И все исчезло в один миг. Элиза распахнула глаза, тяжело дыша и чувствуя себя так, будто ее перемололо. Жажда убивала своей интенсивностью, горло стало иссушенной твердью, покрывшейся соответствующими трещинами. Вскинув руку, девушка дотронулась до лба и с удивлением обнаружила на нем испарину, а ведь в комнате стояла минусовая температура... Дезориентация прошла спустя полминуты. Она посмотрела по сторонам, идентифицировав сестер по бокам от себя в широкой старинной кровати, и вспомнила. Что в один из самых суровых месяцев в году шестьдесят лет назад родился дедушка, мамин отец, в честь юбилея которого они прилетели на родину. И «удачно» вписались в отмечаемый праздник «Сурб Саркис», который в армянской культуре схож с католическим «Святым Валентином», но имеет ряд существенных отличий, одно из которых — поедание незамужними и неженатыми соленых лепешек перед сном. Очень соленых. И делается это с одной единственной целью: считается, что во сне именно в эту ночь к тебе явится твой суженый и подаст стакан воды, спасая от жажды, которая закономерно будет терзать тебя после попадания в организм такой ядерной дозы соли. Девушка медленно, но верно наполнялась злостью. Ей было настолько паршиво, что хотелось выть. А всё эти клуши! Уговаривали ее часами... Элиза еще раз огляделась, затем, коварно оскалившись, аккуратно и неспешно пододвинула к краю постели сначала Лилит, двоюродную сестру, затем уже и Анну, троюродную кузину. После чего легла обратно на свое место посередине и, растягивая удовольствие, развела ноги...чтобы в следующий миг одновременно пнуть обеих в их тощие миниатюрные задницы и свалить на пол. С грохотом, приносящим девушке злорадное удовлетворение, обе упали и тут же жалобно застонали. А она не смогла сдержать смеха, когда, хватаясь за простыни, пострадавшие явили ей свои недоуменные лица, обрамленные лохматыми шевелюрами. — Элиз, ты совсем дура? — Да! Мало было того, что спишь, как припадочная, вечно толкаясь и брыкаясь, так еще и специально нас сбросила... Обиженные голоса вторили ее продолжительному веселью. Она села, одарив их снисходительными взглядами, и пропела: — Сами виноваты, накормили меня этой гадостью, я проснулась от кошмаров, а вы дрыхнете... — стойко выдержала прилетевшие ей нелицеприятные эпитеты, махнув рукой. — Пить хотите? Какие обиды могут быть между пятнадцатилетними девочками, объединенными бедой — нестерпимой жаждой? Даже после жестокой проделки Элизы. Лилит почесала затылок и кивнула, поежившись. Дальняя спальня забитого гостями дома не отапливалась, ее собирались вскоре ремонтировать, и им втроем пришлось ночевать в ней за неимением других вариантов. Но под толстыми одеялами из натуральной овечьей шерсти мороз не ощущался так остро, как сейчас — после того, как их вырвали из теплых объятий чудесных волокон. — Ужасно хочу, ­— призналась та, сглотнув на сухую для пущей убедительности. — Пойдемте в кухню... И уже после второго стакана воды на каждую с блаженным вздохом: — Вам приснилось что-нибудь? Мне — странный парень какой-то, он вообще не в моем вкусе, держал и старался напоить насильно, а я все сопротивлялась. А запястья так болят, будто наяву сжимал их. — Я видела нашего соседа Зорика, это даже смешно, — недовольно произнесла Анна, морща носик. — Наверное, потому что заходил вчера, и отпечаталось в подсознании. Не верю, короче, в этот бред... И обе уставились на Элизу в ожидании подробностей ее сновидения. А девушка сузила глаза и окатила обеих победоносным презрением: — Что я говорила с самого начала?! Нет же! Заставили слопать термоядерную лепешку и мучиться! Убедились теперь? — Ой, ладно! Не беси! Так что тебе снилось? — подбоченилась Лилит угрожающе. Элиза озадаченно нахмурилась, пытаясь вспомнить, и вскоре пожала плечами, беспечно выдав: — Понятия не имею. Но...