Глава 5 Греция, 2016 1 – Гаврилов был прав, – сказал Бабкин. Он выглядел даже более измученным, чем Илюшин. Они с Яном успели побеседовать почти со всеми обитателями гостиницы, не считая персонала и пары англичан, ранним утром уехавших на экскурсию. – Она действительно как сквозь землю провалилась. Если только кто-то из них не врет. Илюшин рассеянно кивнул. – Ты слышал, что я сказал? – спросил Бабкин, стараясь подавить нарастающую злость. Последние три часа он провел в разговорах с людьми, искренне желавшими ему помочь. Это стремление в сочетании с их полной неосведомленностью вылилось в эффект благожелательного роя трутней: никто не способен был принести пыльцу, но гул стоял знатный. В другое время Сергей проявил бы терпение. Происшествие действительно было из ряда вон выходящим. Неудивительно, что все возбуждены. К тому же он знал: даже простой любопытствующий может, сам того не подозревая, оказаться прекрасным свидетелем. Люди часто не отдают себе отчета в том, что они видят. Отель небольшой, постояльцев немного, все приглядываются друг к другу… Его работа заключалась в том, чтобы сунуть палочку в бак, где летают почти невидимые полупрозрачные нити сплетен, и вытащить наружу плотный ком сахарной ваты. Факты! И где они? Фактов не было. «Она ни с кем особенно не общалась. Только здоровалась и улыбалась». «Очень милая женщина с огромным фотоаппаратом – я все время думал, как ей тяжело его таскать». «Уверена, она просто решила остаться в Греции и сбежала. Здесь такие красивые мужчины! Ваши русские мужья не очень внимательны к женам». Выслушав двадцать подобных версий, Бабкин начал свирепеть. Все эти доброжелательные люди откусывали по кусочку от его времени и сил, ничего не давая взамен. Пара новобрачных, для которых Ольга делала праздничную фотосессию, улетела две недели назад. Сергей разузнал их номер и позвонил очень удивленным ребятам в Москву, но и те не смогли пролить свет на исчезновение. С Гавриловой они познакомились в социальных сетях. Списались, встретились, понравились друг другу – и забронировали номера в одном отеле. – Подождите, она должна прислать нам обработанные фотографии! – озабоченно сказала юная жена. – Как же теперь нам быть? Знаете, это очень нехорошо с ее стороны! Этот рефрен Бабкину уже изрядно надоел. Да, Гаврилова поступила нехорошо. Так же нехорошо, как редакторы, помещающие в журналах кроссворды без ответов на последней странице. Лучше всего это сформулировала сухопарая немецкая старуха в красной бейсболке. – Так все-таки бедняжка умерла? – требовательно спросила она у Сергея. Бабкин ответил, что именно это он и пытается выяснить. Немка осуждающе покачала головой. – Знаете, в моем возрасте уже хочется определенности. – Ян, спроси, что она имеет в виду. Та устремила на Сергея недовольный взгляд. – Хотелось бы услышать финал этой истории до того, как я сама отброшу копыта. Ее слова стали последней каплей. «Устроили, понимаешь, развлечение!» – рычал про себя Бабкин, возвращаясь в номер. Его ждал еще один удар. Зайдя в холл, он увидел себя издалека в большом зеркале – громадную нелепую фигуру в красных пятнах, выглядевшую так, словно его закидали помидорами. Чертова рубашка! А теперь и Макар не слушает его отчет. – Ян, где здесь можно купить одежду? Нужна рубаха. – Э-э-э… В городе. Два часа езды. У вас нет другой, да? От сочувствия, выразившегося на лице мальчишки, Бабкину захотелось его придушить. – Жена чемодан собирала. Красноречивая ухмылка дала понять, что думает Ян о мужчинах, которым жены собирают вещи в поездку, и о мужьях, которые доверяют такое ответственное дело женщинам. – Мне нужно еще раз осмотреть номер Гавриловых, – внезапно сказал Макар. – Ян, ты с нами. В комнате вопреки заявленному намерению Илюшин не стал ничего искать. Он сразу подошел к окну. Петр Гаврилов мутным взглядом следил за ним из кресла. Возле его босых ног стояла пустая банка колы, но Бабкин заподозрил, что их клиент все-таки достает спиртное, несмотря на запрет. – Ян, что это за дом? – Где? Илюшин обернулся так резко, что юноша отшатнулся. – А вот это сейчас был очень плохой вопрос, – сказал Макар, не сводя с него глаз. – Из этого номера виден один-единственный дом. Для начала, других в округе просто нет. – В нашей деревне сто пятьдесят восемь домов… – Деревню отсюда не видно, – оборвал его Илюшин. – И ты не можешь об этом не знать. Кто там живет? – Андреас Димитракис. – Кажется, Ян обиделся. – У него жена и дети. И две козы. – Кто он такой? – Рыбак. И еще выращивает на продажу фрукты всякие, овощи, маслины… Как все у нас. Хозяйство ведет, оно у него большое. Роза домом занимается. – Черная, тощая? – Вы ее видели? Яну не удалось скрыть встревоженность. – Допустим, видел, – медленно сказал Илюшин. – А что? Парень покачал головой. – Ян! – Они странные, – выдавил тот после долгой паузы. – Я у Андреаса рыбу покупаю для кухни. И помидоры. Не знаю… Странные. Больше Илюшину не удалось ничего добиться. – А ведь она ради него сюда приехала! – внезапно сообщил Гаврилов гнусавым ноющим голосом. – Ради этой поганой горелой хаты! – В каком смысле? – изумился Макар. – На фотке увидела, еще в Москве. На каких-то стоковых своих фотосайтах. Какое, говорит, великолепное уродство! Торчит, говорит, как стервятник на цветущей акации! Поехали, говорит, туда! И бры… бро… брачующихся своих уговорила на этот дрянной отель, три звезды, гуляй, рванина! Потому что ей вте-мя-ши-лось! – Он постучал согнутым пальцем по лбу. – Она его фотографировала? – вмешался Сергей. – Почему ты раньше молчал? Гаврилов широким презрительным жестом отмел не только вопрос, но, кажется, и сам факт существования Бабкина. – Там забор, – сказал он, обращаясь к Макару. – Ничего не видать. А дом – ну, самый обычный дом, только обгорелый. Лажа! Соображаешь? Кидалово! Ты за ней тащишься в эту проклятую дыру, где даже пожрать нечего… Лишь бы девочка радовалась! А тут – бац, облом! Но ничего, она и без дома нашла себе… развлечений… – Каких развлечений? – вкрадчиво спросил Илюшин. Гаврилов запрокинул голову на спинку кресла, отвесил нижнюю челюсть с неровным рядом желтых зубов, и откуда-то из глубины его обмякшей туши вырвался на поверхность звериный храп. – Слушай, а нам аванс уже перевели, да? – с тоской спросил Бабкин. – Может, вернем? Илюшин не ответил. Не обращая внимания на спящего Гаврилова, он взял с подоконника бинокль и приложил к глазам.