Глава 34 Это был третий раз, когда она видела Романа, заехавшего за ней, чтобы отвезти на очередной осмотр. Начиная с тридцать шестой недели желательно посещать врача раз в неделю. И каким-то странным образом Разумовский об этом был осведомлен, настаивая, чтобы Ева не ездила одна. Доводы о том, что справится сама, с ней будут мама или сестра, были отвергнуты. Положа руку на сердце, девушка радовалась тому, что он приедет. Ведь у неё появится шанс в живую расспросить о Руслане, который так и не вышел на связь за этот прошедший месяц. Но, увы, его брат был лаконичен и неизменен в своих ответах. Как всегда, уверял, что младший знает, что делать, и ни с кем своими умозаключениями не делится. — Ты говорил, что некоторые вещи мне расскажет сам Руслан, — не выдержала Ева уже на обратном пути. Всю дорогу до больницы она мужественно боролась с собой, кусая губы, чтобы не прослыть неврастеничкой, кое-как пережила прием, анализы, елозя в нетерпении, и чем ближе становился дом, тем сильнее её охватывала паника. — Его посадят, да? — выдохнула с содроганием, наконец высказав мысль, которая уже три дня вертелась в голове после получения свидетельства о расторжении брака. — Ты же знаешь про развод? Роман не отвечал, сосредоточенно орудуя рулем. И вот по этому молчанию, емко объясняющему положение дел, девушка всё поняла окончательно. Силы разом покинули тело, и она будто растеклась по пассажирскому креслу, чувствуя, как буквально каждая клеточка пропитывается тоской и болью… И рядом с ней сейчас должен был сидеть Руслан, а не Роман…чудовищно неправильно. Всё. С самого начала. Чертенок просто взял и отплатил ей той же монетой — решил для себя что-то и пошел по намеченному сценарию, не советуясь и не считая нужным посвящать в планы. Наказал. Даже если и не имел такой цели. Но наказал. Заставляя мучиться день ото дня, осознавая, что все приключившиеся с ним беды — из-за неё. — Твоя задача, — проник сквозь пелену в ушах размеренный уверенный голос водителя, — не вдаваться в размышления и посвятить себя материнству. Разве не это сейчас первостепенно? Хотелось орать, драть глотку вовсю, отрицать. Нет, первостепенно то, что ребенок, ради которого затевалась изначально вся эта история, появится на свет, пока его отец будет сидеть в тюрьме. Первостепенно то, что Руслан стал ей нужнее всего остального мира. Что она изнывает, находясь в неведении: как он, где он, надолго ли? Ей ничего толком не говорят, ограничиваясь лишь тем, что вскоре ожидается суд. Ева столько раз высказывала мысль, что может пойти свидетелем! Помочь как-то… И столько же раз Роман пресекал данные разговоры, напоминая, что брат просил даже не заикаться о таком. — Он мне не позвонит, да? Настолько зол? — подводят её связки, отчего буквы дрожат, практически выплясывая. — Аристарх Станиславович был прав… — Ева, забудь всё, что он сказал. Роман выдал эту фразу твердо, непреклонно и как-то яростно. И поэтому девушка резко повернула голову и впилась в его напряженный профиль. Они уже заезжали к ней во двор, когда мужчина продолжил: — Руслан всё сделал правильно. И он не зол. Ты должна помнить, что ему сейчас в сотни раз сложнее. Не забывай, что мы здесь страдаем исключительно морально. Он — и физически в том числе. Никто из нас не представляет, каково это — быть в неволе. Принимать факт, что все близкие по ту сторону баррикад. Давай не будем усиливать эту ношу, ладно? Запасемся терпением. Мы обязаны. Я и сам не знаю, почему тебе Руслан тоже не звонит. Наверняка у него очень веские причины. Но повторяю, Ева, это вовсе не злость. Ева восхитилась выдержкой и решительностью Разумовского, слова которого непроизвольно придали ей духу, стойкости. Ненароком пристыдили. Действительно, она здесь ноет, а каково тогда Руслану?.. Она должна быть ему тылом, а не вздорной плаксивой бабой, клянчащей что-то… В конце концов, ради неё он пошел на такие жертвы, разве не в состоянии сама Ева принять это и довериться, как её и просят?.. Глубокая и рассудительная мысль была обречена на забвение, поскольку прямо напротив подъезда разворачивалась сцена, заставившая девушку похолодеть от ужаса. Роман остановил машину и молниеносно вылетел из неё, громко хлопнув дверью. Чтобы в ту же секунду вмешаться в борьбу Элизы с подонками, пытающимися затащить ту в очень знакомый черный «танк», занимающий почти два парковочных места. Этот «зверь» принадлежал Самвелу, которого Ева тоже заметила. В отличие от своих приспешников он стоял чуть поодаль и с ухмылкой курил сигарету. Стоило только Разумовскому приблизиться к ним, парень тут же изменился в лице и замер. Замер и наблюдал. Как без особых усилий, словно в кино, мужчина в безупречно сидящем костюме нейтрализовал несколько бугаев, вид которых мог устрашить неподготовленного человека. Но, похоже, Роман Аристархович обладал действенными навыками, позволившими ему за минуту справиться с непосильной на первый взгляд задачей. Ева просто не успела ничего осознать. Будто моргнула — и картинка переменилась: Элиза кровожадно вцепилась в голову Самвела, шипя и проклиная его, обзывая, нанося ряд ударов совсем не по-девичьи. Тот даже согнулся пополам и был обречен пасть ниц поверженным, но его «мужское достоинство» спас тот же Разумовский — с трудом отцепил брыкающуюся фурию и завел её себе за спину, придерживая одной рукой. А другой приподнял негодяя за грудки и сказал что-то очень тихо, но так убедительно, что тот быстро-быстро закивал в ответ. Непутевая банда вползла в автомобиль, позорно ретируясь. Элиза сделала рывок, будто намереваясь последовать за ними и всё же завершить начатое — убить обидчика. Но Роман очень крепко приковал её к себе, купируя сию инициативу. Зато, ни капли не стесняясь, сестра закричала чуть ли не на всю округу: — Ты не кобель, Сэмик, ты — сука![1] На подгибающихся ногах Ева вышла и остановилась возле ступенек, взирая на Элизу, постепенно стихающую в руках Разумовского, который титаном стерёг её. — Всё, отпускай. Поняла я, поняла, ты сильный, могучий и все дела… Спасибо. Последнее слово девушка произнесла еле слышно. И взгляд стал такой…деревяный. Будто лишь в эту секунду до неё дошло, что именно с ней произошло. Точнее, не произошло. Благодаря Роману. Вся спесивость, дикость, энергия разом иссякли. И когда её всё же выпустили, Элиза несколько раз потерянно моргнула и только после этого заметила Еву, неотрывно глядящую ей в глаза. Сестра сделала вид, что всё в порядке, подобралась, невозмутимо приблизилась и поинтересовалась: — Как прошло? — Замечательно. Ничего нового. — Наша боксерша не собирается порадовать ранним рождением? — Нет, она еще потренирует свою грушу… Они улыбнулись друг другу, а потом одновременно порывисто кинулись обниматься. — Элиза, родная… — Не надо, Ев. Пожалуйста. Хорошо, что родителей нет дома. — Но они должны знать, — проговорил совсем рядом Роман. — Этим парнишка не ограничится. Давно он твой сталкер? — Давайте поднимемся в квартиру? — предложила Ева, почувствовав, что надвигается очень серьезный разговор, тему которого Элиза игнорировала непозволительно долго. К счастью, лифт работал. И когнитивный диссонанс на сей раз не одолел господина бизнесмена. Дома девушка предложила гостю кофе, который варила в одиночестве, пока сестра приводила себя в порядок в ванной. Час от часу не легче. Зато её собственные проблемы как-то мгновенно отошли на второй план, пусть и зудели беспрерывно. — Во сколько возвращается Спартак Арсенович? — спросил мужчина, с благодарным кивком принимая свою чашку. — Где-то к половине восьмого. Иногда пораньше. — Значит, максимум через полтора часа. Я подожду. — Зачем? — резко выпалила вошедшая Элиза. — Не надо вмешиваться в наши семейные дела… Она умылась, собрала волосы в хвост и переоделась в домашний трикотажный комплект, на фоне ярких цветов которого сейчас выглядела несвойственно бледной. И у Евы в очередной раз сжалось сердце от жалости. Испугалась, бедная. Но виду не подаёт, хорохорится. Нападает. — Они касаются и меня, не находишь? — спокойный ответ нисколько не дрогнувшим тоном. — Не нахожу, Роман Аристархович. Спасибо Вам еще раз помощь, но дальше мы сами разберемся. — Я думаю, если бы могла, разобралась бы раньше. Он восстановился после падения с лестницы и снова явился за тобой. Еще раз спрашиваю: как долго это длится?.. Поскольку Элиза только поджала упрямо губы и отвернулась в сторону, Разумовский обратил взор на Еву, и пришлось нехотя отвечать: — Самвел влюблен в неё весь отрезок времени, что я…знакома с Кареном. Изначально это были лишь поглядывания в таком-то возрасте — обоим по пятнадцать. Но уже года три-четыре он никак не уймется. Не принимает отказа. Вот месяц назад пришел свататься, как помнишь… — Зачем ты ему это рассказываешь? — возмутилась сестра, успевшая занять дальнее кресло у двери. — Я же сказала! — Элиза, — строго осадил её Роман, — прекрати. Естественно, я буду вмешиваться. В моих интересах, чтобы племянница родилась здоровой и в свой срок. А с такими выкрутасами мы имеем риски. Тоже будешь отрицать? Или, может, всё же справедливо рассудишь и примешь ситуацию? В ответ ему прилетел целый букет очень нехороших взглядов, но возражений не последовало. — Вот и отлично, — с олимпийской стойкостью продолжил он, — мы все понимаем, что такие рейды будут повторяться, пока не достигнут цели. То есть, я так понял, Самвел на тебе помешан. — Ой, ну прекратите произносить имя этого душевнобольного! Ева и Роман уставились на неё, отчаянно завопившую последнюю просьбу. Даже приказ. Темные глаза мужчины сузились, в них отражался напряженный мыслительный процесс. Но со стороны казалось, что он просто созерцает красавицу в ярости. — Если я ошибаюсь, поправь меня, Ева. Парень не оставляет её в покое и наверняка преследует в университете? Знает окружение, родственников и все адреса, по которым чаще всего Элиза бывает? — Ну… — замялась девушка, а потом тяжело вздохнула. — Он даже поступил в тот же университет… — Ясно. Складывалось впечатление, что ничего, просто абсолютно ничего не может выбить его из колеи. И будто Роман сделал для себя выводы, а затем пустился в размышления. И это притом, что ему постоянно названивали и отправляли документы, а он умудрялся одновременно работать и пытаться уладить создавшуюся проблему. Ева пока не могла решить для себя, кто из присутствующих прав больше. Элиза — по-своему: это, скорее, их семейные неурядицы, от которых она отмахивалась, уверяя, что Самвелу надоест…и он отстанет. Но время шло, тот становился одержимее, а сегодня все убедились в стадии его крайнего отчаяния. У сестры, конечно, пруд пруди поклонников, среди которых немало смельчаков, но никто не опустился до того, чтобы действовать через силу. В общем, очень плохо… А тут по-своему прав Роман: переживания за любимую младшенькую и постоянно живущий внутри страх за неё не приведут ни к чему хорошему. Да, у Евы отменное здоровье, с ребенком всё в порядке. Но…с чем черт не шутит? Навалились скопом самые нелицеприятные события, и это действительно влияет на её состояние. С одной стороны, Разумовский-старший уже столько раз помогал ей, демонстрируя свою человечность, мужественность и участие. Это приятно, это необходимо, это — крохотное присутствие Руслана. Так в Еве и боролись между собой стыд и желание принять искреннюю помощь. Если послушать Элизу, та прямо сейчас выпроводит гостя за дверь. А Роман ведь…может, реально может решить всё! Как — она понятия не имела. Но точно знала, что этот мужчина способен облегчить участь сестры. — Ева, пойдем, будем готовить ужин? — многозначительно зыркнула на неё Элиза, выпучив глаза. Девушка встала, взяла пустую чашку и направилась за вибрирующей недовольством красавицей. — Пусть он уйдет! — прошипела, войдя в кухню. — Я не хочу, чтобы Рома говорил с папой! Это ненормально! Привыкшая называть его мысленно именно «Роман», сначала Ева немного опешила от этого «Рома», но пропустила мимо ушей. Это же Элиза. Пять минут назад было «Роман Аристархович», а теперь «Рома». — Почему? — нахмурилась. — Потому что он чужой! Рома не должен обсуждать с ним такие личные темы, ты не понимаешь?! Папа до сих пор с тобой не общается, настороженно относясь к Разумовским… — Мама сказала, после получения свидетельства о моем разводе он оттаял. — Ой, я тебя умоляю! — скривилась сестра. — Конечно, мама так скажет, чтобы тебя успокоить. По факту — у него уязвлено самолюбие, поскольку то, что у него не получилось сделать для дочери, совершил незнакомый парень, которого и видели-то все один раз в жизни…