– Да вы рехнулись? Стану я башкой рисковать и стучать только потому, что два нездешних копа, у которых ничего на меня нет, вламываются и… – Стучать? Мы встретились, не смогли договориться о цене на товар, и все. К тому же у тебя есть свидетель – она подтвердит, за каким делом мы явились. Если будешь паинькой, больше нас не увидишь. Мы вообще здесь больше не появимся. Эндрю закурил, щурясь, посмотрел на бедного «вампира» и выпустил дым ему в лицо. – А вот если не будешь паинькой, мы выйдем отсюда с полицейскими значками на груди. Потом тут кого-нибудь арестуют, и сомневаюсь, что после этого к тебе станут лучше относиться. Не знаю, как часто здесь, как ты выразился, отрезают яйца стукачам, potheads[17] – обычно ребята мирные. Но они ведь кое-что про тебя знают, и я не удивлюсь, если в один прекрасный вечер к тебе завалится шериф с обыском – так, ни с того ни с сего – и перевернет все вверх дном. Potheads не любят конкурентов, торгующих тяжелыми наркотиками. К тому же стукачей. А что тебе светит, если у тебя найдут столько героина, думаю, ты знаешь. Он снова пустил дым в лицо «Дракуле». Не каждый день выпадает такое удовольствие, подумал Харри. – Итак, – сказал Эндрю, так и не дождавшись ответа. – Эванс Уайт. Где он? Кто он? И как его найти? Ну! «Дракула» затравленно огляделся. Большая голова со впалыми щеками и тонкая шея делали его похожим на грифа, который присел полакомиться падалью, но боится, как бы не вернулись львы. – Это все? – спросил он. – Или еще что-нибудь? – Больше ничего, – бросил Эндрю. – А откуда мне знать, вдруг вы вернетесь и потребуете чего-нибудь еще? – Ниоткуда. «Дракула» кивнул, будто именно такого ответа и ждал. – Хорошо. Он пока не бог весть какая шишка, но, слышал, идет в гору. Работал на мадам Россо, здешнюю королеву марихуаны, а сейчас вот открыл свое дело. Травка, ЛСД… морфий, наверное. Травка у него та же, что и у нас всех, местная. Но у него в Сиднее какие-то свои связи. Он возит травку туда, а оттуда привозит дешевую и хорошую кислоту. ЛСД сейчас особо ценится. – А разве не экстези и героин? – С чего бы? – скривился наркоторговец. – Ну, так обстоят дела там, откуда я приехал: считается, что половина английских подростков старше шестнадцати после волны «хауса»[18] пробовали экстези. А после фильма «На игле» героин стал наркотиком номер… – Что? «Хаус»? «На игле»? – «Вампир» непонимающе уставился на него. Харри уже замечал, что о последних событиях в мире наркоманы не имеют ни малейшего представления. – Как можно найти Эванса? – потребовал Эндрю. – Он часто бывает в Сиднее, но на днях я видел его здесь. У него есть сын. От телки из Брисбена, которая раньше тут ошивалась. Не знаю, где она сейчас, но сын живет у папаши, тут, в Нимбине. И он вкратце рассказал, как найти дом Эванса. – Какой из себя этот Уайт? – продолжал Эндрю. – Да как бы объяснить… – Вампир почесал гладкий подбородок. – Смазливый придурок. Кажется, теперь это так называют. Ни Эндрю, ни Харри понятия не имели, как это теперь называют, но оба понимающе кивнули. – Общаться с ним легко, но не завидую его девушке, если вы понимаете, о чем я. Оба непонимающе помотали головами. – Он ведь бабник и одной телкой не довольствуется. Бабы его вечно скандалят – кричат и орут. И никто не удивляется, когда какая-нибудь из них ходит с фингалом. – Хм. Ты не знаком с одной норвежкой, блондинкой по имени Ингер Холтер? На прошлой неделе ее труп нашли в заливе Уотсона в Сиднее. – Да? Ни разу о ней не слыхал. – Газет он, видно, тоже не читал. Эндрю затушил сигару. Они с Харри встали. – Я точно могу рассчитывать на ваше молчание? – недоверчиво спросил «Дракула». – Конечно, – ответил Эндрю и направился к выходу. Полицейский участок тоже располагался на главной улице, метрах в ста от музея, и походил на обычный жилой дом. Однако вывеска, пусть и убогая, ясно указывала, что это именно полицейский участок. Внутри, в просторной комнате, за огромными столами сидели шериф и его помощник. Кроме того, в помещении обнаружились диван, кофейный столик, телевизор, премилая коллекция