Петелина бегом пересекла парковку и еле успела перехватить Митрохина, который садился в служебную машину. — Вы куда? — вцепилась она в него, не давая закрыть дверцу. — Запеленговали мобильный Васильева, — с холодной гордостью в глазах отчеканил тот. — Где? Оперативник стряхнул ее руку, тронул водителя за плечо: — Поехали, — и хлопнул дверцей. Обижаться было некогда. Елена призывно махнула рукой Марату, тот подкатил к ней. Она выдернула его из-за руля, объясняя: — Дай мне машину, а сам возьми мою около УВД. Она бросила ему ключи, юркнула за руль и поправила зеркало заднего вида. — Я с тобой, — опешил Марат. — Мы должны разделиться, ты — в Ярославль, я — тут, — отрезала она и, чтобы сгладить грубость, одарила тем взглядом, против которого он был бессилен. Сквозь опасный прищур ее глаз стали видны шаловливые искры. Они сулили тепло, благодарность, нежность, признание, уважение, похвалу — все то, ради чего живет мужчина. И он оттаял: — Надо так надо. Машина сорвалась с места, лихо вырулив на дорогу. Елене пришлось проявить все свое водительское мастерство, чтобы не отстать от умчавшихся оперативников. Спасало то, что полицейскую мигалку было видно издалека, оперативников было четверо, а ее более мощная машина была налегке. В итоге автомобили финишировали друг за другом у детской площадки в старом дворе. Майор Митрохин давал указания оперативникам по поиску телефона. Московского следователя он старался не замечать, словно Петелиной здесь не было. Елену это устраивало: не прогоняет — и то хорошо. Она изучила адреса соседних домов, сверилась со своими записями. — Стас, нашли! — позвал Митрохина кто-то из оперативников. Он радостно демонстрировал найденный телефон в вытянутой руке. — В песочнице валялся. — Забыли, как упаковывают вещь-доки? — не удержалась от замечания Петелина. — Положи его обратно, сфотографируй и оформи, — распорядился Митрохин, не глядя на следователя. Елена нашла в контактах своего телефона имя Варвары Тимофеевой и ткнула в него пальцем. Отклик слышали все — из-под кустов раздалась телефонная трель. — Мобильный Тимофеевой тоже оприходуйте, — указала Елена. Митрохин, скривившись от досады, махнул своим рукой: мол, выполняйте. Покосился на Петелину, крякнул в кулак, напустил на лицо суровость и шагнул к ней. Однако отчитывать при всех не стал, отвел Петелину к машинам. — Вам лучше уехать. Приказ Кулика. Сами понимаете. — Знаете, что это за место? — огорошила его вопросом Елена. Митрохин хлопал глазами, а следователь показывала: — В этом элитном доме у Васильева есть квартира, или была ранее. А в соседней простой пятиэтажке в детстве жила Варя Тимофеева, его внебрачная дочь. — Дочь? — удивился Митрохин. — Ненавидящая отца, — подчеркнула Елена. — Адреса квартир, я уверена, вам не составит труда узнать. В полицейском автомобиле затрещала рация. Митрохин поспешил вернуться, вытащил рацию и отозвался. Ему сообщили, что черный внедорожник «инфинити», принадлежащий вице-губернатору Васильеву, стоит на мосту через реку Клязьма. Глаза Митрохина заметались в поисках решения, казалось, он готов был прыгнуть за руль. Петелина покачала головой, указав на окна ближайших домов: — А если вице-губернатор сейчас привязан к стулу, и ему уже начали отрезать руку? Оставив майора в нерешительности, Петелина удалилась. Она знала, где мост через Клязьму, и профессиональное чутье ей подсказывало, что надо быть там. И лучше первой. Выброшенные телефоны — типичная уловка, а машина не может перемещаться сама. И все-таки Митрохина она не обманула. Оперативников для того и подключают к следствию, чтобы оперативно отработать все возможные версии. 46 Узкая темная улица пропетляла между старинными домами, вынырнула на простор и влилась в освещенную четырехполосную дорогу. Выехав на прямой спуск Петелина увидела перед собой высокий автомобильный мост через Клязьму. Издалека мост выглядел как обычно, однако по мере спуска картина в корне менялась. «Инфинити» был брошен на середине моста по направлению выезда из города. В свете фонарей черная хромированная машина первой бросалась в глаза. Она пугала своей неподвижностью и вывернутым колесом, наехавшим на приподнятую пешеходную дорожку. Отсутствие следов аварии только подчеркивало угнетающую ненормальность такой остановки. Но самое страшное происходило на противоположной стороне дороги. Там на узком выступе за перилами стояли два человека. В двадцати метрах под их ногами чернела река, похожая ночью на мокрый асфальт. Мало кто бы поверил, что это отец и дочь: вице-губернатор Николай Васильев и лейтенант полиции Варвара Тимофеева. Васильев вцепился побелевшими пальцами в перила и, прижимаясь животом к спасительной опоре, беспомощно хныкал. Перевозбужденная Варвара ощущала необыкновенный прилив сил. Она не могла молчать, вертелась и жестикулировала, придерживаясь лишь одной рукой, да и то не всегда. В другой ее руке блестел нож, которым она то и дело угрожала Васильеву. — Кто сказал, что люди не летают? Чушь! Ты готов, папочка, доказать обратное? Вот она настоящая свобода — расправь руки и лети! Это же счастье. Тебе не надо будет брать взяток, плести интриги и содержать любовниц. Ну же, смелее, разожми пальчики. Не хочешь, тогда я их отчикаю. — Она ткнула ножом в ладонь чиновника и громко рассмеялась. Однако смех быстро оборвался. Девушка развернулась лицом к реке, набрала в грудь воздуха и расправила руки, словно намереваясь взмахнуть крыльями. Ее ступни едва помещались на бетонном парапете, тело вытянулась к небу, а на лице не было и капли сомнений, что она может летать. Сейчас взмахнет — и взлетит черно-белая птица. Так длилось всего несколько мгновений. Безумная решимость в ее глазах сменилась новой вспышкой гнева. Варвара обхватила Васильева, приставила нож к его горлу и зашипела в ухо: — А знаешь, что я поняла? Мы не можем жить одновременно. Как вода и огонь на одной щепке — или ты, или я. Выбирай, кто полетит? — Ты, — испуганно выдохнул Васильев. — Ха-ха-ха, — рассмеялась Варвара в ночное небо, откинув голову. Но тут же вновь вцепилась в отца. — Я помню из детства, как сосед кружил за руки свою дочь, и та кричала от счастья: я летаю, летаю, а потом просила: еще, еще. Сжавшийся от страха Васильев выдавил: — Отпусти. — Ты ни черта не понял! — взвилась Варвара. — Если мы не можем жить одновременно, это не значит, что останется кто-то один. Васильев с страхом покосился на Варвару. А та вновь переменилась в лице и ласково попросила: — Сделай то, что ты никого не делал для меня. Обними свою дочь, и мы полетим вместе. — Варвара! Крик со стороны заставил Тимофееву обернуться. Она увидела перебегавшую к ним через мост Елену Петелину, осклабилась: — О, вездесущая Петля, ты первая. А я ждала, кто же будет нашим зрителем. — Варя, отпусти его. Еще ничего не потеряно. Водитель Васильева жив. — Не подходи! Включи телефон на запись и снимай. Елена остановилась в трех метрах от Тимофеевой. Сзади загудела сирена, на мост влетела полицейская машина с мигалкой, хлопнула дверца. Петелина обернулась и увидела Митрохина, вооруженного пистолетом. Он прибыл один. Нашел выход, отправил оперативников проверять квартиры, а сам примчался сюда. Митрохин не стал церемониться. Он целился в Варвару и требовал: — Тимофеева, не дури, немедленно отпусти заложника. — Зрителей прибыло, — криво улыбнулась Варвара. В ее руке появился пистолет, она взяла на мушку Петелину, а сама пряталась за тело Васильева. — Ну, кто кого, Стас? Ты меня, или я ее? У Елены похолодела спина, свело живот и чуть не подкосились ноги. Ствол был направлен ей в грудь, она в трех метрах на пустой дороге, безумная Варвара настроена решительно, ни спрятаться, ни убежать, и ответ на вопрос «кто кого» предельно ясен. Это дошло и до Митрохина. — Ты всегда была чокнутой, Миша-Мишель. — Он попятился, спрятался за машиной и крикнул от туда: — Свихнувшаяся идиотка! Щеки Варвары вспыхнули, словно от несправедливой пощечины. Она хотела огрызнуться, но Петелина под влиянием спасительного рефлекса, опередила ее и высказала неожиданное сочувствие: — Какие же мужики сволочи.