На вид ей не больше двадцати пяти, хрупкая, нежная. Из тех, кого завидев издалека в пасмурную погоду, первым делом подумаешь о том, что сильный порыв ветра способен унести худенькое тельце. Она казалась смутно знакомой. В глубине расфокусированного взгляда напротив отразилась аналогичная растерянность — где они могли видеться раньше?.. Не сговариваясь, обе молча ступили к двери. Элиза не отпускала подопечную весь путь до нужной квартиры. И уже в коридоре, ужасаясь неестественной бледности и подозрительной эфемерности девушки, уточнила еще раз: — Ты уверена? Тебя можно оставлять одну? — не хотелось навязываться, но по тишине в помещении было ясно, что в доме никого нет. — Легкое головокружение, — та попыталась улыбнуться, осторожно высвобождаясь и откладывая ключи. — Я беременна. Это вполне нормально. Вместе с последней репликой в Элизе что-то колыхнулось. Воспоминание. Приобретающее все более и более четкие формы. Весна прошлого года. Её пребывание у Ромы. Последний день, когда она встретила Карена и…и именно вот эту стоящую перед ней незнакомку. Даже сейчас вызывающую контраст с бывшим зятем-злодеем, рядом с которым казалась ангелом. Ну, по крайней мере, внешне — миловидная, с влажными наивными глазами и трогательным выражением лица. Словно у мультяшного персонажа. Взгляд механически метнулся к животу, и только сейчас Элиза заметила аккуратную миниатюрную округлость. — Поздравляю, — вырвалось на автомате, но без должных эмоций. Господи, девочка, неужели ты действительно ждешь ребенка от этого негодяя?.. Вывод напрашивался сам собой после непродолжительного, но весьма красноречивого обмена понимающими взорами. Она тоже узнала Элизу. Когда девушка непроизвольным жестом прикрылась, словно защищаясь, пришлось поумерить пыл и отступить к выходу, но попробовать еще раз: — Может, мне стоит кому-нибудь позвонить?.. — Нет, — отреагировала собеседница довольно резко и даже слегка болезненно. — Большое спасибо, но уже всё прошло. Задерживаться Элиза не стала. Такси несло её по вечерним пробкам столицы к зданию выставочного зала на очередное скучное светское мероприятие. А мысли всю дорогу занимала эта странная девушка. Еще одна жертва морального урода. Каким-то чудом решившая всё же родить от такого ублюдка. Уж счастливой-то она не выглядела от слова совсем. Рядом с Кареном, пожалуй, это непредусмотренная опция. И как так вышло, что за столько месяцев они с неожиданной соседкой пересеклись впервые?.. Впрочем, разве Элизу касается чужая частная жизнь? Как бы ни хотелось помочь, это не её война. Да и незнакомка — взрослый сознательный человек, и уже сделала свой выбор. Жаль. — Что-то случилось? — Рома встретил её у самого входа, галантно подставляя локоть и с беспокойством глядя в лицо. — Ты как-то непохожа на себя. — Я и не могу быть похожа на себя, когда вынуждена одеваться в баснословно дорогое тряпье, — девушка опустила голову вниз и прошлась по своему наряду, остановившись на кончиках туфель. Снова и снова болезненным комом в горле встает тема финансовой пропасти между ними. Разумовский дипломатично помалкивает в таких случаях, позволяя ей вдоволь разговориться, выплескивая раздражение. Но не отступает — Элиза неизменно обзаводится модными брендовыми платьями, стиснув зубы и признавая, что хотя бы так может соответствовать мужу. И не подводить лишними сплетнями о своем вкусе, как раньше. Ситуацию усугубляет очередное фиаско в попытках найти работу по специальности. Она битый месяц отсылает свое резюме в наиболее приемлемые и подходящие организации, но всё тщетно. Несколько раз ей перезванивали заинтересованные работодатели. Но заинтересованы они были далеко не её профессиональными качествами и послужным списком. Всё как всегда. Замкнутый круг. — Извини, — выдохнула устало, принимая его руку, — я не в настроении. Как прошел твой день? — Не так плохо, как у тебя, думаю, — Рома улыбнулся одними уголками твердых губ и неспешно повел её к остальным гостям. Элиза вошла в роль идеальной жены. Почти. Как всегда, была вежлива, учтива и малословна. Она здесь всего лишь «+1», приложение к Разумовскому, статус которого обязана поддерживать. Но слишком часто в глазах девушки мелькало презрение. Прямой бесхитростный взгляд отталкивал многих дам, привыкших к более лицемерному формату общения. И её закономерно не любили в этих кругах по веским причинам: непростительно молода и красива, попала из грязи в