комнатных растений в горшочках и в уголке – книжная полка, на которой стояла кондовая кофеварка. В довершение всего занавески в мелкую клеточку делали полицейский участок как две капли воды похожим на норвежский дачный домик. – Good day[19], – поприветствовал коллег Эндрю. Харри вспомнил, как в восьмидесятых то же самое сказал американским телезрителям тогдашний премьер-министр Норвегии Коре Виллок. На следующий день норвежские газеты обрушились на премьера, заявляя, что тот позорит страну своим скверным английским. – Good day, – ответили шериф и его помощник, которые норвежских газет, очевидно, не читали. – Меня зовут Кенсингтон, а это – Хоули. Полагаю, вам звонили из Сиднея? Объяснили, кто мы и зачем приехали? – И да и нет, – ответил тот, кто, по-видимому, был шерифом, бодрый загорелый мужчина лет сорока, с голубыми глазами и крепким рукопожатием. Харри он напомнил папашу из «Скиппи» или какого-нибудь другого сериала, этакого надежного, принципиального и славного австралийского героя. – Мы так до конца и не поняли. Вы, кажется, хотите найти одного типа, но не желаете, чтобы мы его арестовали и отправили к вам? – Шериф встал и подтянул брюки. – Боитесь, мы сядем в галошу? Думаете, здешняя полиция работать не умеет? – Ничего подобного, шеф. Просто мы знаем, с этой марихуаной у вас своих забот по горло. Вот и решили сами заняться этим делом. Чтобы вас лишний раз не беспокоить. У нас есть адресок, и мы только хотим задать парню пару вопросов. – Что Сидней, что Канберра – без разницы, – проворчал шериф. – Отдаете приказы, шлете своих людей, нас даже в известность не ставите. А на кого потом все шишки валятся? – Вот-вот, – поддакнул со своего места помощник. Эндрю кивнул: – И не говори. У всех такая же беда. Куда ни посмотри, нигде начальство носа на улицу не сунет. Вот и нами, оперативниками, заправляют какие-то канцелярские крысы с посредственными дипломами юристов и заветной мечтой о повышении по службе. Харри поспешно кивнул и печально вздохнул в подтверждение его слов. Шериф недоверчиво посмотрел на них, но лицо у Эндрю было непроницаемо честным, и в конце концов провинциальный блюститель закона радушно предложил гостям по чашечке кофе. – Из этого агрегата? – Харри кивнул на огромную кофеварку. Шериф окончательно уверовал в порядочность своих гостей. – Готовит литр кофе в минуту, – гордо сказал он и добавил краткий технический комментарий. После пары чашек они пришли к выводу, что «Медведи», команда Северного Сиднея по регби, – жуткие снобы, а Юхан Косс, дружок пловчихи Саманты Райли, – отличный парень. – А вы видели в городе лозунги демонстрантов? – спросил помощник шерифа. – Людей призывают пойти завтра на посадочную площадку и разломать наш вертолет. Мы, мол, не имеем права фотографировать частную собственность. А вчера пятеро приковали себя к нему, так что вылететь удалось только к вечеру. Шериф и его помощник усмехнулись. Значит, они еще не сломлены. После очередной чашечки кофе Эндрю и Харри встали, сказали, что пора бы побеседовать с этим Эвансом Уайтом, и, пожав блюстителям руки, поблагодарили за кофе. – Кстати, – обернулся Эндрю в дверях. – Я тут выяснил, что кое-кто у вас в Нимбине промышляет героином. Такой тощий парень с черными волосами. Похож на вампира на диете. Шериф вскинул брови: – Героином? – Это, наверное, Мондейл, – предположил его помощник. – Мондейл, чертов выродок! – выругался шериф. Эндрю взял под козырек, хотя козырька, конечно, никакого не было. – Просто подумал, что вам будет интересно узнать. – Ну, как поужинал со свидетельницей из Швеции? – спросил Эндрю по дороге к дому Уайта. – Неплохо. Специй было многовато, а так – ничего, – небрежно ответил Харри. – Дубль два, Харри. О чем вы разговаривали? – О разном. О Норвегии и Швеции. – Ну-ну. И кто победил? – Она. – А что есть в Швеции, чего нет у вас в Норвегии? – поинтересовался Эндрю. – Ну, для начала, у них есть пара хороших кинорежиссеров. Бу Видерберг, Ингмар Бергман. – А, кинорежиссеров, – хмыкнул Эндрю. – Их везде полно. А вот Эдвард Григ – только у вас.