Крупный кадр на экране продемонстрировал торчащую из нагрудного кармана пиджака фотографию Высоцкого в роли капитана Жеглова из фильма «Место встречи изменить нельзя». — Дактилоскопических следов на карточке нет. С уверенностью могу сказать, что это тот же снимок, что и в предыдущих случаях. Отпечатан на такой же бумаге, на том же струйном принтере. — Сорин для убедительности похлопал ладонью по своей папке. — Если принтер найдется, мы однозначно докажем… — Это понятно, — осек криминалиста полковник и обратился к судмедэксперту. — Токаев, вы осмотрели тело? Что скажете о характере повреждений? Токаев встал. Он был среднего роста, крепкого телосложения, держался спокойно и уверенно, но не по возрасту седые виски придавали ему несколько печальный вид. — Поверхностный осмотр тела показал, что жертве произвели укол в шею. Скорее всего, ввели сильную дозу обезболивающего, вызвавшего временный паралич. Кисть была ампутирована еще у живого человека. Затем, очевидно, были перерезаны артерии на обоих бедрах, и смерть наступила от потери крови. В общем, как вы правильно заметили, почерк преступника аналогичен предыдущим случаям. Вскрытие я проведу сразу после совещания, отчет предоставлю к концу дня. — Работайте в связке с криминалистами. Токаев кивнул и сел. В дверь просунулась вихрастая голова Миши Устинова. На нем были кожаные штаны и кожаная куртка, на плече болтался объемный рюкзак. На мотоцикле прикатил, догадалась Петелина. Она поспешила предупредить недовольство Кулика и обратилась к полковнику: — Это эксперт-криминалист Михаил Устинов. Я вчера вам говорила о нем. — Ах да, новые методы и все такое. Проходите, Устинов. Начальник криминалистической лаборатории Сорин введет вас в курс дела. Миша взмахом руки приветствовал Петелину и сел рядом с Сориным. Кулик начальственным движением подбородка указал помощнику с ноутбуком: — Перейдем к главному свидетелю — Груздеву Ивану Ильичу. На мониторе один за другим появились снимки водителя лимузина. Он выглядел скованным и настороженным. — Пока Груздев в статусе задержанного. Необходимо срочно сверить его ДНК с имеющейся у нас спермой Живореза. — Мои уже работают, — откликнулся Сорин. — Вчера Груздева допросили. Я ознакомился с протоколом, результат минимальный, — Кулик пробежался взглядом по рядам и остановился на Петелиной. — Елена Павловна, вы займетесь свидетелем. Я вам дам кого-нибудь из оперативников в помощь. Кулик бросил взгляд на группу оперативников, расположившихся вокруг своего начальника майора Митрохина, и хмыкнул: — Знаете, что, выбирайте сами. Любого. Все стихли. Взоры присутствующих были прикованы к эффектной женщине-следователю из Москвы: какого мужчину она выберет — брутального или смазливого, опытного или молодого? Создалось впечатление, что некоторые готовы делать ставки. Петелина посмотрела на оперативников, каждый был уверен в себе и не отводил взгляда. Это в столице к женщинам начальницам постепенно привыкли, а здесь сильный опер ставил себя выше любой кабинетной дамочки и с вызовом намекал: старшим в нашей паре буду я. И не таких обламывала, приняла вызов Петелина, но быстро одумалась. Работа в паре с оперативником только подольет масло в огонь Валеевской ревности. Есть другой вариант… 11 Она заметила в группе оперативников молодую женщину лет двадцати пяти. Та сидела чуть обособленно, сцепив на груди руки. Холодный взгляд подчеркивал ее независимость и своенравный характер. — Я бы хотела работать с ней, — сделала выбор Елена. Послышался вздох разочарования. Женщина-оперативник скосила взгляд на Петелину, словно впервые ее заметила, и сосредоточила внимание на полковнике: что скажет он? Кулик сдвинул брови, прошелся вдоль первого ряда и на развороте ткнул пальцем: — Лейтенант Тимофеева, поступаете в распоряжение майора юстиции Петелиной. — В полное? И днем и ночью? Голос у миловидной женщины оказался неожиданно низким, двусмысленную интонацию она не скрывала, прямой взгляд не отводила. Такая может смутить кого угодно, сделала вывод Елена. — Совещание окончено, — свернул разговор Кулик и первым покинул помещение. Задвигались стулья, народ встал, потянулся к выходу. Лейтенант Тимофеева дожидалась Петелину в коридоре у окна. Здесь ее можно было разглядеть полностью. Первое впечатление — женщина-контраст. Черный брови — белые зубы. Черные джинсы — белые кроссовки. Белая блузка с расстегнутым воротом под короткой черной курткой. И даже черный пистолет торчал из белой кобуры, пристегнутой к черному ремню. Где она ее только раздобыла? — Будем знакомиться? Елена Павловна Петелина, — представилась следователь. За спиной кто-то на ходу бросил шутку: — Опять со звездой, Миша-Мишель? — Отвали, остряк! — тут же огрызнулась оперативница, полыхнув черными глазищами. Петелина обернулась, подумав, что так могли позвать Мишу Устинова. Но Тимофеева объяснила: — Это меня. На самом деле я Варвара Васильевна Тимофеева, но… Елена вопросительно смотрела на новую помощницу. — В машине объясню, — ответила та и не сдержала ругательства: — Достали, козлы! На парковке перед областным УВД Елена направилась было к своей «тойоте», но Варвара ее остановила: — Зачем свою тачку гробить? Здесь она будет в сохранности, а я вас на служебной буду возить. Елена не стала возражать. Она нисколько не удивилась, что машина у Варвары оказалась белого цвета с черным салоном и черными колесными дисками. Они сели в трехдверную старомодную, но добротную «Ниву 4х4». Внутри пахло так, будто салон недавно вымыли. Как только под капотом заурчал двигатель, на торпеде под лобовым стеклом закивала головой приклеенная собачка с черно-белыми пятнами. — Едем допрашивать Груздева? — уточнила Варвара. Елена кивнула, устраиваясь поудобнее. Когда машина тронулась, она напомнила: — Так что там с Мишелью? — Старая история, но мужикам лишь бы поржать. — Если не хочешь… — Все равно расскажут. Первое время меня посылали на охрану певиц, приезжающих на гастроли. Однажды к нам пожаловала знаменитая француженка с той-терьером. Она свою собачку обожает: сю-сю да сю-сю. И тут, надо же, собачка пропала, исчезла — и все! Как назло, в мою смену. Певица хватается за сердце: без собачки выступать не буду. Продюсер на взводе: городское начальство билеты в первые ряды купило. Короче, скандал, без собаки концерт срывался, а я, вроде как, крайняя. — Не повезло, — посочувствовала Елена. — Не то слово. Обегала всю округу — нет дурацкой собачонки! А времени в обрез, ну я и схитрила. — Варвара помолчала, давая возможность собеседнице домыслить, чтобы лучше оценить ее находчивость. — Купила точно такого же той-терьера, нацепила бантик, как было, приношу, показываю — вот ваше сокровище. Певица в гримерку, и концерт состоялся. — Она не заметила подмены? — Перед концертом ей некогда было, а после стала сюсюкаться: моя Мишель, милая крошка — и вдруг, как завизжит! — Варвара хмыкнула. — Оказалось, я купила кобеля, а у нее была сучка. — Сюрприз, так сюрприз, — представила Елена. — Я ж тогда не знала, что Мишель — это женское имя. Думала, Миша, значит с яйцами. С тех пор надо мной подшучивают — Миша-Мишель. Вот и кивающую собачку ребята прилепили. Я срывала, а они новую. Привыкла. — Мужикам только дай повод. — Из-за них все неприятности. Настоящая Мишель нашлась утром. Ее взял электрик отеля своему терьерчику для случки. Представляете? Типа, вот тебе, дружок, настоящая француженка. Ну кто из них кобель? — Из России с любовью, — улыбнулась Елена. — С брюхом! — отрезала Варвара, остановившись на светофоре. Она развернулась к Петелиной, во взгляде читалось искреннее возмущение: — Почему наши мужики от француженок млеют? Я видела эту певичку в неглиже — кожа да кости, а между ног щель — хоть книги выдавай. — Какие книги? — едва сдерживала смех Елена. — Энциклопедия пройдет. Женщины рассмеялись. Сзади раздраженно посигналили — светофор горел зеленым. Варвара выждала паузу — мол, она не из тех, что срывается по первому свистку, — и рванула вперед так, чтобы не догнали. Теперь Елена окончательно ее рассмотрела. Зализанные назад волосы, короткий хвостик — кокетству предпочитает практичность. Взгляд глубокий, чуть исподлобья — про таких говорят, что может нахамить взглядом, а может и подзадорить. Губы пухлые, свои натуральные — позавидовать можно. Голос внутренний грубоватый, как у исполнительниц цыганских романсов. Наверное, в юности много курила и пила холодное пиво в компании с парнями. Если те приставали, отвешивала подзатыльники. — Приехали, — мрачным голосом доложила Варвара, будто и не было веселой истории про Мишу-Мишель.