кривятся в озорной улыбке, от которой у меня сжимается желудок. — Что ты хочешь знать? С трудом сглатываю, в горле пересохло. Я говорила сама себе, что не хочу ничего знать. Он так разозлил меня, когда сделал едкое замечание вскользь в субботу вечером. Кто вообще говорит такое? А разве нужно подходить друг другу, чтобы трахнуться? Как подумаю об этом, тут же закипаю. — Вы двое когда-нибудь были… вместе? — мои слова звучат робко, неуверенно, и мне хочется дать себе пощёчину. Прежняя Алекс никогда бы не стала колебаться, задавая подруге вопрос о парне. Я всегда была решительной. Временами даже чересчур. Я ко всему относилась очень наплевательски, и не раз из-за этого нарывалась на неприятности. Но сейчас я зажатая. Сдержанная. Скрытная. Не хочу, чтобы люди пытались узнать меня. Лучше сказать им то, что они хотят знать, или вообще ничего не говорить? А посему, им не стоит ничего знать. Келли — другое дело. В некотором роде. Её подруги Джейд и Люси? Они мне тоже нравятся, но я знаю их ещё недостаточно хорошо, чтобы начать откровенничать. Так что держу свой рот на замке. Пока что. Келли хихикает и качает головой. — Никто никогда не бывает «вместе» с Тристаном. Он развлекается с девушками, но никогда не встречается с ними. Ну, конечно же. Его замечание становится более понятным. Надеюсь, его волосы — его густые, тёмно-каштановые, мягкие на вид волосы — всё ещё пахнут пивом. — Тогда вы двое… — я машу рукой, чувствуя себя полной дурой. Так не хочется произносить эти слова вслух. Это могло бы сделать их реальными. Потому что, если Келли когда-нибудь… тьфу, трахалась с Тристаном Прескоттом, тогда надо просто забыть. Забыть. Его. — Нет. Никогда, — Келли машет рукой так же, как я только что. — Дело вот в чём. Как-то вечером я была в отчаянии из-за того, что мой парень порвал со мной. Тристан флиртовал со мной всю ночь, пытаясь заставить меня почувствовать себя лучше. Мы выпили. Хорошо выпили. Я повисла на нём, и в следующее мгновение он уже целовал меня. Я жду продолжения, но она молчит. Просто возобновляет работу над домашним заданием, в тишине нашей секции библиотеки скрежет от карандаша по бумаге звучит раздражающе громко. — И это всё? — спрашиваю, когда больше нет сил терпеть. Келли смеётся и поворачивается ко мне. — А что ещё можно сказать? Поцелуй был… ужасным. Неловкий и странный, и мы быстро пришли к выводу, что лучше нам быть просто друзьями. — Он плохо целуется? — я хмурюсь. У него красивые губы. И ещё лучше, когда он держит их закрытыми, потому что, боже, он говорит просто отвратительные вещи. — Нет, просто… это было неправильно. Не было ни искры, ни химии. Словно поцелуй с братом. — она театрально вздрагивает, чтобы подчеркнуть это. У меня же нет никаких братских чувств к Тристану Прескотту. Лёгкое раздражение — да. Удовольствие — и оно тоже. Безумный гнев — о, да, который охватил меня, стоило ему отпустить тот грёбаный комментарий. Но больше я не злюсь. Я бы не прочь с ним поговорить. Узнать его поближе. Он последний человек, с которым стоит знакомиться. Он такой же засранец, как и все остальные, с кем ты встречалась в прошлом. Тебе не нужен ещё один богатый, надменный придурок, указывающий тебе, что делать. Выпрямившись, подтягиваю книгу к себе, готовая сосредоточиться на том, что действительно нужно сделать — на домашнем задании. — Почему ты спрашиваешь о нём? — я смотрю на Келли, а она на меня. — Он тебе понравился? — Нет, — твёрдо отвечаю я. Честно. Маленькая