– Спокойной ночи, – негромко произнес Патрик, встал с кровати и вышел из комнаты. Он уже был почти готов сдаться. Катриона это чувствовала, поэтому использовала любые уловки, чтобы ослабить его волю и подвигнуть к этому решению. Она знала, что он хочет ее, и это ничуть не шокировало, поскольку она не менее страстно желала его. Но пока Патрик не согласится на все ее условия и не изменит свое поведение, совместной жизни не будет. Она заснула, прикидывая, сколько еще времени пройдет, прежде чем он признает свое поражение. Пока она спала, Патрик узнал весьма интересные факты от своего дядюшки. Аббат провел все утро в библиотеке, ожидая возвращения племянников, и был весьма доволен собой: похоже, его разговоры с Катрионой начали приносить свои плоды. Когда Патрик вошел в библиотеку, аббат спросил: – Ну что, племянничек, когда намерены венчаться? – Не сейчас, дядюшка. Она все еще не готова стать моей женой. – Господи! Чего ей надо-то? Ты хоть понимаешь? Что до меня, то я наотрез отказываюсь ее понимать. Патрик рассмеялся. – Думаю, она не желает, чтобы с ней обращались как с движимым имуществом. – Какая ерунда! – бросил аббат. – Кто же еще женщина, если не движимое имущество? Ведь даже эти еретики-протестанты этого не отрицают. – Тем не менее, – продолжал Патрик, – она хочет, чтобы с ней обращались как с равной, и требует, чтобы как А-Куил, так и капиталовложения, оставленные ей бабушкой, не включали в ее приданое, а законным образом вернули ей. Пока это не будет сделано, замуж за меня она не выйдет. Подумав с минуту, аббат заговорил: – Моя матушка тоже считала, что женщине полагается иметь какую-то собственность, поэтому проследила, чтобы все ее внучки и правнучки получили таковую плюс некоторые капиталовложения. Сумасшедшая идея! Чепуха полная! Если Грейхейвен включает А-Куил и капиталовложения в качестве приданого Катрионы, значит, они, разумеется, принадлежат тебе. Прослушав рассуждения дядюшки, Патрик внезапно осознал всю их несправедливость и смог понять гнев Катрионы. – Но я обещал вернуть ей А-Куил. Кстати, она производила какие-нибудь операции со своими инвестициями или же только получала дивиденды? – Грейхейвен что-то говорил мне по этому поводу, но я не помню что именно. Надо бы спросить в банке. – Именно это я и собираюсь сделать, – сказал Патрик. – Но, дядюшка, если вы хотите, чтобы мой сын был законнорожденным, ничего не говорите Катрионе о нашем разговоре. Я собираюсь наведаться в банк. Если она спросит обо мне, когда проснется, скажите, что я отправился прогуляться. Но когда Катриона Хей проснулась, ей и в голову не пришло думать о Патрике. Ее тело пронзила такая боль, что она едва не потеряла сознание, а когда попыталась подняться на ноги, почувствовала, как из нее хлынула вода. На ее крик прибежали миссис Керр и Салли. Экономке хватило пары секунд, чтобы оценить ситуацию, и она обняла Кэт за плечи, чтобы успокоить. – Не волнуйтесь, миледи, просто ваш малыш решил, что ему пора выбираться на белый свет. Салли, девочка, принеси-ка побольше полотенец. Вам очень больно? – Немного. Боль то появляется, то исчезает. – Так и должно быть, – кивнула миссис Керр. – Салли! Ступай к аббату и скажи, что нам нужна его помощь: надо принести стол. А пока что, миледи, ложитесь-ка в постель. Она помогла Кэт забраться на кровать, а Салли бегом спустилась по лестнице в библиотеку, где Чарлз Лесли спокойно дремал перед камином. Девушка осторожно тронула его за плечо. – Сэр! Сэр! Чарлз сонно приоткрыл глаза. – У госпожи начались роды, сэр, и нам нужна ваша помощь. Принесите наверх стол. От услышанной новости аббат мгновенно пришел в себя. – Граф уже вернулся? – Нет, сэр. – Проклятье! Мне придется отправиться за ним и привести сюда. Салли успокаивающе коснулась его руки. – Милорд, сейчас в кухне находится мой младший брат. Он и приведет графа. Время еще есть. Первые роды длятся довольно долго. – Дай своему брату вот это, – сказал Чарлз, протягивая Салли медную монету. – Когда вернется, получит еще и серебряную. – Благодарю вас, милорд. Если вы пока побудете здесь, то я отправлю его за графом. Она побежала в кухню, где ее десятилетний брат активно работал ложкой, расправляясь с бараньей похлебкой. – Держи, Робби. Беги-ка в банк на Голдсмитс-лейн, спроси там графа Гленкирка и скажи ему, что его сын вот-вот появится на свет. Если служащие не захотят беспокоить графа, то скажи, что речь идет о жизни и смерти, но больше ничего не говори. – Салли дала брату медную монету и добавила: – Когда вернешься, получишь еще одну, серебряную. Зажав