оно вывернуло мне душу наизнанку. И я проснулась. Зловещая тишина. Анна зябко поежилась, впечатленная ситуацией с неудачным экспериментом: — Я больше ни-ни! Никогда! На фиг эти гадания и предсказания... Фу... Как теперь смотреть на Зорика? Остальные присутствующие выразили свое молчаливое согласие, и инцидент был предан забвению на долгие годы... Но в Элизе навсегда поселилось едкое чувство тотального погружения в бездонную тьму, которое с тех пор девушка больше ни разу не испытывала. Оно лишь свило себе гнездо где-то за грудиной и партизаном спряталось в буйстве последующих событий... Так надежно, что она о нем и не вспомнила с той памятной ночи… Глава 1 Спустя около шести лет… «В мужчине Мы показали Наше естественное великодушие. В женщине Мы выразили Наше божественное искусство». Хазрат Инайят Хан Роман Аристархович Разумовский многое повидал за свои не так давно исполнившиеся тридцать лет. В его биографии были и кровавые драки, и разборки по понятиям, и вполне зловещие «стрелки». Ни статус, ни фамилия, ни семейное состояние не в силах были уберечь интеллигентного мальчика от испытаний, которыми был испещрен путь становления мужчиной. Именно поэтому — будучи истинным мужчиной — он и не отвечал разъяренной фурии, методично колотившей его в эту минуту добротной женской сумкой, щедро сдобренной различными железными побрякушками по задумке дизайнера. Может, это и смотрится красиво и стильно, но явно не по вкусу эпидермису, который страдал от каждого нового удара, получая разрывы и поверхностные полосы. А еще…девушка определенно точно преуспела в освоении обсценной составляющей великого и могучего русского языка. И сопровождала свои действия весьма красочными эпитетами. Рома лишь успевал выставить защиту в виде вскинутых рук, чтобы не огрести ещё и по голове. Она-то ему уж точно нужна в целостности и сохранности. В отличие от лица, которое уже изрядно попорчено атакой воительницы. Вся сцена длилась от силы полминуты, но мужчина был так ошарашен, что даже после того, как гостья пролетела мимо, направляясь вглубь квартиры, еще несколько секунд стоял в оцепенении, пытаясь всё же сообразить, что именно сейчас произошло, восстанавливая цепь событий. Итак, находясь дома у младшего брата Руслана, он вызвался открыть дверь, услышав трель звонка. Спокойно отправился в коридор. Щелкнул замком. И тут внезапно прямо с порога на него обрушился неопознанный свирепствующий «объект». Острый аналитический ум Ромы подкинул единственно верное объяснение — это бывшая пассия младшего Разумовского, брошенная им ради нынешней девушки, которую действительно любил. Но почему, спрашивается, она изначально задалась целью отправить к праотцам его, Рому, случайно попавшегося ей на тропе мщения? По принципу — пусть страдают все, если плохо мне? Толкнув распахнутое железное полотно обратно и не дожидаясь характерного хлопка, мужчина ринулся следом за ней и остановился в паре метров от застывшей посреди гостиной гостьи. Моментально оценил обстановку: недоумение в глазах брата и неестественную бледность Евы, его возлюбленной, а также воцарившееся безмолвие. Точно перед грозой. Слишком говорящее затишье. И сам молчал, будучи до сих пор дезориентированным происходящим. — Какого хрена?! — выдала, как оказалось, юная особа, резко обернувшаяся к нему и окатившая ледяной яростью невероятно больших глаз, и снова отвернулась. — Вы, блин, близнецы? Рома был еще больше озадачен таким предположением, что вело к соответствующим выводам: она видит обоих Разумовских впервые, ибо их невозможно спутать. А это значит, что девушка…вовсе и не девушка Руслана. Очень интересно. Настолько, что все присутствующие не решались заговорить. Пока снова не раздалось гневное подытоживание сравнительного анализа: — Нет, не близнецы! — А что такое? — поинтересовался Руслан. Не особо понятно, что за метаморфозы произошли с ней после этого вопроса — Рома не видел её лица. Зато по вмиг напрягшейся позе почувствовал, что что-то не так. Неожиданно незнакомка развернулась к нему боком, мотнула головой в его сторону, неверяще и скептически сощурившись, затем — в сторону влюбленных. — Так это он? — зловеще и театрально спокойно уставившись на брата. — Ну ни х*ра себе…разрыв шаблонов. Значит, тебе я обязана переворотом в нашей семье?! Не того «отблагодарила»?.. Что ты сделал с Евой? Как заставил докатиться до всего… Не могла она добровольно… — Элиза! — встрепенулась Ева. — Прекрати! — Можно узнать, в чем дело? — Роме надоела неразбериха, он приблизился к журнальному столу и удостоился очередного незаслуженного уничтожающего взора фурии, но остался бесстрастным. Ева вздохнула: — Познакомьтесь. Моя младшая сестра Элиза. Родная. Изумить Романа Аристарховича крайне сложно. Опять же — богатый жизненный опыт. Даже красота гостьи, которую еще секунду назад он называл мысленно незнакомкой, его не впечатлила. А ведь она действительно была необычайно красива. Гармонична. Но разглядывал мужчина её сейчас не из праздного любопытства и не с целью эстетического созерцания. А…от примитивного шока, которого очень давно не испытывал. Изумить удалось на славу. Ева — женственная, утонченная и…умиротворенная, что ли. С чертами, скорее, присущими каким-нибудь европейским национальностям. У неё явно натуральный русый цвет волос, янтарные глаза и резковатые линии лица. Про таких говорят — на любителя. Элиза — стопроцентная противоположность, просто ходячая бомба. По всем параметрам. Невооруженным взглядом можно идентифицировать адский огонь в огромных темных глазах, несущий разрушение и хаос. С черными длинными волосами до конца спины. С более выраженными чертами, которые, в принципе, тоже нельзя посчитать классическими армянскими. Но определенно точно — безупречными. Роскошная красавица. То есть, у них просто не было ни единой точки соприкосновения. Вообще. — Рад знакомству, — Роман внезапно вспомнил о приличиях, когда словил один из мечущихся испепеляющих взоров, словно она решала, кого препарировать первым. — А я — нет! — рявкнула в ответ девушка, ничуть не сдерживаясь и совершенно не притворяясь. А потом резко двинулась в сторону Руслана с очень явными однозначными намерениями, но в этот момент Ева выступила вперед, преградив той путь, взяла за руку и попросила: — Пойдем поговорим? Ее сестра в ответ зло вздохнула, но, к счастью, возражать не стала. А это значит, что клан Разумовских на сегодня отменил панихиду по младшему отпрыску. Они скрылись в коридоре, где-то в глубине хлопнула дверь. Руслан, до этого сдерживающий смех, от души рассмеялся, двинувшись к шкафу. И вернулся с аптечкой. Кажется, Ева перед уходом попросила его именно об этом. Рома машинально принял коробку, абсолютно не понимая, что с ней делать, но поймал красноречивый взгляд брата и вспомнил, что в этой истории является пострадавшим. И да, зеркало в ванной услужливо подтвердило возникшую догадку. Сейчас мужчина выглядел совсем не презентабельно, как положено уважаемому бизнесмену, а как среднестатистический работник этого самого бизнесмена, который напился на корпоративе и с охотой ввязался в бесполезную и бессодержательную драку. Да уж. Обрабатывая наиболее глубокую ссадину, он поморщился. Скорее, досадливо. На секунду представил, как будет проводить встречи с такой вот разукрашенной физиономией. И отвечать на закономерные вопросы об инциденте. Привел себя в более-менее божеский вид, прошел в гостиную и расположился на диване, положив аптечку на журнальный столик. Руслан больше не веселился. Они посмотрели друг другу в глаза. Прямо. Молча. Рома отметил, как мрачен брат, признавая, что у того есть все основания находиться в таком состоянии. Сегодня они ходили просить руки Евы…и встретили холодный отказ. Родители девушки не приняли того, что всё уже сбылось. По факту. Она беременна. Живет с парнем. Остались только формальности. Вполне обыденная ситуация, не отличающаяся от тысяч других. За исключением того, что между ними стоит различие в менталитетах. И её традиции не допускают всего, что уже случилось. А уж если учесть, что девушка скрывала отношения… Рома никогда не думал о том, что в их семье могут быть межнациональные браки. Как-то это далеко от них. И вот теперь было странно размышлять над тем, как исправить всё и помирить Еву с родными. Он считал это своим долгом, сам не зная, почему. Появление разъяренной Элизы лишь усугубляло положение, наводя на мысль о том, насколько сложно придется. Но мужчина чувствовал, что на этот раз его поддержка крайне необходима брату, который ни за что не попросит помощи. И дело не в гордости. А в пропасти, пролегшей между ними очень много лет назад… Сестры Мамиконян возвратились в помещение спустя где-то минут двадцать. Между Элизой и Русланом завязалась перепалка, а Роман в это время поглядывал на обеспокоенную Еву. Наверное, стоило бы оставить их отдохнуть. Слишком насыщенный день. — Я тоже поеду, ребят, — мужчина поднялся, глянув на часы, а потом обратился к немного остепенившейся дебоширке, которая собиралась домой, судя по разговору, — могу подвести, если будет заключен пакт о ненападении. Та холодно и даже надменно выдала: