Стараясь не поддаваться панике, Катя собралась и пошла домой к Артёму. …Римма Артуровна встретила её радушно, как всегда, но быстро прошептала, что Артём с вечера почти не выходит из комнаты, ничего не ест, почти не разговаривает и вообще, выглядит хуже некуда. С тяжело бьющимся о рёбра сердцем Катя подошла к двери в комнату Артёма и постучала. — Кто? — раздался глухой голос, совсем непохожий на голос её Артёма. — Артём, открой! Это я. Повисла пауза. — Артём! — Катя вновь постучала. — Уходи. И больше не появляйся, — холодно процедил он. — Артём! Я не уйду, пока ты мне всё не объяснишь! Открой! Мы не должны разговаривать через двери! — Так не разговаривай. Убирайся, — снова холодно ответил он и добавил чуть громче: — Бабушка, убери её! Иначе я вызову милицию. — Артём! — крикнула Катя. — Ты с ума сошёл⁈ Если ты не хочешь больше разговаривать, то хоть объясни, почему⁈ — Убирайся! — прогремел он так, что Катя и Римма Артуровна вздрогнули, и чем-то запустил в стену. — Убирайся, иначе я не отвечаю за себя! Катя всхлипнула, закрыла лицо руками и выбежала из их квартиры. Мир рушился, обломки летели прямо ей в голову, а она ничего, ничего не могла понять! Катя вернулась к себе домой, её снова начало мутить, бил озноб. Забравшись под тёплое одеяло, она лежала и думала. Что-то случилось, иначе невозможно объяснить поведение Артёма. И это что-то связано с Олеськой! Катя набрала номер Олеси, та не ответила. Позвонила на домашний: там ответили, что Олеся на работе. Ей, Кате, тоже сегодня на работу в ночь. А это значит, что раньше завтрашнего вечера она не сможет снова сходить к Артёму и попытаться с ним поговорить. На звонки он так и не отвечал, хотя Катя звонила и звонила. Позвонила Олеське на рабочий: после некоторой заминки сообщили, что Олеся Викторовна занята работой с клиентом. Олеська прячется. Значит, Катя думает правильно. Неспроста Олеся вспомнила о старой подруге, и именно с её визита начался весь этот бредовый спектакль. …- Тёма, к тебе, — Римма Артуровна нерешительно поскреблась в двери комнаты внука. — Кто? — глухо спросил он. — Олеся. Через несколько секунд он появился в дверном проёме. Олеся ужаснулась его виду: чёрное лицо, щетина, потухшие глаза. Никогда она не видела у него таких глаз. Вошла в его комнату, скромно устроилась на стуле. — Что хотела? Зачем пришла? В какой-то момент Олеся чуть было не призналась во всём, поняв внезапно, какую боль он испытывает по её вине. У него были мёртвые глаза. Неживые. Но именно по причине того, что из-за этой облезлой мыши Бабушкиной у него такие глаза, Олеся и сдержалась. Обойдутся! Всё правильно она сделала! — Ревизию делала дома, — защебетала она. — Нашла твои вещи, вот, собрала и принесла. Пара футболок, книга. А то, говорят, женишься ты, потом уж неудобно будет возвращать, при молодой жене-то! — Я не женюсь. Но спасибо, что принесла. — Как не женишься? Врут? Ну вообще, может, и правда Жорке верить нельзя… — Жорке? — по и без того тёмному лицу Артёма пробежала тень. — Ну да, Чигирева на днях встретила, он говорит, видел Бабушкину, счастливая она такая, хвастала, что за тебя замуж выходит. Артём сжал зубы, на щеках ходили желваки. В какой-то момент Олесе стало по-настоящему страшно. Кажется, она недооценивала его всегда! — Это устаревшая информация, — Артём всё же взял себя в руки. — Поссорились что ли? Ой, да не бери в голову! Милые бранятся — только тешатся! Помиритесь! — Я уезжаю, насовсем, — бесцветным голосом сказал Артём. — Куда это? — Олеська чуть не подскочила от такой удачи. Повезло так повезло! Он сваливает, и не видать его этой облезлой мыши, как своих ушей! — Неважно. Ты вещи отдала? — Поняла-поняла, — радостно отозвалась