Четыре дня. Предвкушение тоже приятно. Он знает свою жену. Вполне земное существо. Притяжение между ними ничуть не ослабло, если не усилилось. Через четыре дня она будет умолять взять ее. Он два года жил без этого. Четыре дня – ерунда. – Во сколько ты заканчиваешь работу? – Рауль остановил машину у центра Поко Рио. – В пять. Могу немного задержаться. – Я буду здесь в пять, жди меня у входа. Не споря и не прощаясь, Чарли пожала плечами, сгребла сумку и с треском захлопнула дверь. Она не видела его лица, но представляла, как скривились идеальные черты за такое обращение с бесценным «лотусом». Когда они только познакомились, ее манеры были далеко не рафинированными, если не сказать больше. Ее лишь научили говорить «спасибо» и «пожалуйста», не разговаривать с набитым ртом. Да и то не родители. Все это ей привили в начальной школе. Мать была слишком занята, пропадая на двух работах, чтобы найти время и силы для воспитания дочери. А отец едва появлялся, хватаясь то за одно дело, то за другое. Родители никогда не жили вместе, и могло пройти немало времени, прежде чем Грэхем Хатчинсон соблаговолил бы навестить единственную дочь. Чарли помнила, как однажды попросила мать перебраться ближе к отцу, но такой вариант оказался неприемлемым. Мария была готова сделать для дочери все, что угодно, но уехать за пятьдесят миль означало лишиться поддержки ее сплоченной дружной семьи. Перед свадьбой Рауль нанял для Чарли репетиторов, чтобы помочь войти в высшее общество. Тогда ей казалось это забавным. Она представляла, что играет роль в фильме «Из золушек в принцессы», и ей доставляло удовольствие брать уроки риторики и хорошего тона. Они с матерью привыкли обедать, сидя перед телевизором, держа поднос с едой на коленях и обсуждая происходящее на экране. Вряд ли они даже ощущали вкус еды. Единственное исключение – воскресный обед. Они отправлялись в гости к дедушке с бабушкой. Все устраивались вокруг маленького кухонного стола с дымящейся кастрюлей жаркого и огромными чашками чая. Мир Рауля с красиво сервированным столом с разнообразными блюдами и дорогим вином был совершенно другим. Сказочный сон, ставший реальностью. Все это было очень интересно. Поначалу. Прошло немало времени, прежде чем Чарли поняла, что он хотел сделать из нее не просто жену, с которой не стыдно стоять рядом, а совершенную жену, достойную Казорла. Все эти шестьсот тридцать шесть дней она по нему ужасно скучала, зато снова нашла себя. Расставшись с ним, она снова получила возможность дышать. Больше не нужно было, встречаясь с другими людьми, представлять себя Шарлоттой. Теперь она могла быть той, кем всегда была, – Чарли. Имя, которое Рауль никогда не использовал, обращаясь к ней. Что бы ни случилось за эти четыре месяца, она не потеряет себя вновь. Чарли. Шарлотта – это просто имя в метрике. У входа ее встретила Карин, девятилетняя девочка, которая попала в автомобильную аварию. Ее отец погиб, а она осталась с одним нормально функционирующим легким и серьезными внутримозговыми нарушениями. Замкнутая в собственном мире, девочка всегда каким-то образом чувствовала, когда Чарли должна появиться на дежурстве. Чарли поцеловала ее в бледную щечку и взяла за руку. Теперь весь день Карин будет ее тенью. Такая привязанность и удивляла, и согревала. Она смотрела на детей в игровой комнате, чувствуя, как к горлу подступает ком. Большинство из них имели серьезные проблемы, но были живы вопреки всему. Чарли боролась за этих несчастных детей. И это позволит ей продержаться эти четыре месяца. Ради этих детей она готова на что угодно. Даже снова сойтись с мужем. Глава 4 Сидя в машине, Рауль хмуро покосился на телефон. Было уже пять тридцать, а Чарли так и не появилась. На звонки тоже не отвечала. Он снова посмотрел на входную дверь, решая, стоит ли зайти внутрь. Серое здание – куча цементных блоков, слепленных вместе кое-как. Единственное цветное пятно – блеклая голубая вывеска «Поко Рио». Маленькая река. Нелепость. Никакой реки здесь и в помине не было. Даже до печально знаменитого наводнения 1957 года, послужившего причиной решения изменить русло и направить Туриа вокруг города. Непонятно, кто мог захотеть, чтобы ребенок проводил время в таком месте? Никакого сравнения со светлым экстерьером зданий, которые обычно проектируются для детских учреждений. Серый бетонный блок, окруженный диким пустырем. Рауль вспомнил реабилитационный центр, где некоторое время после инсульта находился отец, пока мать занималась переустройством для его нужд восточного крыла дома. Тот центр скорее напоминал отель, расположенный в живописном месте. Новый детский комплекс может стать таким же красивым и цветущим, как первый отель Казорла, построенный дедом Рауля, Нестором Казорла, в 1955 году. Эдуардо его терпеть не мог. Отель, возведенный в Мадриде, стал ударом не в бровь, а в глаз всем «Ритцам» и «Уолдорфам» этого мира. Доказательством, что они сделали все, что могли сделать Казорла. Под управлением Эдуардо отель в Мадриде быстро оставил завоеванные высоты. Так же как и другие тридцать восемь отелей. «Инвестиции» стало дурным словом в доме Казорла. Эдуардо предпочитал вкладывать снижающиеся доходы в улучшение собственного существования. Рауль ясно помнил тот день, когда сидел в кабинете отца, обсуждая угрожающее сползание семейного бизнеса. Он окончил университет с длинным перечнем идей для проведения необходимых усовершенствований, ошибочно полагая, что получение степени в МТИ (Массачусетский технологический институт) сможет изменить отношение отца к нему. Если не уважение, то, по крайней мере, нечто далекое от откровенной неприязни. Отец невозмутимо пробежался по страницам анализа и выводов из него. Затем так же невозмутимо открыл окно, выбросил бумаги на улицу. И повернувшись к сыну, сказал: – Вот что я думаю о твоих идеях. Рауль двадцать два года был постоянным объектом для критики, но в тот момент что-то внутри перевернулось. Без единого слова он вышел из офиса, уже дома собрал вещи, а небольшую наличность, полученную после смерти деда, инвестировал в развивающийся бизнес своего друга, при этом арендовав квартиру. Через три месяца он полностью компенсировал свои инвестиции и тут же вложился в другое дело. Двадцать два года он старался быть идеальным сыном, каким хотел видеть его отец. Теперь же собирался быть человеком, каким хотел бы себя видеть. Главное – ни в чем не походить на отца. Рауль не знал, доволен отец или разочарован тем, что сын вышел из семейного бизнеса. В кругу семьи никто об этом не говорил, даже мать. Пока Рауль играл роль послушного сына, присутствуя на важных семейных событиях и держа фамильное имя подальше от скандальных хроник, у нее не было к нему вопросов. Во двор въехал мини-автобус. Рауль не обратил на него особого внимания, его мозг был занят обработкой информации. Чарли заметила его и, улыбнувшись, подняла руку, показывая на пальцах «пять минут». Рауль приоткрыл дверцу «лотуса». – Ты опоздала. Нам пора ехать. – Я предупредила. Мне нужно вернуть ключи и расписаться. Это быстро. И она исчезла за дверью. За рулем и в джинсах! Руль не помнил, чтобы когда-нибудь видел ее в джинсах. – Вряд ли ты ожидал, что я отправлюсь на работу в костюме от Шанель. Накануне вечером она и ушла в свою комнату, отказавшись выходить до утра. Ему ужасно хотелось вышибить чертову дверь, но он привык сдерживать эмоции. Оставив дверь в покое, он поужинал, а она осталась голодной, томясь от сознания собственной правоты. Маленькое удовлетворение. Ничего, уже в пятницу она окажется в его спальне. А если нет, она предупреждена о последствиях. Никакого финансирования. Чарли появилась ровно через пять минут и, плюхнувшись на сиденье, хлопнула дверью. Рауль скрипнул зубами. – Ты это специально? – Извини, – ни капли раскаяния. Еще крепче стиснув зубы, Рауль включил зажигание и, резко нажав на педаль газа, выехал с парковки. – А с какой стати ты водишь эту штуковину? – Я развозила детей по домам. Теперь он наконец вспомнил, что она говорила о какой-то ее машине возле банка. – И давно ты получила права? – Год назад. – Я всегда говорил, что ты сможешь водить машину. Водить она научилась еще в Лондоне, просто не сдавала экзамены. Несмотря на уговоры и предложение купить ей любую машину, она наотрез отказалась садиться за руль в Испании. Узнать, что, уйдя из его жизни, она тут же получила права, словно пощечина для него.