— Не имею права, я отстранена. Нужно доложить Кулику, не по телефону, лично. Она сбросила полотенце, пощупала мокрые волосы, расстроилась: — Даже фена нет. — Махнула рукой, оделась и окликнула Марата: — Поехали. Тот продолжал сидеть за столом, что-то доедая. Вытер губы, развернулся к ней. — Никуда я тебя не пущу, простудишься. А Кулик пусть сам сюда едет. Пресекая возможные возражения, он позвонил полковнику, представился и сразу бухнул: — Я знаю, кто Живорез. — Что ты можешь знать, капитан, — не сдерживая ехидства, усомнился Кулик. — Спросите Петелину, если мне не верите. — Где она? — В ванной. — Кто Живорез? — Ваш подчиненный. — Кто?! — повысил голос Кулик. — Это не телефонный разговор. Приезжайте. И положил трубку. Елена оценила наглую уверенность, с которой говорил Марат, и подняла в знак одобрения большой палец вверх. Следователь по особо важным делам приехал не сразу, но и не заставил себя долго ждать. Его недовольный взгляд красноречиво говорил: у меня полно забот, и, если меня сорвали зря, мало не покажется. Он вошел в квартиру, встал в центре комнаты, ощупывая взглядом то одного, то другого. В конце концов он выбрал для разговора Петелину, но предупредил: — У меня мало времени. Если это опять, как вчера с Тимофеевой… Елена начала подробно пересказывать то, что узнала от Валеева. Кулик ее перебил: — Я приехал, чтобы узнать имя. — Ну, хорошо, сразу к выводу. Серийный убийца — Давид Токаев. На этот раз без ошибок. Кулик поморщился и потребовал: — Какие доказательства? — Арестуйте его, и он признается. Токаев демонстративно казнит чиновников, рассылает фотографии со смыслом — значит, хочет выговориться. — А если нет? — Начните разговор с первого убийства. Его Токаев совершил два года назад в Ярославской области. Отомстил за смерть сына, покарал чиновника облздрава Локтева. Материалы я пришлю. — Почему я не в курсе? — вскинул бровь Кулик. — Потому что не дослушали. Убийство не включили в серию, потому что первый раз он отрезал только три пальца и не подбросил фотографии Высоцкого. Через год во Владикавказе Токаев совершил аналогичное убийство. Снова чиновник, снова три пальца, снова перерезанная артерия, и вот там впервые замечена фотография Высоцкого. Но на фото не обратили внимание, убийство быстро списали на ликвидированных бандитов. — И давно ты об этом знаешь? — лицо полковника помрачнело, как грозовая туча. — Про убийства несколько дней, но… — И молчала! — взорвался Кулик. Его глаза сначала расширились затем сузились: — Ох, Петля, какую игру ты ведешь? Хочешь сама раскрыть дело, а меня выставить дураком? Не выйдет! — Я хотела разобраться. — Ты скрывала важные сведения. Это саботаж! — Кулик активно жестикулировал руками, наступая на Петелину. — Последний раз напоминаю, что ты отстранена, а рапорт о твоем неполном соответствии мне осталось только подписать. Пред взором Елены промелькнули пальцы разъяренного Кулика. Подписать, мысленно повторила она. Именно с этим борется Живорез. Росчерк пера — это чья-то трагедия. На этот раз угрожают ей. Подпись начальника — и конец ее карьере. — Желаю успеха, товарищ полковник, — ледяным голосом процедила она и указала на дверь. 48 Кулик ушел. Елена опустилась в промятое кресло, безвольно свесив руки и уткнув взгляд в пол. В отличие от нее Марат проявлял активность. Он прибрался на кухне, вынес пакет с мусором и вернулся в комнату. Его глаза остановились на приунывшей подруге. — Что скисла, думай о чем-нибудь хорошем. Елена подняла руку, пощупала волосы. — Высохли, ура, — тусклым голосом откликнулась она. — Собирай вещи, и поедем домой. Настя обрадуется. — Боюсь представить. Ты вернул ей форму? — Не всю. — Вот видишь. — Я сам соберу твои вещи, — решил Марат. Он принес дорожную сумку, бухнул ее Елене под ноги и стал сваливать туда одежду и обувь. Действовал он неаккуратно, в расчете на то, что Лена возмутится, одернет его и сама займется укладкой. Но она равнодушно созерцала, как ее одежда комками исчезает в разбухающей сумке. — Ты был прав, не надо было соглашаться, — промолвила она. Марат вопросительно взглянул на нее: что с тобой? Лена редко признавала его правоту, предпочитая спорить до последнего или, в крайнем случае, промолчать. — Сюда ехала, надеялась, что это расследование станет взлетом моей карьеры, — призналась она, — а на самом деле может стать ее печальным концом. — Да не волнуйся ты так, — успокоил Марат. — Сейчас Кулик арестует Токаева и начнется — поздравления начальства, корреспонденты, интервью на телевидение. О тебе он забудет. — И слава богу. Зазвонил телефон, Елена взглянула на дисплей и с горькой усмешкой продемонстрировала Марату высветившуюся фамилию: — Не забыл. Послать к черту? — Легок на помине, — проворчал Валеев, запихивая в сумку вещи. — Скажи, что уезжаем. Елена тяжело вздохнула и нехотя включила связь, намереваясь сказать, что уже садится в машину. Но Кулик ее опередил. Он с ходу задал вопрос: — Петелина, кто еще знал, что Токаев — маньяк? — А в чем дело? — насторожилась следователь, заставив себя собраться. — Токаев исчез, словно его кто-то предупредил — ни на работе, ни дома. А свой мобильный, подбросил в московскую электричку, которая уже час как в пути. — Там его нет? — Ищем. — Скинул мобильный, значит… — Он пустился в бега, запутывает следы, мог уехать на любом другом поезде, пересесть по дороге. И все потому, что ты сообщила мне слишком поздно. Кто-то раньше растрепался. Кому еще ты говорила? — Никому. — А как же Валеев? Он ведь знал.