– Когда ты успел стать таким жестоким? – Когда понял, что женщина, которую я обожал, сделала из меня дурака. – Рауль прижался к ее губам, заглушая внутренний голос, желавший оспорить это утверждение. Чарли сжала губы. Но тщетно. Все равно что пытаться остановить прилив. Его жар и запах наполнили ее, прорываясь сквозь кожу в кровь. Она могла оттолкнуть его. Одно решительное движение, и свободна. Рауль никогда бы не применил физическую силу, чтобы заставить делать то, чего она не хотела. Но у них договоренность. Она должна доставлять ему удовольствие. Хотя, если честно, себе тоже. Рауль заставлял ее чувствовать переполненной жизнью – ощущение, которого она никогда бы не узнала, не встретив его. Разум боролся с чувствами. Чарли положила руку ему на грудь, не решаясь притянуть к себе или оттолкнуть. Но прежде чем она поняла, что делает, ее пальцы сжали тонкую ткань рубашки, губы раздвинулись. Его поцелуй был требовательным, их языки сплелись. Отпустив рубашку, она обвила его шею. Полностью поглощенная ощущениями, не представляла, сможет ли устоять, если бы не его сильные руки. Время остановилось. Все сосредоточилось на проходящем сквозь нее горячем потоке. Поцелуй углубился. Рауль скользнул губами по ее щеке, шее, обхватил ее сзади. Через мгновение она оказалась прижатой к стене. Обвив ногами за талию, Чарли целовала его лицо, вбирая в себя запах и вкус. Рауль понес ее через кухню, как пушинку. Она не представляла, как ему удалось так быстро преодолеть два лестничных пролета, и чувствовала исходящий от него жар. Толкнув ногой дверь, Рауль вошел в спальню, положил Чарли на постель и отступил. Ее сердце сжалось, пульс участился. Он молча снял брюки и начал методично расстегивать пуговицы рубашки, пока Чарли возилась с молнией на шортах, прежде чем отправить их к его ногам. Его рубашка упала туда же. Он остался в одних трусах-боксерах, обтягивающих узкие бедра и аккуратные ягодицы. Жар прошел сквозь нее, томительный и сладкий. Чарли присела на колени, вбирая в себя каждую его часть – от кончиков пальцев до темных волос, и, расстегнув бюстгальтер, отбросила его в сторону, не заботясь, куда он упадет. Последними были трусики. Рауль следил за каждым ее движением. – Ляг на спину. Она легла. Одна рука за головой, другая на груди. И буквально молила о внимании. Его пальцы сжали затвердевший сосок. Приглушенный стон вырвался из его горла. Одним движением он стянул с себя боксеры. Еще больше влаги, еще сильнее горячая боль внизу живота и нестерпимая жажда его прикосновений. Смутная мысль прорвалась сквозь туман. – Я теперь не на таблетках, – удалось выговорить ей между прерывистым дыханием. Его голубые глаза слегка расширились и снова потемнели. Не отводя от нее взгляда, он отступил к комоду, открыл верхний ящик и достал упаковку презервативов. Чарли испытала облегчение, увидев, что упаковка запечатана. Вскрыв упаковку, Рауль вытащил серебристый квадратик и разорвал его зубами. После свадьбы они никогда не пользовались презервативами. И, глядя сейчас на его неловкие движения, она подумала, что у него нет практики. Все ее мысли исчезли, когда он повернулся к ней. – Раздвинь ноги. Она медленно раздвинула ноги, открываясь ему. Он сгреб ее руки, прижал их к подушке рядом с ее головой. Их губы слились, его язык проник ей в рот. Чарли не смогла сдержать стон. Рауль сильнее сжал ее руки, сплетая пальцы, и снова двинулся внутрь ее. Она еще шире раздвинула ноги и приподняла бедра, вбирая в себя все, что он давал, и возвращая со стонами наслаждения. Его ощущения и властный напор сплелись в тугой клубок, который одним финальным движением наконец взорвался. Стон его освобождения подтолкнул ее к краю. Он отпустил ее руки, и она уткнулась лицом ему в шею, чувствуя в себе его пульсацию. Они лежали так – ее ноги вокруг его талии. Чарли наслаждалась ощущением освобождения. Тем не менее скоро – слишком скоро – он встал и направился в ванную, оставив ее одну. Настолько надолго, что внутри ее начали сгущаться тучи. Все это ничего не значит. Он ненавидит тебя, считая золотоискательницей. Даже не хочет слушать, что ты думаешь о браке. Его волнует лишь то, как бы скорее тебя раздеть. Чарли отбросила от себя эти мысли. Не хотелось признавать то, что чувствует сердце. Словно его кто-то схватил и крепко сжал. Вернувшись, Рауль притянул ее к себе и поцеловал в лоб. Она слушала его постепенно углубляющееся дыхание. Его рука так и осталась у нее на груди, когда он заснул. Не важно, чему он верит и почему не хочет ее слушать. Они ведь не собирались давать браку второй шанс. Она здесь только для его удовольствия. Ну, и для своего тоже. Пусть нехотя, но она признала это. Все между ними уже по-другому. И не потому, что она здесь не по собственной воле. В чем-то их отношения стали лучше, честнее. Ей больше не надо скрывать, какова она есть на самом деле. Страх разочаровать его исчез. Четыре месяца физического блаженства без притворства. Иными словами, все так, как и должно быть в настоящем браке. Сидя в офисе Рауля, Чарли читала толстый трактат об управлении финансами и ожесточенно грызла бисквит. Он принес кофе. – Такое впечатление, что у тебя болит голова. – Просто пытаюсь вложить это в голову. Рауль сдержал слово. Всю неделю Чарли находилась с ним рядом. В понедельник и вторник – в офисе, в среду и четверг – на переговорах в Париже. Он был невероятно загружен во время и между встречами, на которых она тоже присутствовала, работая в темпе, от которого могла закружиться голова. Сегодня они вернулись в Барселону, и, хотя темп работы не снизился, здесь все же было спокойнее. «Возможно, из-за пятницы», – подумала она. Общее настроение – конец рабочей недели, впереди два дня выходных – заразило и ее. Не хотелось признаться в этом даже себе, но мысль об уик-энде с Раулем посылала мурашки по коже. Ночи любви с ним затягивают так же, как бисквит, от которого невозможно оторваться. – Все это макулатура. – Чарли решительно оттолкнула от себя книгу. Рауль ослабил узел галстука. – Одна из причин, почему все твои начинания всякий раз заканчивались крахом, заключалась в том, что ты не заботилась об основной линии. Если не хочешь, чтобы то же самое произошло с Поко Рио, советую ознакомиться с этим трудом более детально. – Поко Рио – это совсем другое. – Бизнес есть бизнес. Грамотная организация обслуживания детей в основе своей ничем не отличается от организации любого другого предприятия. – Не в этом случае. Ее телефон подпрыгнул от вибрации. Она едва успела его поймать. – Кто это? – Отец. – И чего он хочет? – Я отправила ему сообщение на прошлой неделе, он и ответил. Я хотела узнать, когда он будет свободен, чтобы с ним пообедать. Лицо Рауля стало каменным. – Ты забыла наш уговор? Твое место рядом со мной. Она закатила глаза. – Помню об этом все время. Потому и предложила в какой-нибудь из выходных. – И в выходные – тоже. – Ты серьезно думаешь, что можешь запретить мне навещать родственников? Это делает тебя еще более отвратительным. Даже у заключенных есть право на посещения. – Ты ведь не считала меня отвратительным прошлой ночью, когда я заставил тебя кончить у меня на языке? – К этому у тебя определенно талант, – сладко пропела она, отчаянно желая, чтобы лицо не вспыхнуло от этого воспоминания. – Не хочешь присесть мне на колени? Вот увидишь, я талантлив не только с языком. – Он смотрел на нее, в голубых глазах появился маслянистый блеск. – Почему у меня опять такое чувство, будто ты хочешь перевести разговор? Мы говорим о моем отце, а не о том, чтобы заняться сексом в офисе. Хотя мысль о том, чтобы сделать это в самом сердце его империи, показалась ей чертовски привлекательной. Прищелкнув языком, Рауль откинулся в кресле, держа перед собой чашку кофе, словно взвешивая все за и против. – Я бы не стал тебя останавливать, даже если бы мог. А он многое может. Кто бы сомневался. Правда, стал бы использовать детей Поко Рио как орудие шантажа, если бы провел с ними хотя бы день, неизвестно. – Меня беспокоит в этой ситуации только одно, ты опять можешь потерять время. Твой отец, думаю, самый ненадежный человек в мире.