ободряющая речь в моей голове сделала своё дело. — Он симпатичный. Но не в моём вкусе. — Раньше это никого не останавливало, — сухо замечает она. Поднимаю глаза и встречаюсь с ней взглядом. — Я сыта по горло дерзкими богатыми парнями, — отвечаю я ей. — Он из тех, кто только болтает и ничего не делает. Келли смеётся так громко, что тут же зажимает рот рукой. — Он много говорит и делает, — уверяет она, как только опускает руку. — По крайней мере, я так слышала. Да уж. Мне не нужно это слышать. Не помогает и то, что у меня не было секса, кажется, целую вечность. Когда вокруг тебя всё рушится, как-то забываешь об удовлетворении своих потребностей. Не то, чтобы какой-то парень, которого я знала до крушения жизни моей семьи, прикоснулся бы ко мне после всего, что случилось. Я быстро стала пáрией[1]заодно с родителями. Спасибо вам, мама и папа. — Ты ни с кем не встречаешься на данный момент? — интересуется Келли спустя какое-то время обоюдного молчания. Я так сильно прижимаю карандаш к бумаге, что графитовый кончик ломается. — Я пытаюсь сосредоточиться на учёбе. — Мы все так говорим, когда нечем похвастаться, — пристально смотрю на неё, и она показывает мне язык, чем смешит меня. — Тебе стоит составить мне компанию завтра и развеяться. Запойный вторник. — Разве это не должен быть четверг? — спрашиваю я. — Завтра вторник, — медленно произносит она, как будто я не понимаю. — А в моём любимом баре запойные и вторник, и четверг. Двойной удар. — её лицо проясняется. — Сегодня Дамский вечер. Мы должны пойти. — Уже так поздно… — мой голос срывается. Я так ждала, когда вечером свернусь в своей постели калачиком и посмотрю старые эпизоды «Друзей» на Netflix. Или, может, «Секс в большом городе». — Ты что, старушенция? Пойдём. — и подталкивает меня локтем. — Да, пойдёмте. Ночь для девушек — самая крутая. Глубокий мужской голос заставляет нас обеих одновременно вскинуть головы. У меня сердце в пятки уходит, но стоит увидеть, кто это, как оно начинает колотиться. Тристан Прескотт. — Ты заболел? Что ты здесь делаешь? — спрашивает Келли скептически. — Мне нужно написать работу. И предполагается, что я должен включить в список использованной литературы настоящую печатную книгу, — он показывает книгу. — Профессор пытается научить нас ценить жизнь без интернета. Келли фыркает. — Как бы не так. Забавно, что ты здесь оказался. Мы с Алекс только что говорили о тебе. Я пинаю её ногой под столом. Сильно. Она бормочет проклятия и посылает мне свирепый взгляд, в то время как я безмятежно улыбаюсь Тристану, который откровенно на меня пялится. Под его пристальным взглядом мне становится жарко, и в ответ я точно так же откровенно разглядываю его. На нём джинсы и тёмно-синяя толстовка с капюшоном. Волосы взлохмачены ветром, а челюсть покрыта щетиной. Всё в нём буквально кричит о сексуальности. Мои же чёрный оверсайз-свитер и потрёпанные джинсы не кричат о сексуальности. Скорее, они кричат, что мне всё равно. Ну, и небрежный пучок на голове и отсутствие макияжа тоже кричат, что мне на всё плевать. Супер. — Так значит, говорили обо мне, да? — он улыбается, при этом смотрит на меня. — Звучит многообещающе. — Она хотела знать, были ли мы когда-нибудь… Я снова пинаю Келли, и на этот раз она ругается. Громко. — Чёрт, Алекс, больно же. — Заткнись, — шикаю я. Тристан начинает смеяться. — Это была ошибка, — объясняет он мне, не отводя взгляда. — Поцелуй. Без обид, Кел. — Я и не обижаюсь, — быстро соглашается она.