Кузнецов отшатнулся, побелел, сунул руку в карман в поисках лекарства или платка. Оттуда вывалились ключи и тяжело брякнули на асфальт. Следователь опустила взгляд и удивилась: — От сейфа? — Она подняла связку. — Меня попросил Васильев. Кузнецов протянул руку, чтобы забрать ключи, но Петелина их не отдавала. — О чем он попросил? — В его кабинете сейф. Я должен забрать синюю папку с нижней полки. — Почему он сам не может это сделать? — продолжала вытягивать информацию Петелина, предчувствуя нечто сомнительное. Водитель занервничал, вцепился в ключи и повысил голос: — Потому что Николай Егорович сейчас лежит в больнице. Тут, в отдельной палате. Он пережил стресс, и не может уйти. — Я сама доставлю ему папку. — Да нет же! Я должен ее сжечь! — проговорился Кузнецов и дернул за ключи. Но Петелина держала их крепко. Водитель дергал и дергал, пока не вмешался Валеев и не пережал его руку. Кузнецов сдался и заныл: — Отдайте. Он же мой начальник. Что я ему скажу? — Вам надо отдыхать, Виктор Викторович. А я решу все вопросы. Подоспела его жена и поддержала: — Тебе нужен отдых, Витя. Ты на больничном. Пойдем. Она потянула мужа за собой, тот шел, понуро опустив плечи, но, сделав пару шагов, обернулся. Перехватил взгляд Петелиной и спросил: — А этот… доктор с фотографии. Он работает в нашей больнице? — Нет, он работает неподалеку. И он не то что бы доктор, — Елена не стала называть пугающую профессию Токаева. — А я видел его сегодня. Здесь в больнице. — Когда? — подалась вперед Елена. — Только что. — Во что он был одет? — Как врач, с маской на лице. Я видел его глаза, сразу не узнал, а вот сейчас… — Где вы его встретили? — Я получил ключи от Васильева, вышел из его палаты и тут. Он шел мне навстречу. Елена чертыхнулась про себя: этого следовало ожидать, — а вслух спросила: — В какой палате лежит Васильев? — На третьем этаже в специальном отделении. — Марат, бегом! — позвала она, устремляясь ко входу в больницу. — А мне, мне что делать? — крикнул вдогонку водитель. — Не выезжать на встречную. 51 Петелина вслед за Валеевым вбежала на третий этаж. Марат остановился и вертел головой. Часть коридора от пола до потолка перегораживала стеклянная матовая перегородка. — Туда, — решила Елена и не ошиблась. Стеклянная стена отделяла несколько привилегированных палат от остальных. Это сразу было заметно по качественной отделке стен, потолка, наличию мягкой мебели и уютных светильников. За столиком у входа дежурила медсестра. — Почему без бахил? — возмутилась она, увидев нетерпеливых посетителей. — Сюда нельзя! — Мне можно. Следственный комитет. — Петелина развернула служебное удостоверение. — Полиция, — добавил Валеев для вескости чуть высунув из кармана свою красную корочку. — В какой палате лежит Васильев? — спросила Елена. — В самой лучшей, в тридцать пятой. — К нему заходил посторонний? — Нет. — Медсестра похлопала ресницами. — Вы к Николаю Егоровичу? Только бахилы оденьте, у нас строго. Она указала на корзину с бахилами рядом с диваном. — Это можно, — согласилась следователь, присаживаясь на диван. Натянув на обувь голубые бахилы, она дала поручение Марату, кивнув на стеклянные двери: — Подежурь здесь. Если Токаев появится, задержи. А я предупрежу Васильева. Шурша бахилами, Петелина направилась к дальней двери с номером «35». Медсестра бросила вслед недовольный взгляд и пробурчала: — Все равно не пустят. У Николая Егоровича сейчас врач. Валеев, закончивший натягивать бахилы, вздернул бровь: — Ты же сказала, что у Васильева никого нет. — Я сказала, что нет посторонних. А это врач. — Кто? — Валеев наклонился к медсестре и, заметив растерянность на лице девушки, вскипел: — Ты его не знаешь? — Он не из наших. Личный врач вице-губернатора. — Сам так сказал? — Ну да. — Лена! — крикнул Марат, сорвавшись с места. Скользкие бахилы подвели его, он шлепнулся на гладком полу и этим все испортил. Петелина, успевшая открыть дверь в палату, обернулась на шум. В этот момент высунувшиеся руки в медицинских перчатках обхватили ее, рванули на себя и развернули лицом в коридор. За ее спиной маячил человек в медицинском халате. Маска сбилась с его лица, и Марат узнал Токаева. Тот держал шприц-пистолет у шеи женщины и готов был нажать спусковой курок в любую секунду. — Не приближайся! — предупредил Токаев, сверкая глазами. — Здесь тот же яд, что достался Холодову. Валеев поднялся и выхватил пистолет: — Ты, мразь, брось шприц и подними руки. Но Токаев захлопнул дверь в палату и запер ее. — Вздумаешь ломать — она мертва. Вздумаешь стрелять — она мертва, — пригрозил он, не повышая голоса. Знал, что и так услышат.