князи через мезальянс, да ещё и смеет быть избирательной и высокомерной. Велика беда. Как-нибудь переживёт. У богатых свои причуды. И из раза в раз Элиза наблюдает за тем, как в никуда сливаются неприличные суммы денег. Которые, опять же, можно было бы направить на благие вещи — помощь нуждающимся, например. Вот и сейчас, переходя от одной инсталляции к другой и любуясь абсолютно непримечательными бесполезными штуковинами современного искусства, названия которым и дать не могла, она мысленно вздыхала с сожалением. Бокал в руках холодил и без того прохладные пальцы, порождая неприятные ощущения. Может, сказывалась и встреча с беременной девушкой, связанной с Кареном. Сознание всё время возвращалось к ней, генерируя множество вопросов. И в целом Элизе именно сегодня было крайне некомфортно находиться среди чужаков. А, может, это была интуиция… — О, какие люди, — с мнимым воодушевлением произнес голос рядом, — монашка Элиза, ты ли это? Стремительно оборачиваясь, она успела подумать о весьма банальной вещи — что надеялась никогда больше не услышать и не увидеть обладательницу соблазнительного тембра. Но та всё же стояла перед ней во всей красе — ослепительна до неприличия. — Неужели, красота моя неземная, ты в конечном итоге прислушалась ко мне? — кончики её ухоженных пальцев насмешливо порхнули по оголенным плечам Элизы, вычерчивая невидимую линию, но девушка брезгливо скинула с себя чужую руку и отстранилась на шаг под издевательское хихиканье. — И использовала внешность по прямому назначению? К ним подошел солидный, но весьма немолодой мужчина с двумя бокалами, один из которых моментально перекочевал к собеседнице. — Крис, детка, это твоя подруга? — проскользнула заинтересованность в вопросе, сопровождаемом жадным взглядом по всему телу Элизы. Её передернуло от фривольного «детка». Она подняла глаза на Кристину и предостерегающе сощурилась. — Коллега…бывшая, — певуче протянула та в ответ. — Вы тоже юрист? Добрый вечер. Элиза была готова расцеловать подоспевшего Рому при всей массе гостей. Стоило только почувствовать его за своей спиной, и её тут же отпустило напряжение, уступившее место полнейшему умиротворению. Защищенности. Надежности. Тотальному доверию. В противном случае не смогла бы сдержаться и обязательно нагрубила бы странной парочке напротив. — Юрист? — кокетливое хмыканье. — Не для такой скукоты мама ягодку растила. Я — модель. Элиза, радость моя, познакомь нас? Ей совсем не понравилось, как «бывшая коллега» прошлась по Разумовскому, сверкая своими вмиг вспыхнувшими голубыми глазами. Она умела производить неизгладимое впечатление на мужчин — ведь как иначе, если воплощала собой оживший образ Мерлин Монро: платиновая блондинка с четвертым размером груди, неизменно красными пухлыми губами и неотразимой улыбкой. Рома, успевший изучить реакции жены и прекрасно понимающий, что сейчас может последовать нечто оскорбительное, сам представился, слегка качнувшись вперед и мимолетно коснувшись локтя Элизы в стремлении успокоить: — Роман Разумовский, муж. Престарелый донжуан моментально сник, прикинув, что ему тут ловить нечего, но Кристина пыл не убавила. И пришлось слушать пару минут, как троица обменивается любезностями. Пока не вспомнили о её существовании. — Готова спорить на что угодно, он первый, перед кем ты разделась, — кинула «модель» иронично, делая неспешный глоток в ожидании последствий своей провокации. — Ошибаешься, — сухо парировала девушка, откладывая осточертевший ей бокал. — Он сам меня раздевал. Но тебе вряд ли знаком такой сценарий. В общем, не скажу, что рада была повидаться. Приятного вечера. Найти подходящую нишу, в которой можно скрыться от присутствующих, пока тебя нагло не прогонят, удалось довольно быстро. Элиза подалась в тень крупного экспоната в самом углу зала, облокотившись спиной о прохладную стену. Сердце больно колотило по ребрам, отдавая пульсацией в горло. Эта сука очень умело надавила на больные точки, словно ведьма, вызвавшая заклинанием злых духов. Она и понятия не имела, сколько так простояла. А вывел её из транса короткий шорох, за которым прозвучал наполненный густой иронией голос: — Кто бы мне сказал, что в таком возрасте я ещё буду играть в прятки. Как там было…м-м…стуки-стуки? Я тебя нашел. Улыбка коснулась губ и постепенно перешла в тихий смех, пока Рома пристраивался рядом. — Потерпишь еще немного? Я обещаю, что мы скоро поедем домой. Девушка