Беокка закрыл книгу и перекрестился: – Ничего не изменилось! Как были воры и разбойники, так и остались! – Голые воры и разбойники? – осведомился я. Фраза про неприличные части тела пробудила мое любопытство. – О нет, нет. Теперь они христиане и прикрывают срамные места, хвала Господу. – Значит, они христиане, но разве и мы не совершаем набеги на их земли? – Совершаем, конечно, – согласился Беокка. – Потому что их следует наказывать. – За что? – За набеги на наши земли, разумеется. – Раз мы нападаем на их земли, – не сдавался я, – то мы, выходит, тоже воры и разбойники? Мне весьма нравилось представлять нас такими же дикими и беззаконными, как ненавистные скотты. – Поймешь, когда вырастешь, – отрезал Беокка, как заявлял всякий раз, когда не мог найти ответ. И вот я вырос, но до сих пор так и не понял, почему наставник считал нашу войну против шотландцев справедливым возмездием. Король Альфред, умник каких поискать, часто говорил, что разразившаяся в Британии война есть крестовый поход христианства против язычества. Но стоило этой войне выплеснуться за валлийские или шотландские границы, как она сразу приобретала какой-то иной смысл. Становилась войной христиан против христиан, но оставалась такой же кровавой и жестокой. И попы твердили нам, что мы исполняем Божью волю, тогда как попы в Шотландии убеждали в том же своих воинов, нападающих на нас. Правда крылась в том, что это была война за земли. Четыре племени собрались на одном острове: валлийцы, скотты, саксы и северяне, и все они хотели обладать страной. Священники без конца твердят, что мы обязаны сражаться за эту землю, потому как она дана нам в награду пригвожденным Богом. Но когда саксы завоевывали эту землю, они ведь были язычниками. Выходит, ее дали нам Тор или Один. – Разве это не так? – поинтересовался я у отца Эдига тем вечером. Мы располагались в одном из великолепных каменных зданий Вэлбирига, защищенном от беспрестанных ветра и дождя римскими стенами, и грелись у ярко пылающего в очаге пламени. Эдиг нервно улыбнулся: – Господин, Бог направил нас на эту землю. Но не какой-нибудь древний бог, но тот самый, истинный Бог. Он послал нас. – Саксов? Он послал саксов? – Да, господин. – Но мы же не были тогда христианами, – напомнил я. Мои парни, слышавшие этот спор прежде, ухмылялись. – Это правда, – согласился Эдиг. – Но валлийцы, которым эта земля принадлежала до нас, были. Вот только они оказались плохими христианами, поэтому Бог наслал на них саксов в наказание. – И что они натворили? – осведомился я. – Валлийцы то есть. В чем провинились? – Не знаю, но Господь не наслал бы на них нас, если они того не заслужили. – Значит, они были плохие, – подытожил я. – И Бог решил, что пусть лучше в Британии живут плохие язычники, чем плохие христиане? Это все равно как забить корову, повредившую копыто, и взять вместо нее такую, которая не умеет стоять на ногах! – Но ведь Бог обратил нас в истинную веру в награду за то, что мы наказали валлийцев! – довольным тоном заявил он. – Теперь мы стали хорошей коровой! – Тогда зачем Бог послал данов? – последовал мой вопрос. – Наказывает нас за то, что мы плохие христиане? – Такое возможно, – прошептал священник робко, словно сам сомневался в своей правоте. – И чем все это закончится? – продолжил я. – Закончится что, господин? – Часть данов уже покрестилась, – напомнил я. – Кого твой Бог пошлет, чтобы наказать их, когда они станут плохими христианами? Франков? – Огонь! – перебил нас мой сын. Он отдернул кожаный полог и смотрел на север. – В такой-то дождь? – усомнился Финан. Я встал рядом с Утредом. Действительно, где-то далеко, в северных холмах, по небу разливалось сильное зарево. Огонь означает беду, но мне трудно было представить, что в такую дождливую и ветреную ночь может орудовать шайка грабителей. – Наверное, на какой-то ферме случился пожар, – предположил я. – И это далеко отсюда, – добавил Финан. – Бог наказывает кого-то, – проворчал я. – Вот только какой бог? Отец Эдиг перекрестился. Мы понаблюдали за далеким заревом некоторое время, но больше огней не появлялось. Наконец дождь залил пламя, и небо снова почернело. Мы сменили часовых в высокой башне, потом уснули. А наутро пришел враг. – Ты, лорд Утред, – велел мой враг, – пойдешь на юг. Появился он вместе с утренним дождем, и о его прибытии я узнал, когда часовые на башне ударили в железную полосу, заменявшую сигнальный колокол. Минул, наверное, час после рассвета, но сквозь затянувшие восток тучи пробивался лишь бледный намек на солнце. – Там люди, – сообщил мне один из дозорных, указывая на север. – Пешие. Я наклонился над парапетом башни и стал вглядываться в лежащий пятнами туман и дождевую мглу. Финан взобрался по лестнице и встал рядом. – Ну что там? – спросил он. – Пастухи, быть может? – Я никого не видел. Дождь немного ослабел, превратившись в постоянную морось. – Господин, бегут в нашу сторону, – доложил часовой. – Бегут? – Движутся как-то рывками, во всяком случае. Я напряг глаза, но так ничего и не увидел. – Там еще и конные, – добавил Годрик, второй часовой. Парень молодой и не шибко умный. До прошлого года он был моим слугой, и враги мерещились ему за каждым углом. – Господин, я всадников не вижу, – возразил первый часовой, надежный малый по имени Кенвульф. Лошади наши были оседланы к дневному переходу. Я поразмыслил, не стоит ли высылать на север разведчиков разузнать, что это там за люди и чего они хотят. – Сколько человек вы видели? – спросил я. – Троих, – ответил Кенвульф. – Пятерых, – одновременно с ним воскликнул Годрик. – И двух всадников. Я смотрел на север, но не видел ничего, за исключением дождя, заливающего пустоши. Клочки тумана скрывали расположенные вдали возвышенности. – Наверное, пастухи, – предположил я. – Господин, там были конные, – неуверенно произнес Годрик. – Я видел. Пастухи верхом не ездят. Я вглядывался в туман и дождь. Глаза у Годрика помоложе, чем у Кенвульфа, но и воображение более живое. – Бога ради, кого могло занести сюда в такой ранний час? – проворчал Финан. – Никого, – ответил я, распрямляясь. – Годрику опять что-то померещилось. – Не померещилось, господин! – с жаром возразил тот. – Молочницы, – бросил я. – Только о них он и думает. – Нет, господин. – Парень покраснел. – Тебе сколько сейчас лет? – спросил я. – Четырнадцать? Пятнадцать? Я в твоем возрасте только о них и думал – о сиськах то есть. – И не сильно переменился, – хмыкнул Финан. – Я их видел, господин! – возмутился Годрик. – Сиськи-то? Опять о них грезил… – проговорил я и осекся. Потому что на политых дождями холмах появились люди. Они вынырнули из какой-то лощинки и бежали к нам, бежали изо всех сил. Мгновение спустя я понял причину: из тумана выехали шесть всадников, и галопом поскакали беглецам наперерез.