Тяжело дыша, он кивает, и я перестаю улыбаться. — Майки, расслабься, — говорю я ему вполне серьезно. — Здесь ты в безопасности. Он все еще продолжает кивать головой, когда я ерошу его волосы и мягко толкаю. — Найди Хэппи и приступай к работе, бездельник. Если бы у меня был сын, такой, как Майкл, я бы приложил все усилия, чтобы воспитать его правильно. Он хороший парень. Майкл уходит, шаркая своими кроссовками, и происходит нечто странное. Это явление я обдумываю целую минуту. Я чувствую неловкое и нежелательное чувство счастья, нахлынувшее на меня. Оно заставляет меня ощущать себя не в своей тарелке. Я даже не знаю, нравится ли это мне. Пока что. Но я знаю наверняка, что весь день продолжаю работать с призрачной улыбкой на лице. Смотрю в экран компьютера, и слышу легкий стук в дверь. — Ты хотел меня видеть? — произносит скучающий женский голос. Линг. Даже не взглянув в ее сторону, я дергаю подбородком, и фыркаю. Закрывая за собой дверь, она подходит ближе и садится на стул для посетителей. По ее напряженной позе и стиснутой челюсти, я замечаю, что она уже защищается. — Позабавилась сегодня с мальчишкой? — спрашиваю её я. Как будто заранее разузнав детали подноготной парнишки, что она, несомненно, и сделала, она механически выпаливает: — Майклу семнадцать лет. Это не противозаконно. По законам Австралии, он уже миновал половое совершеннолетие. Я не сделала ничего плохого. С Линг очень трудно ладить. Как и у меня, у нее такое же искаженное представление о том, что правильно, а что нет. — Нет. Ты права. Это законно. Только безнравственно и неэтично. Не говоря уже о том, что занимались вы этим на рабочем месте. Наклоняюсь к ней поближе и впиваюсь в нее глазами: — И убеждать парня, сказав, что я бы разозлился, если бы он тебя не трахнул — это принуждение. Принуждение в этой стране карается практически так же, как и изнасилование. Угрожать ему при этом, было определенно, незаконно, и Линг, мне не нужны подобные проблемы. Ты вовлечешь меня в большие неприятности. Я это чувствую. Смотря в пустоту, она раздраженно вздыхает. Как будто я заноза в ее заднице. Меня переполняет гнев. — Ты не лучше, чем твой отец. Или твои братья. Ты такая же, как они. Она стискивает челюсть, и ее глаза вспыхивают. Я продолжаю: — Ты хочешь сделать с мальчишкой то же самое, что они сделали с тобой? Трахать его до тех пор, пока он не станет принимать это за норму жизни, а затем продавать его тело каждому педофилу в Сиднее? Это — твой план? — Да пошел ты! Пошел ты, Твитч! — подпрыгнув, визжит она. — Я не такая, как они. Сотрясаясь всем телом, она хватает себя за волосы, и резко сжимает их в кулаке. Издав вопль, полный боли, она кричит: — Они делали это. Они делали это со мной. Я была еще совсем девчонкой. Я не понимала! — все еще дергая себя за волосы, она шепчет: — Моя семья делала со мной ужасные вещи. Мне не нравится видеть Линг в таком состоянии, обезумевшей и утратившей самообладание. Она очень сильная, но, когда речь заходит о ее семье, она срывается. Они ее сломали. Во многом так же, как и моя семья сломала меня. Мы понимали друг друга. По ее щекам текут слезы, пропитанные тушью, и она дрожит от ярости. Я обхожу стол, и кладу руки ей на бедра. Потом притягиваю ее к себе. — Я знаю, Линг. В этом нет твоей вины. Всхлипывая, она шепчет мне в шею: — Ты спас меня. Она называет это спасением. Я называю это — заполучить безжалостного работника. Когда я встретил ее, Линг работала на улице. Она была под кайфом, когда подошла ко мне той ночью. После того, как я её отшил, она приставила мне к горлу нож. Даже не угрожала. Глупая сука была так обдолбана, что попыталась перерезать мне горло, пока старалась вытащить бумажник из кармана моих брюк. У меня было два выхода. Убить суку. Или нанять суку на работу. Я выбрал последний вариант. Она ко мне переехала. Я принудил ее вылечиться от наркомании и нанял медсестру, чтобы та месяц за ней присматривала. После этого, Линг частично стала человеком. Первыми словами, которые она от меня услышала, были: — Ты моя должница. Я кормил ее, дал ей крышу над головой, и наряжал в одежду самых лучших марок. И она была благодарна. Практически в любое время, когда могла, она доказывала мне, насколько благодарна. Никогда мне не докучая. До недавних пор. Линг не скрывает, что одержима сексом. Я однажды попытался ей помочь. Однажды. Потом я обнаружил, что она занимается оральным сексом с доктором Лаурой МакКалло. Доктор была достаточно любезна, чтобы пососать мой член, пока я наблюдал, как ее вылизывают всеми возможными способами. Хоть это и было горячо, я решил больше не возить туда Линг. Линг отталкивает меня. — Ты сукин сын. Больше никогда не упоминай мою семью. Еще больше рассердившись, она влепляет мне пощечину и вопит: — Больше никогда! Слышен стук ее каблучков, когда она удаляется из моего кабинета и с силой хлопает дверью. Я тру свою красную, горящую щеку и ухмыляюсь. Ей потребовалось не так много времени, чтобы снова стать самой собой. Достаю телефон и звоню Хэппи. После двух гудков он берет трубку. — Эй? Я морщусь и спрашиваю: — Что ты знаешь о нижнем белье? На том конце провода слышится взрыв смеха. — Ух, я знаю, что женщины выглядят в нем потрясающе. — Не, — рассмеялся я, — я имею в виду, что ты знаешь о брендах нижнего белья? Какое самое лучшее и все такое? — Может, тебе лучше поговорить об этом с Линг? — в его голосе слышится веселье. Я тру рукой заднюю часть шеи и отвечаю: — Нет уж. Я её разозлил. Хэппи вздыхает. — Что она натворила на этот раз? Ты ведь знаешь, что она настоящая заноза в заднице, так ведь? — Знаю, но я тоже не святой. Пауза. Затем признаюсь: — Я хочу купить Лекси что-нибудь из нижнего белья. Хэппи с секунду молчит, затем, нараспев, произносит: — Тогда я предлагаю тебе прогуляться по магазинам. Удачной охоты.