благодарно сжала сильные мужские пальцы, ощущая, как в груди разливается тепло от его присутствия. От понимания, которым он одаривает, не требуя ничего взамен. Не тыкая в ошибки, как слепого котенка. А ведь Элиза прекрасно осознавала, что надо работать над собой и быть невозмутимой. В этой среде — так точно. И у нее получалось. Но не всегда. Разумовский сдержал слово, и уже через полчаса они садились в комфортное затемненное такси. Стоило мужу устроиться рядом и закрыть дверь, девушка тут же потянулась к узлу галстука и ослабила его, принявшись расстегивать верхние пуговицы рубашки. После чего привычно облегченно вздохнула. — Роман Аристархович, как тебе удается постоянно спасать меня? Если бы ты не подошел, боюсь, мы с Кристиной не разошлись бы так мирно. Это что-то типа настройки по умолчанию — радар на надвигающийся п*здец? — На возгорающуюся жену, — хмыкнул насмешливо, хотя глаза его оставались слишком серьезными. — Так ты бывшая модель? Чего еще я о тебе не знаю? — По-моему, обо мне ты знаешь непозволительно много — намного больше, чем знаю о тебе я. Элиза высвободила ноги из туфель и подняла их на сидение. А потом медленно опустила голову прямо Роме на колени, подперев щеку ладонью и уставившись на спинку переднего пассажирского кресла. Секунда — и его пальцы нырнули ей в волосы, начав перебирать пряди. И внезапно захотелось… Захотелось расплакаться. Даже не так — разреветься. Выть белугой. Отчаянно, как умеют именно дети. Она сама себе удивилась. Слезы — не её стезя. Раньше не замечала за собой такого проявления эмоций. Что же с ней творится рядом с этим мужчиной? Ну, почему так непреодолимо хочется прижаться к его груди и уткнуться носом в самое сердце, выплакать хаос внутри и…успокоиться? Откуда железная уверенность в том, что он, именно он и только он, способен понять и принять? Выслушать, но главное — услышать. Как ей осточертело бороться с клеймом роковой красотки. С проклятьем безупречной красоты. И другими клише. Что с самого детства её травили всевозможными способами, заставляя чувствовать себя виноватой в том, что родилась с такой внешностью. Девочки отказывались с ней играть, потому что мальчики поголовно хотели играть только с ней. В школе даже мамы одноклассниц позволяли в адрес невинного ребенка нелицеприятные реплики, потому что в классе случались потасовки из-за Элизы, в которых сама она никогда не участвовала — одноклассники дрались за право сидеть рядом, пока учителя не вмешались и не стали сажать её одну за первую парту. И дальше становилось только хуже. Женская зависть — вещь омерзительная и беспощадная. А подростковый период — и вовсе один из ужаснейших отрезков жизни девушки. С Кристиной она познакомилась где-то в восемнадцать, когда в тайне от родителей решила подзаработать, чтобы облегчить им финансовые тяготы. Модель — громко сказано, это не о тех моделях, что щеголяют по подиуму. Но они действительно снимались для различных каталогов одежды и рекламы всевозможных магазинов. Полярно разные и при этом одинаково востребованные, обе попали к одному агенту и часто сталкивались. Мнимая напарница была раскрепощенной и современной, а вот Элиза — нет. После многочисленных отказов позировать в нижнем белье она удостоилась целой сардонической лекции в исполнении Крис, зло издевающейся над подобной старомодностью, и увы…это било по самолюбию. Рождало новые комплексы. Вводило в ступор. Элизе казалось, что она никогда не угодит окружению. То её ругают за бойкий характер и ненужную принципиальность, которыми не следует обладать восточной девушке. Ведь восточная девушка — это о покорности, смирении и скромности. Они не прут бульдозерами к намеченной цели и не подрывают авторитет мужчины. А когда приходит время продемонстрировать эту самую взращенную скромность, кто-то тут же тычет в неё, говоря, что это глупо и неестественно в нынешнем веке, а вот умение продать себя подороже — высший пилотаж. — Она эскортница, Ром, — прошептала Элиза, проглотив ком в горле и отдавшись приятным ощущениям, что дарили его пальцы, играющие её локонами. — Я догадался, — тихо отозвался он. — Когда мы вместе работали, Кристина очень настойчиво пыталась утащить меня в свои ряды. И публично высмеивала неспособность перебороть себя и хотя бы попробовать. Ну что такого в том, чтобы получать приличные деньги за сопровождение, никто же не просит меня спать с клиентом. Это же не проституция.