— Ты не вовремя, отец, — тяжело опершись рукой на матрац, я поднялся. Голова продолжала кружиться, да и ноги не держали, так что стоять пришлось на чистом упрямстве. — Что с тобой? — в голосе отца послышались нотки тревоги. — Что ты ему дала? Уэсли, вызывай целителя! — Не надо никого вызывать! Джослин лекарь. Она… — Лекарь? — скривился он. — Лекарь это состояние души, помощь нуждающимся. Каково тебе? Довольна, что воспользовалась бедой богатого господина? Лекари лечат, а не ставят ультиматумы за помощь умирающим и отчаявшимся. Джослин дёрнулась, как от удара, сделала шаг назад. — Прекрати, отец, — поморщился я. Состояние не располагало к спорам. Меня мутило и мотало. — Предлагаешь мне делать вид, что всё в порядке? — Предлагаю тебе вспомнить о манерах, — я смерил отца сердитым взглядом. — Ты не должен одобрять мои поступки или уж тем более поступки Джослин. Но уважать мою жену обязан. Они с тётей спасли мне жизнь. Видимо, ты бы предпочёл, чтобы я погиб. — Я бы предпочёл, чтобы… неизвестные не пользовались твоим состоянием, — выдохнул он, явно подобрав самое невинное определение. — Но сложилось именно так. И ты будешь проявлять уважение к моим поступкам, или мы окончательно рассоримся. Ты забываешь, что я давно не нуждаюсь ни в твоих советах, ни в твоём одобрении, ни в твоей поддержке. — Не нуждаешься? — хмыкнул он, но уже другим тоном, даже немного растерянным. — А мне придётся поддержать, хоть сотню раз не одобряю, — как-то окончательно сдулся он. — Рад, что ты пришёл к этому решению, — я и сам про себя вздохнул с облегчением. — Так что происходит? Что ты ему дала? — Объяснишь, как мне? — попросил я у Джослин, коснувшись пальцами тыльной стороны её ладони. — А, да… Я пытаюсь вывести мглу из организма. Она вновь предалась немного занудным объяснениям, и мой отец окончательно поскучнел, но хоть убедился в том, что Джослин знает своё дело. — Если нужны какие-то дополнительные ингредиенты. Даже запрещённые и редкие, ты можешь обратиться ко мне, Итан. Я сделаю всё возможное, чтобы достать, — чуть сварливо предложил он. — Я подумаю над списком, — Джослин говорила ровно, смотрела прямо, явно разозлилась на отношение отца. Или понимала, что при нём не стоит мямлить. — Пока лучше вывести этот состав. — Так понял, разговора сегодня не состоится, — недовольно поджал он губы. — Разве мы сегодня недостаточно общались? — я вновь присел на кровать. Состояние не спешило приходить в норму даже благодаря природной регенерации, давно я не ощущал себя так паршиво. Буквально чувствовал проходящую во мне борьбу. Мгла сопротивлялась составу Джослин. Неужели она так легко стала частью меня? «Мгла есть в каждом из нас» — вспомнились слова жены. Просто во мне её больше, чем в остальных. — Я по поводу Виктории. Глава рода Грант снова предлагал… — Ни за что! — отрезал я сердито, даже слабость отступила. Отдать сестру за Шейна, да ни в жизни! Отец, похоже, решил воспользоваться моим состоянием. — Это выгодная партия. А твои разногласия с Грантом не имеют отношения к жизни Виктории. — Я сказал, нет. Она в отличных отношениях с Римусом. Зачем всё портить? И мне плохо, отец. Уэсли проводит тебя до двери. — Выгоняешь? — неодобрительно покачал он головой. — Что ж, ладно. Встретимся на следующей неделе. Джослин… — он замолчал, словно в задумчивости, а девушка заметно напряглась, — я не одобряю твой поступок, и считаю низким принуждать к своим условиям умирающего. Уж прости за прямоту. Но раз мой сын настаивает, ты больше не услышишь от меня ни одного злого слова. И мне всё же надо быть благодарным за спасение сына, пусть и сложно пересилить своё отношение к ситуации. — Вы можете относиться к ситуации как вам ближе. Я не собираюсь влиять на ваше мнение, — ответила она прямо. — Твоё желание помочь сыну в его… проблеме похвально. Если понадобится что-то ещё, я окажу содействие, — приблизившись, он похлопал меня по плечу. — Только экспериментируйте осторожнее. Не хочу лишиться сына. — Всё будет в порядке, отец, — отозвался я хмуро. Не может же просто промолчать, надо обязательно высказаться, будто собственное мнение необходимо сообщить каждому. — Раз гоните, пойду, — махнул он рукой и покинул спальню. — Расстроилась? — я коснулся локтя девушки. — Немного, — призналась она со вздохом. — Ты уж точно ни в чём не виновата, ведь следовала воле тёти. — Ты тоже считаешь это низким? — вдруг спросила она. А я не знал, как ответить, чтобы ещё больше её не расстроить. В чём-то отец прав, тогда я почти простился с жизнью и не верил в исцеление, потому был готов согласиться на что угодно. И моей слабостью воспользовались. Но пока всё складывалось удачно. Я в столице, в защищённой академии, рядом сильный лекарь, знакомый со мглой не по учебникам, который может мне помочь, и жена в одном с ним лице, желанная девушка, что избавила меня от неприятной невесты. Главное начертить границу, и держаться её. Простолюдинка в жёнах не поможет мне укрепить свои позиции. Личное счастье для таких, как я, заключается в продолжении и усилении рода, а не во взаимной любви. Нужно помнить это и не поддаваться несбыточным грёзам, а заодно выстроить отношения настолько лёгкими, насколько возможно. Мне не понаслышке известно, как это больно, когда любовь исчезает из жизни, особенно, если она взаимна. Наш брак должен прекратиться спокойно, с лёгкими сердцами и без взаимных упрёков. Джослин достаточно здравомыслящая, чтобы к этому прийти. — Пожалуй, тебе придётся побыть лекарем. Отвести пациента в кровать, уложить и ухаживать. — Отвести смогу, — она развернулась, протягивая мне руку. — Кстати, ты слышала про исцеляющую силу поцелуев? — Вижу, тебе уже лучше, — насмешливо фыркнула она. — И я практикую зарекомендовавшие себя практики, а не детские сказки. — Так что тебе мешает их зарекомендовать? — Много бордника, — покачала она головой. — Ты несёшь бред. — Либо говорю о том, что хочу… Весело закатив глаза, она склонилась ко мне. Лёгкий поцелуй коснулся кончика моего носа. Такой воздушный, что снова меня удивил. А Джослин усмехнулась. — Вылечился? — Нужно больше процедур… — Идём уже, Итан, — рассмеялась она, взяв меня за руку. — Уложу тебя в кровать. — Звучит заманчиво, — я послушно поднялся на ноги. — А что за бордник ты мне подсыпала? Кажется, она действительно налила что-то лишнее, иначе откуда у меня такое игривое настроение? Наверное, ей лучше не провожать меня в спальню. Хотя… — Мы ведь уже в спальне, Джослин, зачем куда-то идти? — Затем, что это моя спальня, — Джослин сердито насупилась, но глаза беспокойно забегали по комнате, пока не сосредоточились на увесистой вазе. — Ты собралась бить меня по голове? — я попытался привлечь девушку ближе за талию, но она вывернулась. — Ложись здесь. Я дам тебе зелье для вывода моего прошлого зелья. А сама лягу в другой комнате. — Зачем? — на этот раз я действовал быстро, настиг девушку, обвил её талию руками и оттащил её к кровати. После чего просто свободно откинулся на спину, увлекая её за собой. Джослин тихо вздохнула от неожиданности, сжалась, уткнувшись лицом в мою грудь. Но, опомнившись, попыталась приподняться, только я ей этой возможности не дал, обнял крепче и закинул ногу на её бедро. — Как же от тебя пахнет, — проурчал, закапываясь лицом в шелковистые волосы. Комната кружилась перед глазами, и я зажмурился, её запах стал единственной связью с реальностью. А ещё было жутко жарко, хотелось избавиться от одежды, и заодно избавить от неё и жену. — Итан, ты весь горишь, — Джослин завозилась в моих объятиях. — Ты должен выпить моё зелье! — Попозже, — отказался, пытаясь найти её губы, но те всё не находились. — Итан, я знаю приёмы усмирения мужчин. — На мне столько артефактов, что ни один не сработает. — Я не хочу тебя бить. — Поэтому не бей и расслабься, — я наконец отыскал её губы, мягко провёл по ним языком. — Хорошо, Итан, — вдруг произнесла она. — Ложись на спину, будем расслабляться. Мелькнула мысль об обмане. Но мне сейчас было так одновременно хорошо и плохо, что я послушался, перекатился на спину, укладывая Джослин на себя. И тут она подорвалась на месте. Острая коленка упёрлась в живот. Я тяжело выдохнул, резко привстал, а девушка рухнула с кровати и на четвереньках побежала к своей сумке. Зрение то пропадало, то появлялось, но зрелище было комичным. Я бы рассмеялся, но стало трудно дышать.