– Ого! – Ты чего? Макар уставился на окуляры: – Вот это техника… – Покажи-ка! Бабкин забрал у него бинокль, подкрутил колесико фокусировки, и расплывчатое черно-синее пятно вдруг раздробилось на неестественно четкие фрагменты и собралось снова, теперь уже в цельную картину. Сергей восхищенно присвистнул. Дом, о котором твердил Илюшин, оказался облицован тусклым темно-коричневым камнем с явными пятнами сажи, – похоже, первый этаж когда-то горел и никто не позаботился уничтожить следы пожара. Из плоской крыши торчали арматурные прутья, в углу виднелся объемный бак. Окна были наглухо закрыты ставнями. – Дай сюда! – потребовал Макар. Бабкин молча отмахнулся. Дом не показался ему интересным, но завораживала сама возможность молниеносно перенестись из комнаты отеля в чужой быт. Казалось, протяни руку – и дотронешься до забора. На скамейке сидела пожилая женщина в платке, перед которой стояли две миски: она зачерпывала что-то из одной и пересыпала в другую. По двору бродила коза; поискав, Сергей нашел и вторую, дремавшую под раскидистым деревом. – Серега! Отдай! – Да сейчас, сейчас! Вуайерист хренов… Он сфокусировался на лице старухи, некоторое время рассматривал его, а потом протянул бинокль Макару. – Сколько здесь по прямой, как думаешь? – Километра два, не меньше. – Нефигово пробивает. Тяжеленный, правда, собака! – Я говорил, она за птицами охотилась, – укоризненно бубнил сзади Ян. – Искала, где они гнездятся, а потом с камерой забиралась туда. У нее ноги были расцарапаны из-за этого. И синяки. – Я там кое-что заметил… – Илюшин обшаривал взглядом окрестности. – Нет, отсюда не видно, деревья закрывают. – А что? – Какой-то летний домик, похоже. Я сначала решил, что сарай, но потом солнце отразилось от стекла… Скорее всего, окно распахнулось от ветра. Зачем в сарае окно? Он обернулся к молчавшему Яну: – Ты что-нибудь знаешь об этом? Вся болтливость юноши куда-то пропала. – Не знаю… – А если подумать? – Там живет Катерина, – неохотно признал юноша. – Катерина? Кто это? – Младшая дочь Андреаса. Илюшин вспомнил пестрое пятно на склоне вереска и ощущение взгляда, провожавшего его. – Чем, говоришь, занимается Андреас?.. – Рыбак он, – с тяжелым вздохом сказал Ян, глядя в сторону. – Рыбу мы у него покупаем… И помидоры… – …да-да, для кухни отеля. Илюшин покусал губы, задумчиво рассматривая переводчика. В кресле храпел Гаврилов. – После обеда наведаемся туда еще раз, – решил он в конце концов. Юноша слабо запротестовал: из его бормотания, в котором внезапно сильно прорезался акцент, Бабкин уловил, что им не откроют, что семья Димитракиса неразговорчива и смысла в их визите никакого нет. Илюшин, кажется, не слушал. – Разбуди-ка нашего клиента, – попросил он Сергея. – Только бережно! Бабкин легонько встряхнул спящего мужчину. Храп застрял у того в глотке, и некоторое время Гаврилов бессильно булькал, подергиваясь и вращая глазами. Выглядело это жутковато. – Проснулся? – нежно спросил Сергей. – Чего тебе? – Не мне. Ему. Илюшин присел на корточки и протянул бинокль: – Когда вы вернулись в номер после купания, где он лежал? – На подоконнике, – сказал Петр, помолчав. Вопрос Илюшина вонзался крючком и вытаскивал Гаврилова из теплого забытья на каменистый берег реальности, где он задыхался и желал лишь одного: вернуться обратно. Все эти чужие хари, что-то требовавшие от него, в эту минуту были ему ненавистны; он забыл, сколько сил потратил на то, чтобы добиться их присутствия, и даже забыл, для чего они здесь. Ах да – он же им платит! Платит, чтобы они нашли Ольгу. – На подоконнике, – повторил Гаврилов. – Я ничего не трогал. Здесь будет музей ее памяти, ясно? – Ясно, – кивнул Илюшин. – А теперь скажите мне, Петр Олегович: ваша жена умеет ездить на велосипеде? 2 Если бы Ян мог сбежать, он непременно воспользовался бы возможностью. Гаврилов пообещал ему хорошие деньги, очень хорошие. Но это было до того, как Макар Илюшин решил наведаться к Димитракису. Сейчас, трясясь на заднем сиденье раздолбанного илиодоровского рыдвана, который хитрый менеджер вручил сыщикам под видом прокатной машины, Ян думал, что деньги трупу ни к чему. Здоровяк, кажется, что-то заподозрил. Он вел машину, но время от времени юноша ловил на себе в зеркале его пристальный взгляд. Не глаза, а терка: каждый раз с Яна будто тонкий слой кожи состругивали. – Сначала заедем в деревню, – сказал Макар. Ян как мог постарался растянуть их пребывание в Дарсосе. Они зашли к Пармениону, посидели у Стефана, выслушали Фоку. Панагиота завернула им с собой по куску только что выпеченной, еще теплой спанакопиты. Толстуха Кики выставила на стол свою фирменную фасоладу, густую и горячую, точно кровь. Всеобщее сердечное радушие произвело тот эффект, на который рассчитывал юноша: напряжение стало спадать. Нет, он не надеялся всерьез отвлечь своих спутников от цели поездки, – лишь отсрочить неизбежное. А там – кто знает: вдруг они сами передумают? Цирцея превратила команду Одиссея в свиней. Бабушка Яна, рассказывая ему историю о владычице острова, всегда добавляла, что это образец поведения для любого гостеприимного хозяина. Гость должен лежать объевшийся и похрюкивать от наслаждения. Было бы проще, если бы вдова Кики не улыбалась так этому огромному русскому, не покачивала бы бесстыдно коровьими своими бедрами, словно она не фасоладу несет, а танцует у шеста, и не выставляла бы так откровенно свою грудь. Хотя грудь у Кики еще ничего. Ян сам загляделся на нее и забыл перевести вопрос Макара. – Спроси, пожалуйста, видела ли она Гаврилова или его жену. Илюшин протянул планшет. Кики неторопливо вытерла руки о фартук и надела очки. Нет, она не видела мужчину, а женщина была здесь, да. Пару раз. Фотографировала собак, двери и этих старых бездельников, с утра до вечера попивающих кофе, Пармениона с Одиссеем и Гомером. – Это настоящие имена? – не поверил Бабкин. Ян удивленно взглянул на него. – А Телемаха здесь случайно нет? – неуклюже пошутил Сергей. – Телемах в прошлом году переехал в Калликратию. – Бросил Ариадну! – всплеснула руками Кики. – Бедная девочка от горя поседела как луна. – А сколько ей? Может быть, еще выйдет замуж, – утешил Макар. – Семьдесят шесть. – Вы рассказали полицейским, что видели Ольгу? – вмешался Сергей.