Приехав к историческому особняку в Дэрлинг Поинт, я задаюсь вопросом, сколько стоит арендовать это место на ночь. Я знаю, Твитч — богат, но такое место стоило бы примерно двадцать миллионов долларов, если его купить, так что аренда за ночь — сотни тысяч. я уверена. Такси останавливается, и мы втроем, не веря, смотрим друг на друга. Дэйв спрашивает: — Ты уверена, что это то самое место? С таким количеством автомобилей около этого места, я бы сказала “да”, но на всякий случай проверяю адрес на приглашении. — Да, все правильно. Это здесь. Ники говорит с трепетом: — Это потрясающе. Так красиво. Я согласна. Это бесподобное место. Расплатившись с таксистом, мы выходим к великолепному дому. У гигантских двойных ворот стоят охранники, проверяя пригласительные и ID гостей. Мое лицо вытягивается, я впечатлена так же, как и мои друзья. Приближаемся к громадному охраннику, и он проверяет наше приглашение и удостоверения личности. Внутри у меня все подпрыгивает, когда этот парень-охранник смотрит мне в глаза, достает рацию, и говорит: — Она здесь. Не улыбки. Ничего. Придурок-охранник говорит: — Ждите здесь. Как будто я собиралась провальсировать мимо него, поднять шумиху или разругаться в хлам. Борясь с сильным желанием закатить глаза, я открываю рот, чтобы что-то сказать, и в этот момент низкий и знакомый голос произносит: — Посмотрите на это. Настоящий ангел. Хэппи подходит поближе, и чертовски удивляет меня, быстро обнимая и целуя в щеку. Улыбаясь, я спрашиваю: — Без костюма? Он широко улыбается. — Нет, я сегодня слежу за безопасностью. Или я, может быть, делаю это, потому что чертовски ненавижу наряжаться, — он подмигивает мне, позволяя нам понять, что это и есть та самая причина. Хихикая, я представляю их: — Никки и Дэйв, это Хэппи Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на них, они стоят с открытыми ртами и похотливыми глазами смотрят на мускулистого, лысого мужчину. Я мысленно съеживаюсь. Проклятье. Получается неловко. Но я удивляюсь вдвойне, когда Хэппи ухмыляется и оценивает их взглядом. Обоих. Святое… Вау! Этого я не ожидала. Хэппи подставляет один локоть мне, другой Никки, мы хватаемся, и он провожает нас к гольф-кару, припаркованному прямо у ворот. Хэппи объясняет: — Твитч не знал, будут ли сегодня на вас туфли на высоких каблуках. Он не хотел, чтобы весь путь до дома вы шли пешком. Никки поворачивается ко мне, смотрит щенячьими глазками и говорит: — Так мило. О, Боже мой. Посмотрим, будет ли она думать так же после того, как познакомится с ним. Гольф-кар отъезжает, и через несколько минут мы у дома. Чтобы добраться туда, понадобилось примерно пять минут, объезжая толпы идущих по дорожке из гравия. Как только мы подъезжаем к дому, Хэппи паркуется, и помогает выбраться Никки, пока Дэйв помогает мне. Хэппи смотрит на нас, и говорит: — Сегодня ночью еще увидимся. Оставь для меня танец, хорошо? Мы все втроем глупо киваем, а он, уходя, хихикает. Дэйв тотчас же изрекает: — Я забил его. Милое личико Никки искажается: — Он явно по женщинам, Дэйв. Ты видел, как он смотрел на меня? Он хочет меня. Дэйв возражает: — Да, прям, ага. Он смотрел на тебя только потому, что у тебя помада на зубах. Ах. Вот примадонна, по которой мы все скучали! Никки громко выдыхает: — Ты лжешь! И ищет в своем клатче маленькое зеркальце. Она трет кончиками пальцев свои зубы, а я смотрю на Дэйва, и шепчу ему: — Ты злюка. Ухмыляясь как придурок, какой он и есть, он пожимает плечами и отвечает мне: — Он хочет меня. И честно говоря, я понятия не имею, кого хочет Хэппи. По нему сложно определить. Дэйв встает между нами, Никки и я просовываем руки под его локти, и входим. Вход ведет в холл, который можно описать, как удвоенный бальный зал. Шелковые шторы изумрудно-зеленого и рубиново-красного оттенков свисают с потолка. Высший класс. Дом элегантный. Шикарный. И создан со вкусом. То тут, то там расположены произведения искусства и, хотя это должно выглядеть странно, это не так. Это