И он буквально горел этим. Пункт первый. Покажи, насколько серьезен. Она же врач. Оценит степень твоей готовности, когда ты принесешь ей результаты полного обследования. Пункт второй. Дай понять, что на её стороне. Что принимаешь любые условия. Пусть будет уверена, что она всё решает. Пункт третий. Просто будь рядом и окружи собой. Так, чтобы через время тебя признали. Приняли. Полюбили. Не хитростью, но заботой. Терпением и лаской. Вот с терпением, кстати, серьезные проблемы. Её выкрутасы выбивают почву из-под ног. Руслан срывается. Это непозволительно. Но, черт, настолько естественно!.. Ева же как дикий зверек — одно неверное движение активирует её инстинкт самосохранения, то есть, она попросту сбегает и снова закрывается, даже если до этого казалось, что девушка вот-вот распахнет душу… Которую ночь он засыпает с сумасшедшим желанием быть с ней? И как пролетели эти четыре месяца с того самого утра?.. * * * Единственным порывом, когда узнал, что Зефирка укатила во Францию на две недели, было броситься следом, тут же забронировав билет. А что? Страна любви, подходящий антураж. Шерше ля фам, как говорится. Немного искаженным вариантом. Да вот только… Не оценит этого Ева. Руслан чувствовал. Мог биться головой об стенку, сходить с ума от очередного приступа ревности, представляя, как её окучивают прохаванные лягушатники, знающие толк в женщинах… Но. Одна конкретная женщина, уехавшая в рабочую командировку, явно не погладит его самого по голове, когда он предстанет перед ней в самом разгаре феерии. Бл*дь. Ну просто минное поле. Любая другая была бы счастлива, прибудь за ней влюбленный за тридевять земель. Кинулась бы в объятия и, возможно, именно там всё и случилось бы впервые. Но это же эфемерная, неземная, абсолютно необыкновенная Ева. Она не отреагирует, как все. Пошлет на х*й. Без мата. Но всё же. Обязательно разозлится, что он её преследует, покрутит пальцем у виска и снова задаст свой фирменный вопрос: зачем? За шкафом! Очевидное ей кажется невозможным. Влюбился! Не воспылал похотью, не захотел присвоить, не пожелал подчинить. Влюбился! Испытывая потребность раскрывать её нежно и бережно, как лепестки на бутоне, один за другим, чтобы дотянуться до этой потаенной сердцевины и насладиться скрытым от всех ароматом. П*здец. Дожил. Такие литературные пассажи — и в его голове?.. * * * Руслан перерыл все социальные сети в поисках аккаунтов Зефирки. С трудом нашел её в «Инстаграм», следуя отметкам профиля эстетического центра, в котором она трудилась. Но и там ничего особенного не нашел. Она вела личную страницу с профессиональным уклоном и своих фотографий не выкладывала. Мелькала в некоторых постах, но исключительно в медицинской форме и с неизменной маской в процессе какой-нибудь процедуры. С ума сойти! Девушка уже неделю находится в одной из самых романтичных стран мира, а у неё нет ни одной «истории» с запечатленными видами! Кажется, всё хуже, чем предполагалась изначально. И она крепкий орешек по всем показателям… Юбилей отца пришелся на период отъезда Евы, и это как-то способствовало тому, чтобы отвлечься. Не каждый день твоему родителю исполняется пятьдесят. Грандиозный прием, организованный силами достопочтенной бабушки всё в том же фамильном особняке должен был иметь успех. Уже одно то, что съедется вся родня, настораживало и вынуждало готовиться к подвохам. В отличие от Ромы, который безупречно держал лицо в любой провокационной ситуации, Руслан вспыхивал и реагировал на каждую колкость выпадом и серией ответных жалящих укусов. Старший брат был примером для подражания, только младший отпрыск семейства не стремился к таким идеалам… Наверное, единственный человек, которому был рад парень, это тот же Влад. Жилистая фигура отделилась от общей суматохи и направилась к нему, как только он вошел в украшенный зал первого этажа. — На, без наркоза операцию не перенести. Приняв из его рук бокал, Руслан тут же сделал несколько смачных глотков. Увы, всё так и обстояло. Только алкоголь мог расслабить и сделать лояльнее к людям, большую частью которых он не жаловал. Леся должна была подъехать позже, так что, некому держать его в руках. Следует прибегнуть к анестезии. Да еще и заискивающий взгляд Светочки… Может, ему это кажется? Может, таким вот проявлением внимания пассия Ромы пытается с ним просто подружиться и заработать очки в свою пользу?.. Потому что её так и не позвали замуж?.. — А что с рожей? — пристально всматривается в него