— Нельзя спать, дорогая. Марике? — думает Карен. Но она ведь не может быть здесь? Она не сознает, что ее везут в Государственную больницу в Копенгагене, но, когда включается яркий свет, она видит трубки, белые халаты и сосредоточенные взгляды. Секунду она вообще не понимает, почему находится в больнице. Сейчас зазвонит будильник, надо будет встать и идти на работу. Следующая сознательная мысль: почему вокруг такой гул? Она словно мчится по туннелю и думает, что, наверно, умирает. Значит, вот как это происходит. Вот как это чувствовали Джон и Матис. И ей кажется, она улыбается при мысли, что это все же не так страшно. Но свет вспыхивает снова, приходится вернуться. Сегодня она, пожалуй, не умрет. Гул утих, сменился голосами. Неразборчивыми голосами, которые произносят понятные ей слова, а потом непонятные, и ее захлестывает паника. Новые уколы и успокаивающие руки. Теперь она различает среди зеленых шапок и белых масок теплые глаза. А затем, наконец, снова наступает темнота. Она не знает, как движется время, быстро ли, медленно ли. Позднее ей скажут, что лишь почти через трое суток после операции в копенгагенской больнице ее самолетом доставили в Доггерланд. И что к себе домой она попадет еще нескоро. Нестерпимо долгие дни ей предстоит неподвижно лежать на койке в дункерской больнице “Тюстед”. Удар по голове остался без тяжелых последствий — только рана, изрядное сотрясение мозга и перелом основания черепа. Четырнадцать швов, антибиотики и покой сделают свое дело, уверяют врачи. Грудная клетка стабилизирована, ребра закреплены на своих местах. Хуже дело обстоит с левой ногой, сломанной прямо над щиколоткой, и с коленом, где порваны связки. Минимум две недели в “Тюстеде”, раньше о выписке нечего и заикаться. Потом дома на больничном и регулярно лечебная гимнастика. — Но, скорее всего, вы полностью поправитесь. Письмо они действительно находят на вилле, которая досталась Энн Кросби по наследству от отца. На вилле, где Сюзанна Смеед несколько