Олеся и встала. — Счастья тебе желаю на новом месте! — Спасибо, — ответил Артём, даже не взглянув на неё. Олеся вышла и прикрыла за собой двери. Всё получилось даже лучше, чем она планировала! Скорее бы этот лох уехал! * * * После смены, едва держась на ногах, Катя ждала Олесю у входа в банк. Иначе поговорить не получалось: дозвониться она так и не смогла. Вскоре Олеся появилась в дверях, весёлая и цветущая, как всегда. Но Катя готова была дать руку на отсечение, что когда «подружка» увидела её, очень испугалась. — Привет! Ты что здесь делаешь? — Олеся дышала, словно запыхалась, глаза её бегали. — Привет. Тебя жду. Хочу узнать правду о том, что случилось позавчера у меня дома. — А что случилось? Мы с тобой посидели, потом в семь я ушла, потому что должен был прийти твой Суворов. Вот и всё. — Олеся, — терпеливо начала Катя. — Ты лжёшь, и я это знаю наверняка. Мы не пили с тобой чай. Мы только начали, и дальше я не помню. Я медик, Олеся, и я не дура! Я отключилась и очнулась лишь через шестнадцать часов! Это действие какого-то препарата. Она видела по глазам Олеси, что попала в точку. Но та тут же взяла себя в руки. — Если ты страдаешь провалами в памяти, Бабушкина, не ищи виноватых! Причём тут я? Иди лечись! — Олеся, — Катя сделала ещё одну попытку пробиться через броню «подружки». — Пойдём вместе к Артёму? И ты всё расскажешь ему, всю правду. Обещаю, я уговорю его не преследовать тебя за это! Я знаю, что всё происходящее — твоих рук дело! Зачем, Олеся? Давай вместе это прекратим! — Слушай ты, блаженная! — прищурилась Олеся. К ней полностью вернулись и самообладание, и ненависть к этой мыши. — Катись отсюда подобру-поздорову, пока я охранника не позвала! И к психиатру запишись, тебе лечиться надо! Она исходила такой злобой, что Катя невольно попятилась. — Олеся, я уйду, конечно. Но я знаю, что моё счастье украла ты. От злобы и от зависти. Сама не удержала, и мне не дала. Только учти, когда крадёшь чужое счастье, у самой не прибавится его! Не будешь ты счастлива, Олеся! — А это мы ещё увидим! — хмыкнула Олеся прямо в лицо Кати и прошла мимо с гордо поднятой головой. * * * Собрав остатки сил, отгоняя мрачные мысли, от банка Катя пошла домой к Артёму. Римма Артуровна сообщила, что он ещё утром уехал на работу в институт, до сих пор не появлялся и не звонил. Они пили чай, сидя за круглым столом в ставшей такой родной кухне. Обеим было грустно. — Римма Артуровна, я с ночи, очень устала. Если Артём не приедет, пока пью чай, ждать не смогу. Можно попросить вас, чтобы вы попытались поговорить с ним? — Конечно, Катенька, ты же знаешь, как я к тебе отношусь! Ты сама мне как внучка! У меня сердце разрывается, когда вижу, как вы оба страдаете, но не понимаю ничего! И Тёма ничего не говорит! Ходит полумёртвый, как тень, но ни словом не обмолвился, что произошло! — Я сама не понимала сначала, но теперь догадываюсь. Только не знаю, что именно случилось, как, но точно это дело рук Олеси. — Олеси? Она вчера была здесь, какие-то вещи принесла Тёме, но он быстро отправил её восвояси. — Значит, точно она, сто процентов! Приходила убедиться. Попытайтесь, пожалуйста, объяснить ему это? Меня он не хочет слушать. На звонки не отвечает, сообщения до него не доходят. — Попытаюсь, Катенька! Может, одумается уже! Он же умный парень… Поговорю и отзвонюсь тебе, какой результат. — Спасибо, хорошо! Через пять минут, так и не дождавшись Артёма, Катя ушла. О беременности она так и не сказала Римме Артуровне. Всё же она надеялась, что расскажет Артёму лично. …На следующий день Катя лежала, глядя в потолок, и периодически пыталась дозвониться Артёму. Она звонила ему с маниакальным упорством. Наверно, уже миллион раз.