Влад. — Каким уж уродился, терпи как ближайший родственник. — Это понятно. Давно смирился, — фыркает снисходительно, — а отчего дополнительно перекосило?.. Внешность Руслана с детства была поводом для шуток. Среди родни и друзей он слыл самым привлекательным. Первым, на кого в любой компании обращает внимание противоположный пол. И чего греха таить — беззастенчиво этим пользовался. Чем не раз обламывал малину остальным. Почему нет? И вот сейчас после слов брата его внезапно посетила мысль, что всё аукнулось. Спасибо Еве, он в полной мере ощутил, каково это, когда тебя…не хотят. — Это от предчувствия скукоты. Ты надолго вернулся? — Собирался уехать сразу после юбилея. Двух месяцев на родине хватает, чтобы хлебнуть прелесть здешней цивилизации. Я по своим «аборигенам» скучаю. — Балийским? — Кубинским. Руслан красноречиво хмыкнул. В отличие от Влада, он не представлял себе мест на ПМЖ помимо Москвы. Путешествовать здорово, но всегда хочется вернуться домой. Даже если этот дом многим кажется свалкой без будущего и перспектив. Он не спорил. Кому что милее. А сам придерживался мнения «Где родился, там и пригодился». Зря, что ли, великие поэты и писатели воспевали его родину, полную неизведанного, чтобы сейчас кидаться за бугор? Мероприятие затягивало, как болото неподготовленного первопроходца. Пресные лицемерные люди, громкие имена, известные фамилии. Фальшь как образ жизни. Очень давно Руслан принял для себя простую истину — он больше Лихно, чем Разумовский, пусть и принадлежит по факту рождения вторым. Гены матери в нем взыграли ярче. Парень считал себя проще и естественнее, чем того требуют негласные правила светской тусовки. Мама тоже страдала от этой удушливой показушности. И её в ответ не признавали. Она была другой. Живой. А люди не прощают, когда ты не вписываешься в установленные рамки и играешь по другим канонам. — Руслан Аристархович, ну что за манеры? Он круто развернулся и встретился со стальными глазами бабушки. Да, здесь без дозы не обойтись. Отхлебнул смачно, причмокнув. И улыбнулся. Вкусный нынче подают аперитив. — Я дико извиняюсь, мадам. Что на этот раз? — Прекрати паясничать, — поморщилась она закономерно, — забился в угол, игнорируешь гостей. А это праздник твоего отца. — Не мой же. — Он твой отец. — И твой сын. Что из этого превалирует? — Руслан… — Погоди, — вдруг развеселился, вскинув брови, — что появилось раньше — яйцо или курица?.. Анастасия Ильинична поджала свои иссушенные годами губы, превратив их в тонкую строгую линию. Глаза наполнились гневом, успешно пройдя стадию обычного негодования. Она ненавидела, когда ей перечат. И, пожалуй, имела все основания. Родословная, положение в обществе, финансовый пласт. Являясь одним из немногочисленных представителей изжившего себя как сословие дворянства, эта женщина с молоком матери впитала в себя высокомерие и непоколебимую веру в собственную значимость. Для неё имел вес определенный круг лиц, в который войти без должного статуса нереально. Ни по каким критериям. Будь ты хоть трижды лучшим человеком на этой гребаной земле. И если бы Руслан не был её внуком, она не посмотрела бы в его сторону ни при каких обстоятельствах. Рома — другое дело. Тот пошел в отцовскую породу. И эта пропасть между ними образовалась ещё в детстве. — Возьми себя в руки, несносный мальчишка. — Досадно, — продемонстрировал ей бокал, — лишних у меня нет, а эти, как видишь, заняты. — Бабушка, оставь его. Он же не мешает, — за её спиной материализовался старший брат. — Да и бесполезно. — Рома, это непозволительно…при гостях вести себя, словно ты окаём какой! С улицы подобранный и несвязанный с хозяевами. — Тебя спрашивал Костомаров. Иди к нему. Я разберусь. Глядя в поразительно прямую спину удаляющейся бабки, Руслан издевательски пропел: — Мой герой! Всё-то ты разрулишь, как её душе угодно. Ему не ответили. Зато пристальный прожигающий взгляд опалял щеку. И он повернулся. Абсолютно одинаковые глаза братьев отразились друг в друге. Одинаковые визуально и кардинально отличающиеся по содержанию. — Когда ты остынешь, Русь? — Зачем? Чтобы дойти до твоей кондиции? Остыть настолько, чтобы наличие или отсутствие близких не имело значения? На миг показалось, что в темной глубине отразилась мука. Что там жива тщательно скрываемая человечность. Но Рома моргнул, и это нелепое наваждение тут же спало. — Я тебя из своей жизни не вычеркивал. Это ты отгородился от нас всех. В чем же твои претензии? — тихо и устало.