Подойдя ко мне, и взяв мою руку, она направляет ее под платье к своей голой киске, и вращает по кругу, мастурбируя моими пальцами. Ее глаза закрываются. Она трется об мои пальцы, и стонет: — Сделай это. Обычно это возбуждает меня. Обычно. Я знаю, чего она хочет. Я так чертовски разозлен прямо сейчас, что смог бы это сделать. Но это будет означать, что она выиграла. Этого не будет. Со скукой осматривая комнату, я вздыхаю: — Ты скоро закончишь? У меня куча дел. Ее глаза широко раскрываются, и в них светится боль. Она быстро приходит в себя и трется киской об мою открытую ладонь. — Давай, детка. Помоги мне. Ты ведь любил делать это. Ее заявление больше похоже на просьбу. Не желая больше терпеть эту хрень, я вытаскиваю руку из-под ее юбки, и говорю уверенно и спокойно: — Достаточно. Ты унижаешь себя. Ее милое личико становится каким-то уродливым и злым. Хватая маленькими ручками меня за плечи, она толкает меня. — Пошел ты на хрен, Твитч. Ты думаешь, ты единственный парень, который может захотеть меня? Ну так ты чертовски ошибаешься! Я могу получить любого парня. Любого, которого захочу. Я посмеиваюсь из-за того, что она противоречит сама себе, и качаю головой: — Ага. Хорошо. Можешь вытащить свою сучью сущность за дверь? Как я и сказал, у меня куча дел. Повернувшись к ней спиной, я слышу, как удаляясь, постукивают ее каблучки, прежде чем дверь моего офиса громко хлопает. Сажусь обратно на свой стул, и первая мысль, которая посещает мой мозг — это красивая улыбка женщины, с которой я никогда не должен был спать. Мой член дергается. Провожу рукой по лицу. Я долго размышляю о том, что делать, и понимаю, что никогда не позволю ей уйти. Во второй раз обдумываю, какого черта я делаю, сидя в машине около парковки «Фалькон Пластик». Прежде, чем я пойду на попятную, хватаю свою сумочку и выхожу из машины, удостоверяясь, что помню причину, по которой я здесь. Ну, или причину, по которой я говорю себе, что я здесь. Смотрю на наручные часы, время — 17:46, и я задаюсь вопросом, есть ли внутри еще кто-нибудь. Мысль, что я никого не застану, приносит большое облегчение. Да, потому что ты не хочешь видеть великолепного татуированного мужчину, который трахается, как профи. Какой смысл отрицать, что парень мне нравится? Я хочу начать все заново, и я знаю, что единственным способом сделать это с таким как Твитч, будет сделать первый шаг. Подойдя к двойным дверям, я тяну и встречаю сопротивление. Мой мозг кричит "Ура", подпрыгивает, и в то же время улыбается, и говорит: — О, хорошо! Мы попробовали! В следующий раз повезет! Останавливаюсь на минутку, и размышляю, стоит ли отступать так быстро. Но как только я поворачиваюсь, чтобы найти интерком, дверь передо мной открывается, и молодая женщина врезается в меня. Ее тело сталкивается с моим, и она пищит: — О, черт побери! Извините. Я вас не заметила! Ухватившись за нее, я улыбаюсь: — Да все в порядке. Я не знала, что вы были закрыты. Натягивая на нос свои черные очки, она поправляет платье. — О, технически мы закрыты, но шефы все еще на месте…. Когда ее лицо поднимается к моему, она снова пищит: — Мисс Балентайн! Мистер Т говорил на днях, чтобы вас пропускали к нему. Если я не пропущу вас сейчас, он разозлится. Я немного спешу, но, если вы дадите мне минутку, я проведу вас в его офис. И мой день становиться интереснее. — Я так понимаю, мистер Т — это Твитч? Она кивает. — Ладно, я знаю, где находится его офис, я могу сэкономить вам несколько минут, если вы впустите меня? Ее лицо сразу же расслабляется: — Вы не представляете себе, как это было бы хорошо. Я опаздываю, мне надо забрать свою дочь с продленки, а они заканчивают в шесть. Удерживая дверь открытой для меня, она быстро добавляет: — Код лифта 2245.Поднимайтесь! Улыбнувшись, я киваю, и захожу теперь уже в пустое здание. Здесь сегодня так тихо по сравнению с другими днями. Это так жутко, что мое тело покрывается мурашками. Набираю код лифта, и прежде, чем осознаю это, уже стою перед большими дверьми из красного дерева, ведущими в неизвестность. Поднимая сжатую в кулак руку, я не решаюсь постучать, когда слышу стон, и звуки ударов. Мое лицо вспыхивает. О, дерьмо. Он занят делом. Внезапно все внутри сжимается. Эта боль так иррациональна, что я подвергаю сомнению свое здравомыслие. Еще хуже то, что я уверена, что он делает это со своей вся-такая-идеальная сукой, т. е. подругой. Я знаю, я должна уйти, но… просто не могу. Кладу руку на ручку, и нажимаю так медленно, как могу, приоткрывая дверь на дюйм. Когда я вижу его, мое сердце запинается. Наблюдая за ним через щелку, я улыбаюсь, и тихо хихикаю. Ну, это возможно, удивляет. Он стоит ко мне спиной, без рубашки. Я впитываю произведения искусства, вытатуированные на нем. Его спина одна большая картина. Что-то похожее на ангела — точнее, на падшего ангела, — покрывает всю ее площадь, это одна из самых реалистичных татуировок, которые я когда-либо видела. Изображение стоящего, высокого ангела выглядит гордым в изодранном черном плаще. С одной стороны ветер сдувает его плащ, выставляя напоказ длинную, тонкую ногу с голой ступней. Также ветер приподнимает его немного длинные, светлые волосы, чтобы показать лицо. С одной стороны — великолепное, с другой — размытое и изуродованное. Я не понимаю, что это означает, но его лицо — бесстыжее, и заполнено надменностью, это красиво на извращенный манер. Тяжело дыша, и стоя все еще спиной ко мне, он громко спрашивает: — Ты собираешься стоять там всю ночь, или войдешь? Подонок. Мое лицо вспыхивает. Открыв дверь, я смотрю, как он наносит кулаком удар по боксерской груше, висящей в середине его офиса, прежде чем отвечаю: — Не была уверена, вовремя ли я. — Нет, не вовремя. Ну… дерьмово. Потом он поворачивается, и добавляет с ухмылкой: — Но меня это тоже не останавливало. Подойдя к своему столу, он берет полотенце, и вытирает лицо, руки, и тяжело вздымающуюся грудь. Я знала, что он тренируется. — Нравится то, что видишь? Высокомерная задница. Мои глаза никак не могут оторваться от его тела, я с трудом сглатываю: — Да. Когда я вижу, что он собирается шагнуть ко мне, я быстро поднимаю руки, и делаю шаг назад: — Нет. Я произношу это таким тоном, каким бы вы сказали своей собаке "нет", когда она попыталась бы украсть вашу еду. И это шокирует Твитча. Я понимаю это, потому что его брови поднимаются, выражая недоверие. Я тоже в шоке: — Нет. Не сегодня. Я просто пришла, чтобы сказать тебе "спасибо" Он хмурится: