Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 21 из 67 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
«Они» — это Айдаровы. А «она» — это… Ясмин? И хоть в салоне не холодно, меня до костей пробирает дрожь. — Спасибо, Демид, — легонько сжимаю и отпускаю его руку. — Спасибо, что увозишь меня оттуда. Он ничего не отвечает, но мне его ответ и не нужен. Я сама все знаю. Глава 15 Рустам Я до последнего не верил, что она улетит. Не допускал даже мысли. Был уверен, что останется, пусть на своих условиях, на любых. Я на все что угодно был согласен. До последнего знал — она все еще та моя светлая девочка, светлая и нежная. Подонок Ольшанский лгал, пускай и достаточно убедительно, когда говорил, что Соня ушла к нему. На приеме я убедился, что Ольшанский блефует, лишь только посмотрел в глаза своей Сони. Все еще такой моей, что в груди защемило. Демид всем своим видом демонстрировал, что она уже легла под него, но даже ее чересчур откровенный наряд и яркий макияж меня не обманули. Потому что за красивым образом хищницы просматривалась моя застенчивая и скромная жена. Хотя, признаться, я охренел когда ее увидел. Я знал, что она красавица, но такой ее видел впервые. Признаю — Демид, этот похотливый ублюдок, умеет выбирать женщин. У меня дыхание остановилось, когда она вошла под руку с Ольшанским. Соблазнительная, сексуальная. И все равно только моя. Потому что я видел ее во сто крат сексуальнее. В постели, под собой, без всяких платьев. Без всего. Стоило только представить, что этот ублюдок хочет ее у меня отобрать, меня разрывало на части. А когда вместе их увидел, вовсе берега потерял. Она не нужна ему, я знал это с самого начала. Демид в принципе к женщинам относится как к расходному материалу, а тут подвернулась такая возможность — достать меня через мою жену. Я бы ее в таком виде дальше спальни не выпустил, чтобы только для меня бы такой была. А остальным нечего на мое слюни пускать. Но Ольшанскому плевать на Соню, он бы и голой ее привел, лишь бы меня достать. И у него получилось. Я сам все для этого сделал, дал ему этот шанс, и ублюдок не преминул воспользоваться. Недооценил я братишку. Сам себя убедил, что раз Соня не стала упираться и уехала со мной из той вшивой гостиницы, у меня получится ее вернуть. А она меня как лоха провела, моя послушная девочка… Накрываю руками руль и упираюсь лбом. Из аэропорта я уехал сам, водителя отправил с охраной. И вот уже второй час кружу по ночному городу. Когда в третий раз проехал по одному и тому же перекрестку, остановился и узнал — здесь я впервые увидел Соню. Случайно облил водой из лужи, вышел, чтобы извиниться, и пропал. Теперь стою, не могу сдвинуться с места. Я влюбился в нее, я любил ее. И люблю. Как же я умудрился так бездарно все просрать? В сотый, нет, в тысячный раз прокручиваю по минутам вечер того гребаного корпоратива. В памяти картинки четкие и ясные, как качественная цифровая запись. Вот мы с Бацманом говорим речь. Потом сотрудники начинают накачиваться алкоголем, а мы с Бацманом беседуем на балконе. Он рассказывает как продвигается его стройка, а я интересуюсь инфраструктурой в загородном поселке, где Бацман достраивает дом. Еще думаю, что пора и нам с Соней перебираться за город. Все это время бокал с виски я держу в руках, нигде не оставляю его ни на минуту. Не потому что такой недоверчивый, а чтобы официанты не унесли. Тогда придется новую порцию брать. В какой-то момент все меняется, восприятие обостряется. Краски кажутся контрастнее, звуки громче, запахи резче. Кожа плавится и исчезает, будто испаряется, нервные окончания оголены. Возбуждение появляется раньше, чем в мое поле зрения попадает блондинка с длинными волосами. Она приглашает меня на танец. Я знаю, что это сотрудница Бацмана, он обращается к ней по имени, но я не помню, как он ее называет. Все что помню потом — животное, звериное возбуждение. Даже не возбуждение, а похоть. Дикую, необузданную. Я привык, что вокруг меня много женщин. По бизнесу и по жизни. Но с того дня, как я сделал предложение Соне, они перестали меня интересовать. Только это не значит, что я перестал интересовать их. Не всех останавливает обручальное кольцо. Я давно привык пресекать любые попытки к сближению. Справлялся без особых усилий — понятливые отваливали сразу, непонятливыми занималась охрана.
Что произошло в тот вечер, не могу объяснить до сих пор. Почему потащил сотрудницу Бацмана в первую попавшуюся подсобку и поставил на колени. Сейчас стоит вспомнить ее слюнявый рот с размазанной помадой, тянет на рвоту. А тогда нет, только звериная похоть, которую не получалось удовлетворить. Корпоратив проходил за городом, в комплексе был отель. Я решил, что перебрал, сказал охране, что остаемся. И когда спросил назавтра, какого хера они впустили ко мне эту суку, парни в один голос сказали, что были уверены — я для этого и остался. Потому что никогда таким меня не видели. Решили, что у меня тормоза от нее слетели. В груди как стержень раскаленный проворачивается. Если б можно было отмотать назад, все бы за это отдал. Все что у меня есть. Лишь бы она у меня была. Но ее больше у меня нет, я сегодня это понял в аэропорту. Пока цеплял ее взглядом, держал, все еще надеялся на чудо. Все казалось, что вот-вот, и она дрогнет. А она отвела взгляд и быстро прошла на посадку. Меня в пыль разнесло, по стенам размазало, а она только голову выше подняла. И я понял, что все. Нет, не так. А ВСЕ. И не имеет значения, как долго она будет с Ольшанским. Она не будет со мной. Завожу двигатель и направляюсь в отель. Дома я не живу. Не могу. Слишком много там Сони. В отеле стерильно и безлико, там мне самое место. Уже в номере достаю телефон, некоторое время туплю в экран. Поздно? Похер. Набираю Сикорского. Он долго не берет, но я все равно звоню. Наконец слышу заспанный недовольный голос. — Да, Рустам Усманович. Слушаю. — Адам, я хочу сделать еще один тест, — говорю без прелюдий. Он неслышно зевает, наверное прикрывает рукой динамик. — Рустам Усманович, нет никакого смысла, тест покажет тот же результат. Давайте дождемся, пока ребенок родится. Сколько тут осталось, меньше трех месяцев. Понимаю, что он прав. Бормочу извинения и отбиваюсь. Бросаю телефон на кровать. Сикорский не виноват, что в моей крови ничего не было обнаружено. Тем более, он не виноват, что ребенок Лизы скорее всего мой. И он прав, осталось совсем немного. Через три месяца на свете станет одним Айдаровым больше — у Руса с Дианой тоже родится сын. Недавно у них была целая вечеринка, на которой сказали пол моего племянника. К этому малышу у меня намного больше чувств, чем к тому, который может быть моим собственным. Может быть — потому что у меня все еще есть надежда. Не знаю, почему, но чувствую — если тест окажется положительным, я потеряю Соню навсегда. Три месяца спустя Нас с Соней развели четыре недели назад. То, что мои юристы сумели растянуть процесс на целых два месяца, настоящее достижение. У нас нет детей, Соня отказалась от имущественных претензий. Препятствий к разводу не было никаких кроме моего лютого нежелания. А разве это может противостоять акулам Ольшанского? Единственное, что я не позволил ему — выставить меня полным дерьмом перед моей женой. Теперь уже бывшей. Я оставил ей нашу квартиру и перевел деньги на ее личный счет. Откупился? Наверное. Только откупался скорее перед собой, а не перед ней. Соне ничего от меня не нужно. Квартира по-прежнему стоит закрытая, я так и живу в отеле. Я ничего не знаю о Соне — где она, с Ольшанским она или нет. Я ждал от него полной онлайн-трансляции их совместной жизни, чтобы меня добить. Уничтожить. Размазать. Но ничего такого не было. Два месяца я ничего не слышал о Демиде, а теперь он вдруг вернулся в столицу. Сам. Один. Без моей Сони. И у меня появилась надежда. Совсем скоро Лиза родит, последнее УЗИ однозначно подтвердило, что у нее будет мальчик. Я смотрел на снимок, который передала мне мать, с полным равнодушием и ничего, абсолютно ничего не чувствовал. Чужой, посторонний ребенок, который не имеет ко мне никакого отношения. Откуда во мне эта уверенность, я не знаю. Рус уверен, что я себя в этом убедил, может, так и есть. Тест по крови показал, что отец я, но разве можно быть настолько равнодушным к своему ребенку? У меня перед глазами совсем другой пример — мой брат. Видя, как он готовится к отцовству, я чувствую настоящую зависть с горьковатым привкусом. Они с Ди вместе ходят на родительские курсы, в бассейн, на прогулки. Они вместе ждут своего малыша. Я тоже жду, когда ребенок Лизы родится, наверное, больше всех жду этого дня. Потому что уверен — стоит мне его увидеть, я пойму безо всякого ДНК-теста, мой он или нет. И если это не мой сын, я начну ее искать.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!