— Со мной опасно оставаться в закрытом пространстве. Не советую. Доберусь сама. Что ж. Настаивать Роман никогда не любил. Попрощался и ретировался. Стоило ему переступить порог собственной квартиры, как тут же раздался звонок видеодомофона. Мужчина окинул экран уставшим взглядом и…вырубил всю систему к черту. Света, бывшая девушка, никак не хотела угомониться, поэтому время от времени совершала набеги на его дом, считая, что Рому можно этим разжалобить и вернуть. Нельзя. Разумовский привык придерживаться своих решений и не оглядываться назад. Во-первых, эти отношения себя исчерпали. Во-вторых, попытка быть нормальным и таким, как все, имея рядом постоянную партнершу, с треском провалилась. В-третьих, он прекрасно знал истинные намерения Светланы, в лице которой мир потерял великолепную актрису, но почему-то позволил той заиграться в мнимую любовь. Вот теперь приходилось расплачиваться такими неприятными моментами. Избавляясь от одежды и входя в ванную, Роман мысленно поставил галочку напротив пункта «срочный переезд». Новое жилище в элитном здании и с охраняемой территорией избавит его от надобности лицезреть бывшую, увлекшуюся сталкерством. Он откладывал данное событие, будучи с головой погруженным в дела фирмы, но теперь четко осознал, что ситуация грозится выйти из-под контроля. Может, хотя бы это остепенит Свету… Мимолетный взгляд в зеркало заставил мужчину остановиться на секунду и зависнуть на плачевном отражении. Надо же, он по дороге уже и забыть успел о своем марафете в авторстве Элизы. А ведь картина стала хуже — где-то опухло и постепенно стало покрываться багровой корочкой. Вместо того, чтобы злиться или огорчаться, Рома вдруг…улыбнулся серебристой глади. Давно у него не было таких житейских перфомансов. Забавно. А, может, никогда и не было. Да уж… Выбор Руслана он одобрял, но чуял всем естеством, что это цепной реакцией заденет и его… Полутяжелый-полуобреченный вздох рассек пространство, и мужчина уже без тени улыбки привычным жестом включил воду. Глава 2 «Поэтому вот он я. Лучше не будет. Бери или уходи». Чак Паланик «Уцелевший» Когда раздаётся свисток, а тяжелый взгляд тренера останавливается на ней, буквально прожигая дыру, Элиза мысленно стонет, готовясь к гневной тираде. Виталий Арсеньевич не особо сюсюкался со своими подопечными, предпочитая кнут прянику из знаменитого набора «метода кнута и пряника». — Мамиконян, ты же в курсе, что «no-look» — это когда ты делаешь бросок игроку своей команды, а не помогаешь противнику выиграть? — подходит к ней, недобро щурясь. Вот это девушка просто ненавидела. Как же он любил отчитывать за любую провинность, забывая, что они далеки от профессиональной баскетбольной лиги, а планка любителей не подразумевает адского давления. И в то же время она обожала этого мужчину за такую преданность и самоотдачу делу всей его жизни. Благодаря данной муштровке каждый член Академии улучшал свои навыки день ото дня. Например, сама Элиза подтянула скилл по прыжкам, отточив свой «jump shot», теперь могла гордиться тем, что попадание в кольцо осуществляется практически на любом расстоянии с вероятностью девять из десяти. В ответ на начало грандиозного спича приходится покорно кивать и наблюдать, как раздуваются и без того широкие ноздри тренера, делая доступным созерцание мелких черных волосков внутри, что всякий раз приводит её в ступор, но она не понимает, почему так сложно оторвать взгляд от этого смешного зрелища. Будто магнитом тянет к кончику носа, пока он с легкой надменностью продолжает: — Рассеянность в игре — недопустимая роскошь! Сколько раз я говорил вам — оставляйте свои проблемы в раздевалке вместе с повседневной одеждой! В зале ты — не просто красивая девочка, а один из важнейших звеньев в слаженной системе! Неужели это так сложно понять, Элиза?! — Нет, Виталий Арсеньевич. Извините. Каюсь. Исправлюсь. Лучше сразу заткнуть гордость в самый дальний угол и покорно согласиться со всем, что он говорит. Иначе лекция растянется на час. А торчать здесь девушка не планировала. Мужчина укоризненно покачал головой, видимо, непоколебимо уверенный в том, что этот жест вполне способен устыдить его подопечных. Что ж. Они не спешили уверить в обратном. Так легче, быстрее, менее болезненно. Уже в раздевалке под привычный гвалт боевых подруг Элиза переоделась и поспешила на выход, ибо к завтрашнему утру стоило хорошенько подготовиться к семинару по уголовно-процессуальному доказыванию у строгой беспощадной преподавательницы. Как обычно, проходя мимо остальных девочек, она почувствовала себя крошечным цыпленком, поскольку со своим исполинским в миру ростом в сто восемьдесят три сантиметра здесь, среди букета добрых двухсот и выше, была исключительным карликом и объектом шуток, которым сама смеялась с радостью. Но всё менялось, стоило только переступить порог Любительской баскетбольной академии. За её стенами девушка превращалась в слишком высокую, слишком красивую, слишком броскую. Ту, кем с детства мечтала не быть, уставая от бесконечного внимания. А оно, к сожалению, только росло. Через десять минут Элиза дошла до станции Арбатской и ступила в метрополитен, всю сознательную жизнь напоминавший ей эпизоды из фильмов об апокалипсисе. И количеством людей, и их поведением, и безысходностью ситуации — ничто больше не могло служить надежным транспортом в кипящем пробками городе, поэтому приходилось втыкать наушники в уши и до прихода состава вглядываться в лепнину на стенах, хотя здесь она была скучноватой и скудной. Рядом кто-то остановился, и девушка ленивым взглядом окинула пассажирку с головы до пят, после чего вернулась к небольшому животу в створах распахнутой куртки. Как-то неосознанно выпрямилась и вздохнула, тут же вспомнив о беременной сестре. Как так получилось, что их семья превратилась в противоборствующие лагеря, где родители — их мудрые и любящие родители — придерживались одной идеологии, а Элиза с Евой — другой? Обстановка дробила нервную систему на мельчайшие атомы, стоило только войти в квартиру. За последние три недели она ловила себя на мысли, что не хочет возвращаться домой, где стоит неестественная тишина, и каждый теряется в отдельной комнате, избегая каких-либо общих разговоров или времяпрепровождения, ведущего к тем же закономерным разговорам. Еве удалось отличиться и сделать то, чего от неё никто не ожидал. Вступить в связь с парнем другой национальности младше себя и забеременеть от него…будучи замужем. За другим человеком. Когда-то она умудрилась влюбиться в подонка, три года пробыть с ним в отношениях и только в день свадьбы увидеть истинное лицо. Попыталась уйти и оборвать абсурд на корню, но всё оказалось куда хуже и глубже, чем предполагалось. История стара, как мир. Он её и близко не любил, жениться собирался для галочки, чтобы угодить больной раком матери, которой Ева очень нравилась. И после того, как раскрылась бл*дская сущность, выдвинул совершенно дурацкое требование — жить на его территории и молчать, пока это приносит спокойствие дражайшей матушке. Причем, жить одной, без него. Имитируя…что? Верную ждущую жену? Элиза так и не смогла найти подходящего объяснения этому поступку. Но условие нужно было выполнить, иначе никакой речи о вожделенном разводе не могло быть априори, потому что этот ублюдок богат…как Крез. И безнаказан. В итоге сестра повиновалась его воле, но исключительно из уважения к несостоявшейся свекрови и сочувствия к её подорванному здоровью. Женщина просила дать сыну шанс, пока ещё жива... Элиза боялась думать о том, что Ева действительно могла дать ему шанс. Такие — не меняются, их надо гнать к черту. Если тебе изменяют в день свадьбы, а потом пытаются изнасиловать, получив отказ в брачную ночь, о каких шансах может идти речь?.. Но, увы, повод сомневаться и переживать был. Ибо любила сестра эту мразь искренне и самозабвенно. К счастью, взаимностью он не отвечал, поэтому последующие три года в её жизни не появлялся. Вот так странно. Она просто жила в отведенной квартире, ожидая конца этой пытки. Слава Богу, успела остыть, войти в привычное русло…но обзавелась идеей-фикс: родить ребенка для себя. Мысль об ЭКО, которую никто из родных ни капли не одобрял, обломалась об острые грани реальности, когда выяснилось, что замужней девушке требуется разрешение супруга. А замужней она была лишь на уровне бюрократии. И тут все выдохнули с облегчением и окунулись в повседневность. А потом бац — и такие новости. Не зря говорят, что в тихом омуте… Паинька Ева с синдромом отличницы убила всех неожиданным пассажем. Для родителей это, само собой, удар. Попранные адаты, недоверие дочери, скрывавшей от них эти отношения, да ещё подарок — беременность. А для Элизы…хм…она еще точно не определилась, как относиться к такому повороту судьбы, но одно то, что сестра теперь счастлива, вполне её устраивало. Девушка уж точно была посовременнее старших членов семьи, но с опаской относилась к пересечению менталитетов. Это слишком кропотливая работа — вживаться в нюансы бытности другой национальности… Одно омрачало сие великолепие — Руслан, её избранник, до сих пор не в курсе официального статуса Евы, которая уверяла, что вскоре добьется развода, не вовлекая в процесс вспыльчивого парня. Что-то Элиза с трудом представляла такой исход. Это дико, невероятно дико. И заставляет переживать за неё. Но иного выхода нет. Только ждать. Нельзя вмешиваться. История сестры лишь подкрепляла мнение девушки о том, что вся эта лабуда со второй половинкой — не для неё. Кто сказал, что каждая женская особь должна найти себя в браке и материнстве? Есть и другие не менее прекрасные цели, к которым она и стремилась. А в верность и прочные отношения в нынешнем веке Элиза попросту и не верила, считая, что сейчас это — исключение из правил. А мужчины, как показывает статистика, в большинстве своем — примитивные животные. Впрочем, и женщины стали догонять их в этом вопросе. Но придаваться размышлениям на эту тему она не любила. Ей-то что? Пусть люди живут, как хотят, только держатся от неё подальше. * * * Элиза отпила из своего стакана, пытаясь незаметно покоситься в сторону и удостовериться, что ей не показалось, и через пару столиков сидит Самвел. Её ночной кошмар и многолетний преследователь. Они познакомились еще на помолвке Евы, когда обоим было лет по шестнадцать или меньше. Парень — двоюродный брат Карена, якобы «мужа» сестры, с которым та сейчас и пытается развестись, чтобы вступить в новую жизнь с любимым человеком. Самвел на редких семейных посиделках кидал в неё красноречивые взгляды. Очень многообещающие. Прожигал похотью своих мерзких глаз. Уже в том возрасте девушка прекрасно понимала, что полыхает в них. Это было настолько отвратительно, что не находилось слов. Она молчала. Никому не рассказывала о своих ощущениях, но окружающие и так видели, что мальчик…влюблен в девочку. Время шло, была окончена школа, успешно прошло поступление в университет, и вдруг Элиза видит среди толпы студентов...его с победоносной улыбкой. Если раньше он подстраивал встречи, постоянно выискивая её в городе, и от него получалось скрыться, то теперь они беспрепятственно пересекались на занятиях, потешая весь вуз своим безмолвным противоборством. Вот и сейчас, сидя в кафетерии, Элиза безошибочно узнала своего сталкера. Узнала и отчаянно застонала мысленно. Утешало одно — он точно не осмелится подойти, потому что она находится в компании двоюродных сестры и брата, который является довольно известным среди молодежи чемпионом по греко-римской борьбе. — Значит, вы не попадете на день рождения Евы? Жалко. — Чемпионат Европы, Элиз, — как-то смущенно выдал Левон. — Не могу пропустить. — А я — не могу не поехать с ним, я же талисман! — горделиво вскинула подбородок Лилит. Эти двое поражали степенью своего родства не только кровного, но и ментального. Внешне они были бесконечно разными — огромный мускулистый Левон со сломанным носом и миниатюрная птаха Лилит, но действительно являлись неразлучными двойняшками. Троица во главе с Элизой, что была старше на год, с самого детства дружила и доводила до сумасшествия остальных членов семьи, особенно Еву, оставляемую присматривать за ними. — Талисман, — фыркнула девушка, улыбаясь. — Злостная прогульщица и халявщица, не упустишь случая отправиться в путешествие, даже если у тебя экзамены. — Но Лёв ни разу не проиграл, когда я с ним ездила! — Конечно, это всё твое присутствие, но никак не его ежедневные тренировки. Левон рассмеялся, обдавая насмешливым взглядом обеих препирающихся. — Кстати, о тренировках, — глянул он на экран смартфона, — если сейчас выдвинемся, успею довезти вас к нам до начала. — Нет, я сегодня точно домой, — возразила Элиза. — Хочу еще раз попытаться разговорить родителей. Может, всё же пойдут поздравить Еву. А у вас как обстановка? Дядя еще сердится? — Ой… — Лилит поморщилась и цокнула. — Очень. Не думала, что для него это будет настолько болезненно. Целый месяц прошел, а он никак не отойдет. Душевно сокрушается, что племянница в очередной раз губит свою жизнь. Ты же понимаешь… Да, она понимала. Мамин родной брат был большого сердца человеком, очень общительным и дружелюбным, но имел один своеобразный недостаток. Он свято верил в то, что люди должны сходиться в рамках своей нации, чтобы испокон веков передаваемые традиции продолжали течь дальше. И нынешний выбор сестры его подкосил. Элизе хотелось проораться до хрипоты в горле и донести до всех, что Ева уже один раз имела шанс выйти замуж «за своего». И что из этого вышло? Кто-то стал счастливее?.. — Ладно, — поспешила перевести тему, чтобы не вскипеть еще больше, — пойдемте? Подбросите меня до метро. Разговор, который девушка хотела провести с родителями, не задался с самого начала. Отец просто встал и вышел из-за стола, так и не поужинав. Мама молча пожала плечами и покачала головой, призывая дочь не продолжать бесполезных попыток. Они оба были глубоко задеты. Элиза сокрушенно выдохнула и тоже покинула трапезу, растратив аппетит. Хорошо, им виднее, пусть продолжают в том же духе, а сама девушка ни за что не откажется от поддержки, которая очень нужна сестре. Даже если та снова окажется неправой. Именно поэтому через несколько дней сразу после пар она поехала на день рождения, заранее захватив с собой подарок. Вечер обещал быть тихим и немного грустным. И своим присутствием Элиза собиралась разбавить тоску Евы, а также уберечь от нападок звонящих с поздравлениями родственников, которые непременно полезут с расспросами… Глава 3 «— Если жизнь дарит тебе лимон,