в кулаке монету, парнишка схватил свою курточку и выбежал из дома. Тем временем Гленкирк преспокойно попивал турецкий кофе и со все растущим удивлением слушал, как нынешний глава эдинбургского банка Бенджамин Кира повествовал о финансовых талантах Катрионы Хей. – Она почти в три раза увеличила свои капиталовложения за последние два года, – подвел итог банкир. – Безусловно, это вы подсказывали ей, что и как следует сделать, – предположил Патрик. – Да, но это было давно. Когда ей было двенадцать лет, она написала мне письмо, в котором спрашивала, не соглашусь ли я наставлять ее в финансовых вопросах. Я начал с самого простого, поскольку не был уверен, серьезно ли она настроена и обладает ли достаточным для этого интеллектом. Чем больше я с ней занимался, тем больше она хотела знать. Она буквально поглощала знания и все понимала. Два года назад она уже могла проводить собственные операции. Около полугода она еще консультировалась со мной, прежде чем что-то предпринять, но потом действовала исключительно по своим соображениям. Она умна, чрезвычайно умна. Не буду скрывать, что порой я и сам следовал ее советам, заработав на этом кругленькую сумму! Патрик, обескураженный этим признанием, уточнил: – Вы хотите сказать, что, когда леди Катриона давала вам какие-то распоряжения относительно своих капиталовложений, вы следовали ее советам и тоже вкладывали туда же собственные капиталы? – Да, милорд. – Известно ли вам, что владелец Грейхейвена передал мне состояние леди Катрионы год назад, когда был назначен день свадьбы? – Нет, этого я не знал, милорд, нас никто не поставил в известность. Леди Хей продолжала управлять своими активами, причем особенно интенсивно, когда оказалась здесь, в городе. – И она продолжит заниматься этим. Ваш брат Абнер, насколько я знаю, юрист, не так ли? – Да, милорд. – Если он в городе, я бы хотел, чтобы он немедленно разработал договор, в соответствии с которым леди Хей немедленно возвращается вся ее собственность. И еще: она никогда не должна узнать, что мы с вами разговаривали о ее денежных операциях. Буду с вами откровенен, друг мой: леди Хей носит моего ребенка, но отказывается выйти за меня замуж, как это было оговорено год назад, до тех пор пока я не верну ей ее собственность. Естественно, я не хочу, чтобы следующий Гленкирк стал незаконнорожденным, но она так упряма, что ни я, ни мой дядя аббат не смогли ее уговорить. – Я немедленно пошлю за братом и его помощником, милорд. Вы можете на меня положиться. Женщины, даже самые лучшие, существа непредсказуемые, а накануне родов так прямо опасные, так что будет лучше деликатно пойти им навстречу. Пока они ожидали юриста, в комнату впустили юного Робби. – Этот парень, – сказал служащий, – говорит, что он должен увидеть господина графа, поскольку речь идет о жизни или смерти. – Что стряслось? – спросил Гленкирк. – Меня зовут Робби Керр, я брат Салли. У ее хозяйки начались роды. – Боже! – воскликнул Патрик. – Ребенок уже появился на свет? – Нет, сэр, – немного растерялся парень. – Ведь роды только начались. – Для своих лет ты неплохо осведомлен. Сколько тебе: девять, десять? – спросил граф. – Десять, сэр. Дело в том, что, кроме меня, нас еще шестеро. – Господь щедро одарил твою мать, юный Робби, – заметил банкир. – Нет, сэр. Матушка умерла, когда рожала меня, а еще шестерых родила мачеха. Граф побледнел, и, заметив это, банкир предложил: – Я отправлю с мальчишкой свою жену. Она трижды рожала, поэтому сможет позаботиться о вашей леди, сэр. Не беспокойтесь: первые роды всегда длятся довольно долго, так что времени у вас вполне достаточно. Когда Абнер Кира и его помощник вошли в комнату, банкир и Робби уходили, намереваясь найти госпожу Кира. Супруги поговорили между собой на незнакомом Робби языке, похожем на гэльский, и миссис Кира посмотрела на мальчика. – Что ж, пошли, проводишь меня. Дверь им открыла Салли. – Я жена мистера Бенджамина Кира. Его светлость граф просил меня узнать, как состояние его жены. Салли присела в книксене. – Пожалуйста, присаживайтесь, мадам, а я позову тетю. Она сейчас как раз находится у мисс Катрионы. Спустившись по лестнице, миссис Керр засуетилась. – Ох, Салли, как можно было оставить гостью в прихожей? Пойдемте в гостиную, я угощу вас бренди. – Благодарю вас, миссис Керр, – улыбнулась Энн, – но я должна спешить обратно. Его светлость, как и всякий новоиспеченный отец, сходит с ума. Как себя чувствует леди? – Не надо волноваться. Все идет нормально. Первые роды, так что не раньше, чем через несколько часов.