недель жила под видом своей сестры. Она даже не дала себе труда спрятать конверт на имя Сигрид. Формально письмо относится к материалам расследования, и прочитали его пять человек: Карл Бьёркен, Эвальд Йоханнисен, Динеке Веген, Вигго Хёуген и Юнас Смеед. Карен тоже ознакомили с его содержанием, хоть она на больничном и в расследовании более не участвует. Она по-прежнему под обезболивающими, когда Карл спрашивает, в состоянии ли она прочитать, что Сюзанна написала своей дочери. — Она просто больная, — предупреждает он. Карен осторожно кивает, берет в руки письмо. С растущим ощущением неловкости смотрит на плотные строчки, злобные прописные буквы, подчеркивания, орфографические ошибки. И начинает читать. СИГРИД, ЕСЛИ ТЫ ЭТО ЧИТАЕШЬ, ЗНАЧИТ, МЕНЯ НЕТ В ЖИВЫХ. НАВЕРНО, ТЫ И САМА УЖЕ СОСТАРИЛАСЬ, НАВЕРНО, У ТЕБЯ ЕСТЬ СВОИ ДЕТИ. НАВЕРНО, ТЫ УЖЕ ДОГАДАЛАСЬ, ЧТО В ЛАНГЕВИКСКОМ ДОМЕ УМЕРЛА НЕ Я. ЧЕЛОВЕК ВСЕ-ТАКИ ЧУВСТВУЕТ, КОГДА ЕГО МАТЬ ЖИВА. НО Я УБИВАЛА И ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ ЗНАЛА ПОЧЕМУ. НЕ ПРОЩАЛА, ПОТОМУ ЧТО Я ВОВСЕ НЕ ХОЧУ ПРОЩЕНИЯ, НО ПОНЯТЬ ТЫ ДОЛЖНА. ТВОЙ ОТЕЦ — НАСТОЯЩАЯ СКОТИНА. (ПРОСТИ, НО ТАК ОНО И ЕСТЬ.) РОДИЛСЯ С СЕРЕБРЯНОЙ ЛОЖКОЙ ВО РТУ И ВСЕ ДОСТАВАЛОСЬ ЕМУ ДАРОМ, А МНЕ ПРИШЛОСЬ БОРОТЬСЯ. ВСЕГДА БОРОТЬСЯ!!! И ОН НЕБЛАГОДАРНЫЙ. ХОТЯ И БЫЛ “НАСТОЯЩИМ СМЕЕДОМ”, А Я БЫЛА “ВТОРОГО СОРТА”. ТАК СЧИТАЛА ВСЯ ЕГО СЕМЬЯ. ХУЖЕ ВСЕХ БЫЛ ТВОЙ ДЕД!!! АКСЕЛЬ СМЕЕД ПОТРЕБОВАЛ ЗАКЛЮЧИТЬ БРАЧНЫЙ ДОГОВОР, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ПОМОГ НАМ С КВАРТИРОЙ, ХОТЯ ТЫ ТОЛЬКО ЧТО РОДИЛАСЬ. ДАЖЕ ГРОЗИЛ ЛИШИТЬ ТВОЕГО ОТЦА НАСЛЕДСТВА, ЕСЛИ МЫ НЕ ПОДПИШЕМ. ПОСЛЕ РАЗВОДА Я НЕ ПОЛУЧАЛА НИЧЕГО!!! И ЧТОБ ТЫ ЗНАЛА: МОЕ КРОВНОЕ НАСЛЕДСТВО ПОСЛЕ МАТЕРИ АКСЕЛЬ ТОЖЕ УКРАЛ. ОН СКУПАЛ ЗЕМЛЮ У МОЕГО ОТЦА, УЧАСТОК ЗА УЧАСТКОМ, ПО БРОСОВОЙ ЦЕНЕ, ПОКА НЕ ОСТАЛОСЬ НИЧЕГО, ЧТО Я МОГЛА БЫ УНАСЛЕДОВАТЬ. ЗА МОЕЙ СПИНОЙ!!! Я НИЧЕГО НЕ ЗНАЛА, ПОКА МЫ НЕ РАЗВЕЛИСЬ. ВСЕ, ЧТО Я ПОЛУЧИЛА ОТ ТВОЕГО ОТЦА, ЭТО ЕЖЕМЕСЯЧНЫЕ “ГРОШИ”, ЧТОБЫ ОБЕСПЕЧИТЬ ТЕБЕ “СНОСНУЮ ЖИЗНЬ”, КОГДА ТЫ ЖИЛА У МЕНЯ. СВОЛОЧЬ!!! ТВОЙ ОТЕЦ В САМОМ ДЕЛЕ ИМЕЛ ВСЕ, А МНЕ ПРИХОДИЛОСЬ БОРОТЬСЯ. КОГДА ТЫ ТОЖЕ УЕХАЛА, Я ОСТАЛАСЬ СОВСЕМ ОДНА. БЕЗ ДРУЗЕЙ, А РАБОТА — СУЩИЙ АД. ПОСЛЕ НЕСКОЛЬКИХ ЛЕТ Я НЕ ВЫДЕРЖАЛА. ХОТЕЛА УМЕРЕТЬ И ЧУТЬ НЕ КАЖДЫЙ ДЕНЬ ДУМАЛА О САМОУБИЙСТВЕ. Карен опускает письмо на грудь, закрывает глаза. Нужно ли Сигрид это читать? Или она уже читала? Словно понимая, о чем она думает, с посетительского стула доносится голос Карла: — Нам пришлось. Она совершеннолетняя, а письмо адресовано ей. Вчера она его прочитала. Она никогда не станет прежней, думает Карен. Никогда. Поднимает письмо, заставляет себя читать дальше. ВОТ ТОГДА-ТО ПОЗВОНИЛА ЖЕНЩИНА ПО ИМЕНИ ДИСА БРИНКМАНН. ОНА ЖИЛА В КОММУНЕ С МОИМИ РОДИТЕЛЯМИ И ПРИСУТСТВОВАЛА ПРИ МОЕМ РОЖДЕНИИ. ОНА РАССКАЗАЛА, ЧТО ДАЖЕ МОЯ МАМА НЕ БЫЛА МОЕЙ. МОЙ ОТЕЦ ЗАЧАЛ МЕНЯ С ДРУГОЙ ЖЕНЩИНОЙ. НО ПОТОМ ОНА СКАЗАЛА, ЧТО У МЕНЯ ЕСТЬ СЕСТРА-БЛИЗНЕЦ. ОНИ ПОДЕЛИЛИ НАС МЕЖДУ СОБОЙ, КАК КОТЯТ!!! СЕСТРУ УВЕЗЛИ В ШВЕЦИЮ, А МЕНЯ ОСТАВИЛИ. Я ВСТРЕТИЛАСЬ С ДИСОЙ БРИНКМАНН И С СЕСТРОЙ В МАЛЬМЁ. СПЕРВА Я НЕ ЗАМЕТИЛА, ПОТОМУ ЧТО ВНЕШНЕ ОНА ВЫГЛЯДЕЛА НАМНОГО ЛУЧШЕ МЕНЯ. НО ПОТОМ МЫ РАЗГЛЯДЕЛИ, ЧТО ПОХОЖИ КАК ДВЕ КАПЛИ ВОДЫ!!! КОГДА МЫ РОДИЛИСЬ, НИКТО НЕ ПОНЯЛ, ЧТО МЫ ОДНОЯЙЦОВЫЕ БЛИЗНЕЦЫ.ДИСА БРИНКМАНН И ТА СООБРАЗИЛА ТОЛЬКО ТЕПЕРЬ. У НАС ДАЖЕ ГОЛОСА ОДИНАКОВЫЕ, И ВЫГОВОР ОДИНАКОВЫЙ, ПОТОМУ ЧТО ДОМА ОБЕ ГОВОРИЛИ ПО-ШВЕДСКИ. КАЗАЛОСЬ, МЫ ОДИН И ТОТ ЖЕ ЧЕЛОВЕК!! Я ЕЗДИЛА В МАЛЬМЁ ЕЩЕ ДВА РАЗА, ЧТОБЫ ВСТРЕТИТЬСЯ С ЭНН, КРОМЕ ТОГО, МЫ ГОВОРИЛИ ПО ТЕЛЕФОНУ. ОНА ЖИЛА В ШТАТАХ, НО ТЕПЕРЬ ВСЕ ТАМ ПРОДАСТ И ВЕРНЕТСЯ НА РОДИНУ, ТАК ОНА СКАЗАЛА. ВОТ ТОГДА Я ПОНЯЛА, КАК ОНА БОГАТА. У НЕЕ БЫЛО ВСЕ, А У МЕНЯ НИЧЕГО. НО ВСЕ, ЧТО ОНА ИМЕЛА, МОГЛО БЫ БЫТЬ МОИМ!!!! ЕСЛИ БЫ Я ТОГДА УЕХАЛА В ШВЕЦИЮ, А ОНА ОСТАЛАСЬ В ЛАНГЕВИКЕ. ТОЛЬКО СЛУЧАЙ ДАЛ ЕЙ ВСЕ, А МНЕ НИЧЕГО!! ТОГДА-ТО Я И РЕШИЛА ВСЕ ИЗМЕНИТЬ. ОНА ПРИЕДЕТ КО МНЕ В ГОСТИ И ОСТАНЕТСЯ НОЧЕВАТЬ. ОНА ПРИЕХАЛА НА КРУИЗНОМ СУДНЕ, КОТОРОЕ СУТКИ ДОЛЖНО БЫЛО ПРОСТОЯТЬ В ГАВАНИ, Я ВСТРЕТИЛА ЕЕ НА ПРИСТАНИ. УТРОМ Я СДЕЛАЛА ТО, ЧТО НУЖНО. ТЕБЕ НЕЗАЧЕМ ЗНАТЬ, КАК ИМЕННО Я ВСЕ СДЕЛАЛА. ПОТОМ Я ЗАНЯЛА ЕЕ МЕСТО НА КРУИЗНОМ СУДНЕ. ПРОСТО СТАЛА ЖИТЬ ЕЕ ЖИЗНЬЮ. ЭТО ОКАЗАЛОСЬ ЛЕГЧЕ, ЧЕМ Я ДУМАЛА, ВЕДЬ НИКТО НЕ ПРИСМАТРИВАЕТСЯ К ЖЕНЩИНЕ МОЕГО ВОЗРАСТА. ЕДИНСТВЕННАЯ, КТО ЗНАЛ, ЧТО МЫ БЫЛИ БЛИЗНЕЦАМИ, ДИСА БРИНКМАНН, ПОЭТОМУ МНЕ БЫЛО НЕОБХОДИМО УБРАТЬ И ЕЕ, ДЛЯ НАДЕЖНОСТИ. А ТЕПЕРЬ ПРИШЛОСЬ УБРАТЬ И ЕЩЕ ОДНУ, КОТОРАЯ ВЫНЮХИВАЕТ И ЗАДАЕТ ВОПРОСЫ. ОНА РАБОТАЕТ С ТВОИМ ОТЦОМ, НО ЖИВЕТ В ЛАНГЕВИКЕ. ТЫ ЗНАЕШЬ, КТО ОНА. НАСТОЯЩАЯ ШЛЮХА, КОТОРАЯ СПИТ СО ВСЕМИ МУЖИКАМИ ПОДРЯД, ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ ВСЕГДА БЫЛА ТАКОЙ. НЕВЕЛИКА ПОТЕРЯ. Карен быстро смотрит на Карла, но он не отрывает глаз от окна. И она читает последние строчки. Я ПРОСТО ХОТЕЛА ЖИТЬ ТОЙ ЖИЗНЬЮ, КАКАЯ ДОЛЖНА БЫЛА БЫТЬ У МЕНЯ С САМОГО НАЧАЛА. ЭНН ПОЛУЧИЛА ПЕРВУЮ ПОЛОВИНУ, А Я ЗАБРАЛА ОСТАЛЬНОЕ. НАДЕЮСЬ, ТЫ МОЖЕШЬ ПОНЯТЬ. Я ВСЕГДА ЛЮБИЛА ТЕБЯ. МАМА Несколько минут в палате царит тишина. — Она явно была не в себе, когда писала, — говорит Карл. Карен не отвечает. Потом он встает, собираясь уходить. И напоследок говорит именно то, что думает сейчас она сама. — Бедная Сигрид. 89 Сюда приходят все. Толпятся с тревожными взглядами возле больничной койки, пока их не убеждают, что у Карен не будет серьезных осложнений… Марике, Эйлин, Коре и Эйрик. И мама. Элинор Эйкен однозначно дала понять, что не намерена возвращаться в Испанию, пока Карен не выпишут, и решительно поселилась в лангевикском доме, отослав Харри в эстепонскую квартиру. Лео Фриис явно тоже там. Очевидно, просто решил остаться, как Руфус. Перебрался ли он в садовый домик или они с Элинор оба живут в большом доме, Карен понятия не имеет. Спрашивать нет сил, как нет сил и самой отвечать на некоторые вопросы. Что Лео не появляется в больнице, ее не удивляет, а как ей с ним поступить, пока что совершенно неважно. Сейчас все мысли Карен только о Сигрид.