невероятно. Занимая в очереди место в танцзал, мы ждем, осматриваясь по сторонам, до тех пор, пока кто-то не откашливается рядом с нами. Повернувшись, я вижу перед собой скучающую Линг. Она выглядит изумительно. Если честно, я на самом деле не уверена, кто она, но на ней надето черное блестящее платье, волосы убраны в стиле шик, на руках длинные черные перчатки и украшения из жемчуга. Сейчас, когда я лучше присмотрелась к ней, она, возможно, Одри Хепберн “а-ля Завтрак у Тиффани”. Она едва сдерживается, чтобы не закатить глаза, когда говорит нам: — Вам не нужно стоять в очереди. Пройдемте со мной. Сука. Молча, мы следуем за Линг от огромной очереди к спрятанной за великолепными шторами, двери. Осмотрев Дэйва с ног до головы, она облизывает губы: — Короткий путь. Когда она отворачивается от нас, Дэйв поднимает брови, а я закатываю глаза в манере "не спрашивай меня ни о чем". Длинный узкий коридор, который, кажется, продолжается вечность, выводит нас на кухню. Обслуживающий персонал суетится и толкается, в то время, как мы их обходим. Я хватаю Никки, ворующую что-то с подноса, и заталкивающую это себе в рот так быстро, как только может. Я предостерегающе смотрю на нее, а она пожимает плечами, прожевывая, прежде чем прошептать: — Это было божественно. Когда мы доходим до другого коридора, Линг поворачивается ко мне, но говорит, не смотря на меня: — Идите по коридору. Первая дверь слева. Посмотрев сквозь свои длинные ресницы на Дэйва, она проводит пальцами вниз по его груди к животу прежде, чем облизывает губы, и уходит. Мы долго молчим, прежде чем Никки бормочет: — Ее гей-радар сломан. Тихо хихикая, я открываю дверь, а мои глаза оживляются, когда я понимаю, что мы вышли прямо в танцзал. Это место… О, Боже, это место! Оно сногсшибательно, я хочу здесь жить. Во веки веков. Аминь. Это воплощение элегантности. Блестящий белый пол из кафеля отполирован и натерт воском, а высокие, массивные колонны в греческом стиле через каждые несколько ярдов, переливаются белым. Кажется, что они поддерживают комнату, а стены сияют золотым и персиковым цветами. Шторы, также персикового цвета, украшают шесть эркеров с обеих сторон. Круглые столы, на восемь человек каждый, удобно расставлены по комнате. Белые скатерти соответствуют белым чехлам на стульях, каждый стул украшен золотыми и персиковыми лентами, завязанными бантами. И вот мы, три "незначительных человечка", которые не смогли бы себе позволить приехать на такой благотворительный бал, открыто пялимся на окружающее нас пространство. Минуту спустя, Никки бормочет: — Возможно, нам следует надеть маски. Я все время держала в руке маску. В приглашении было сказано, что обязательным атрибутом является костюм, а маска — по желанию, и как я вижу, большинство женщин были здесь в масках, а мужчины — нет. Теперь ясно, почему, когда я спросила Дэйва, какую маску он выбрал, он засмеялся. И смеялся. И смеялся очень долго. Я киваю Никки. Она подходит ко мне поближе, чтобы помочь надеть маску. Она немного необычная, но я не смогла отказаться от нее. Она вся из белого кружева в форме бабочки, с оборкой из белого бархата, и крепится к волосам. Она такая легкая, что я даже не чувствую ее на себе, и, хотя закрывает большую часть моего лица, вы все еще сможете узнать меня. Никки выбрала черную с золотым маску «кошачьи глаза», которая крепится к длинной, толстой палочке в ее руке. Обе в масках, мы улыбаемся друг другу, и берем Дэйва под руки. Проходя мимо винтовой лестницы, я чувствую на себе взгляд. Останавливаясь, я ищу его. Я нахожу Твитча на лестнице, спускающегося ко мне. На нем черные слаксы, белая рубашка, и черные блестящие крылья. Крылья изодраны и потрепаны. Его слаксы также разодраны, а белая рубашка порвана и помята. Красные капельки засохшей краски капают из сердца. Что-то черное, похожее на сажу, втерто в его лицо, чтобы он выглядел грязным. Когда он подходит к нам, он осматривает Дэйва с ног до головы, и хрипло говорит: