— Там большая группа, — заверил Марат. — А чего ж так долго ловят? Может, не за тем гоняются? — Лена разберется. — Вот, что я тебе скажу, а ты ей передай, меня-то она не слушает. Небось, вы оба считаете, что бабушка уже того, крыша в пути. Со мной можно только о пирожках, да о болезнях болтать. Так? — Ну что вы… — А я побольше вашего прожила, и извилины у меня не только в морщинах, но и здесь, — женщина постучала пальцем себя по голове. — Что передать-то, Ольга Ивановна? — ласково прервал тещу Марат. — А я еще не сказала?.. Вечно ты перебиваешь! Слушай. Если режут мужика — ищи обиженную женщину. — Так не одного зарезали, нескольких. — Значит, сильно ее обидели. Плохих мужчин — отсюда и до горизонта. Начала и не может остановиться, бедняжка. — Вы думаете, что маньяк — это женщина? Ольга Ивановна потянула носом, ее лицо вытянулось от ужаса. С криком «Подгорают!» она бросилась на кухню. Оттуда загремел противень, послышались чертыханья, запах горелого теста стал острее. Марат переключил внимание на Настю и заметил озадаченное выражение на ее лице. Девочка по нескольку раз перекладывала пакеты с формой. «Обнаружила недостачу, сейчас начнется», — понял он и радостным голосом выдал заготовленную фразу, призванную спасти ситуацию: — Представляешь, Настя, тебя считают знаменитой спортсменкой. Твое имя на футболках уже становится модным. — Валеев прочертил в воздухе воображаемый плакат и прочел по слогам: — Pe-te-li-na. Круто! Он застыл с глупой улыбкой, достойной голливудской звезды перед фотографами на красной дорожке. Настя пошуровала рукой в опустевшей сумке и хмуро уставилась на него: — А где моя серая форма? Улыбка на лице оперативника схлопнулась. — Понимаешь, — начал он, — это слава. Валеев вспомнил, как тряс водителя из Молдовы. Он встретил его тепленьким, только с рейса. Продавщицы Алина честно выполнила обещание, все еще надеясь угостить капитана борщом. Но хитроватый парень сначала прикинулся дурачком, а потом предложил себя в компаньоны. Он признался, что продал комплект серой формы. Валеев не находил слов от возмущения: — Как ты мог? Это же личная вещь, как паспорт, с фамилией. — С фамилией дороже, — согласился водитель. — Петелина знаменитая спортсменка, да? — Кому как, по мне самая лучшая. Но ты не должен был толкать чужие вещи. — Начальник, я все понял, — смирился водитель, — отдам половину выручки. — Да мне твои деньги… — Согласен, мало. А давай остальное продадим? — предложил молдаванин и стал нашептывать: — У меня знакомая баба на рынке торгует. У нас там в Молдове декоммунизация, красного цвета опасаются, да еще с гербом, а тут на ура пойдет. По рукам, да? Валеев чуть не вмазал ушлому шоферу. Но разве кулаками потерю вернешь? В Настиной форме уже красуется бойкая девица за тысячу километров отсюда и объясняет подругам: Petelina — олимпийская чемпионка. — Понимаешь, Настя… — Раз лесть про знаменитую спортсменку не помогла, Валеев подбирал другие слова, — серую форму уже не вернуть, к сожалению. Но красный цвет лучше. Примерь, тебе он очень идет. Попробуй обойтись без запасной формы. Я думаю, можно постирать лишний раз. Ведь так, Ольга Ивановна? Валеев искал поддержки в лице бабушки. Та вернулась с кухни с горячими пирожками на блюде и стала предлагать внучке: — Настя, гладкие — с вишней, как ты любишь, а те, что с гребешком — с капустой, чтобы не толстеть. Бери, пока тепленькие. Валеев звучно облизнулся. — А тебе, зятек, там на кухне подгоревшие. — Любимые! — Валеев скорчил глупую рожицу, желая приободрить девочку. Однако Настя даже не улыбнулась. — А если нам выпадут желтые камни? — хмуро спросила она. Марат и Ольга Ивановна переглянулись. Оба недоуменно уставились на девочку. — Желтые? — переспросил Валеев. Настя всплеснула руками, словно объясняла азбучную истину: — Камни в керлинге желтые или красные. Если команда играет желтыми камнями, она обязаны выступать в светлой форме. Если красными, то в темной. Поэтому у нас два комплекта — серая и красная. Красная форма всегда считается темной. Понятно? Марат и Ольга Ивановна с трудом переваривали услышанное, оба пребывали в легком шоке. — Красная считается темной, — промямлил озадаченный Валеев. Настя, едва сдерживая себя, пыталась им окончательно растолковать: — Это международный турнир. Мы — команда. Желтыми камнями, я должна играть в светло-серой форме, как все девочки, иначе меня не выпустят на лед. Теперь дошло? Валеев кивнул. Он повторил, чтобы просто не молчать: — Красными камнями вы будете играть в красной форме, а желтыми… — В той, которую ты потерял! — выкрикнула девочка тем вызывающим тоном, каким раздраженные подростки с легкостью добиваются своего — ответного раздражения. — Да ведь не я потерял эту… — Марат осекся, натолкнувшись на взгляд Ольги Ивановны. Та сунула ему тарелку с пирожками и обняла заплакавшую внучку. Женщина сверлила взглядом «почти зятя» с привычным осуждением: я так и знала, ты ни на что не способен, — удивляясь своей минутной снисходительности. 25 — Елена Павловна! Тревожный звонок на мобильный застал Петелину в областном УВД. До позднего вечера она приводила в порядок документы, с которыми так не хотел возиться Кулик, ссылаясь на поврежденную руку. Ей звонил Головастик: — Ваша инструкция по приему лекарств, где вы ее взяли? — Я же сказала, мне дал ее Холодов. — А у него она откуда? — Миша, в чем дело? — Объясняю. Фотографии Высоцкого, фигурирующие в деле Живореза, и данная инструкция напечатаны на одном и том же принтере. Елена вспомнила, как Холодов вытаскивал инструкцию из принтера в своем кабинете. Эта информация давала убедительные основания для его ареста. — Уверен? — переспросила она. — Трижды проверял, — заверил эксперт. — Скинь мне заключение. — Ловите. — Спасибо, Миша, — поблагодарила следователь, увидев сообщение, пришедшее по электронной почте. Следователь распечатала документ, убедилась в его корректности и поспешила в кабинет Кулика. Полковник изучил выводы криминалиста, но отреагировал сдержано: — Еще одна косвенная улика.