— Если бы она сделала аборт, я бы завалил ее цветами, — перебиваю брата, — а сейчас нет. Хочешь, отправь сам. И перестань заниматься сводничеством, Рус, если хочешь остаться моим братом. Никакого общения с ней я не планирую. Если Лиза надеется получить содержание, у меня есть свои условия. Никаких соцсетей и выставления личной жизни напоказ. Общение только по делу. Если я решу, что она недостаточно хорошо следит за ребенком, она с ним быстро попрощается. Можешь ты ей это передать, а нет, донесут мои адвокаты. Смотрю на часы, прощаюсь и выхожу из здания роддома. Глава 17 Два года шесть месяцев спустя Соня — София, где сводка по последним сделкам? — Все в файлах, Олеся Александровна, — успокаиваю свою руководительницу. — А визуал? Ты точно все проверила? — Конечно, — заверяю уверенно, — не волнуйтесь так. — Как же не волноваться, Глеб Дмитриевич мне голову свернет, если под рукой не окажется нужной цифры. — Они у вас в подкорку зашиты, — смеюсь, — так что если даже техника откажет, вы без нее справитесь. — Что ты такое говоришь! — Олеся придирчиво осматривает себя в зеркале. — Техника не может отказать. Наш финансовый отдел вот уже месяц лихорадит. Компания готовится к масштабной сделке с крупным заказчиком, и наша задача — убедительно доказать, что мы лучшие, и никто кроме нас не справится с поставленной задачей. Олеся моя непосредственная начальница. Конечно, утверждал меня в должности Каменецкий, наш генеральный. Но работаю я со Славиной, и работаю на полную отдачу. Как Ольшанский и обещал, его протекция закончилась на том, что меня взяли на испытательный срок. Дальше всего пришлось добиваться самой. И я работала как проклятая. Брала на себя все больше обязанностей, как будто пряталась за сухими безликими цифрами. У меня было не так много времени до родов, а незаменимых людей, как известно, нет. Но я должна была ею стать. Убедить. Доказать. Что можно работать дистанционно, показывая не меньшую эффективность чем когда находишься в офисе. И у меня получилось. По крайней мере, в декрете я продолжала работать, приезжая в офис по мере необходимости. И очень переживала, что когда моя девочка родится, мне придется разрываться между ней и работой. Но все вышло совсем не так, как я ожидала. Когда мне на грудь положили мою малышку, я почувствовала себя самой счастливой на свете. Гладила крохотные пальчики, мокрые темные волосики, и думала, что никогда никого так не любила. О том, что я родила, я написала только Анне Анатольевне. Мы все это время поддерживали общение, она стала для меня очень близким человеком. Маме я так ничего и не сказала о дочери. Мы созваниваемся очень редко, и то я звоню с корпоративного телефона, чтобы она не знала моего номера. Наши разговоры все больше напоминают сводку новостей — сухо и официально. По крайней мере, с ее нынешним мужем у нее все хорошо, и каждый раз когда я заканчиваю разговор, испытываю облегчение. Стоит ли писать Демиду, долго не могла решить. С одной стороны, он мне очень помог, а с другой после того, как я развелась с Айдаровым, он в моей жизни больше не появлялся. Не хотелось, чтобы он решил, будто я навязываюсь в родственники. Но не успела я прийти в себя, мне еще в родзале на телефон пришло сообщение: «Ну и где?» Не сдержала улыбку, отправила снимок детской ручки с розовым браслетиком и надписью «Дашкова София, девочка». Дата, время, рост и вес. В ответ сразу же получила: «Не ломайся, я не глазливый». Улыбаясь до ушей, отправила ему фото малышки, которая крепко спала, сжав ручки в кулачки. Демид ответил смайлом с поднятым вверх пальцем, а следом прислал несколько видео, на которых были записаны резюме очень приятных пожилых женщин. И подпись: «Выбор за тобой. Я всех проверил лично. Эти подошли больше всего». Это были кандидатуры в няни, которых отобрал для нас с Маюшей Ольшанский. Я выбрала одну из рекомендованных Демидом, Полину Львовну, и до сих пор она моя незаменимая помощница. Благодаря ей я уже через две недели смогла появиться в офисе. Поначалу приезжала только по необходимости, между кормлениями дочки. Но когда Маюшка подросла, я смогла работать по свободному графику, пока няня с дочкой гуляли или Майя спала. Конечно, я не могу не думать о Рустаме. Со временем боль предательства притупилась, или я просто к ней привыкла. Но и ненавидеть его у меня тоже не получается. Потому что моя дочь — копия своего отца. Когда я смотрю на ее черные блестящие глазки, темные густые волосы, не могу думать о том, что было бы, если бы Рустам ее увидел. И иногда, совсем ненадолго, мне даже бывает его жаль. Он бы ее обожал, точно так же как ее обожаю я. Как можно не любить такое чудо? Но это быстро проходит, особенно когда я напоминаю себе, что у Айдарова растет сын. Я больше ничего о нем не знаю. Как он живет, с кем. Женился ли он на Лизе, есть ли у него еще дети. Специально не ищу никакой информации об Айдаровых и очень надеюсь, что они обо мне давно забыли. Демид несколько раз приезжал в город, но виделись мы тоже недолго. И я ничего не спрашивала о Рустаме. Квартиру, которая осталась мне при разводе, Демид помог продать. Не сам, конечно, прислал риэлтеров. Они же помогли с покупкой, и теперь у нас с малышкой есть своя квартира, не съемная. Даже осталось на машину. Я преодолела свой страх и рискнула пойти на курсы водителей. Такси и корпоративный транспорт не всегда удобен, особенно когда хочется прогуляться в выходной день. Я обожаю дни, когда отпускаю Полину Львовну, и мы вместе с дочкой едем за город. Она агукает в детском автокресле на заднем сиденье, а я чувствую себя просто до неприличия счастливой. Но сегодня у нас аврал, Майя с няней, а я в который раз проверяю, чтобы все материалы для презентации были на месте и не случилось никаких сбоев. — Как я выгляжу? — Олеся все еще крутится перед зеркалом. — Отпад, — нисколько не кривлю душой, потому что это правда. Ей всего тридцать, она красавица, которая следит за собой и знает себе цену. Она ко всему прочему еще и умная, но я не уверена, что для мужчин это слишком важно. — Готовы? — Каменецкий заглядывает в кабинет. — Поехали. Мы выходим по очереди, и я сама не могу объяснить, почему меня охватывает непонятная дрожь. Выступать буду не я, а Олеся. Дальше дело за юристами и самим Глебом Дмитриевичем, почему тогда у меня ноги мелко дрожат, а саму накрывает паника? Уже сидя в машине, объясняю свое состояние неопытностью — мне еще ни разу не приходилось участвовать в подобных мероприятиях. Сама не знаю, почему Каменецкий решил, что я должна сопровождать их на эти переговоры. Да, я отвечу за каждую цифру, но все-таки, руководитель финансового отдела Славина, а не я. В конференц-зале уже людно, сажусь по правую сторону от Славиной, раскладываю перед собой нужные папки. Негромкий гул затихает, распахивается дверь, в зал входит делегация. Впереди размашисто шагает мужчина, от одного взгляда на которого меня прошивает тысячевольтным разрядом. Сердце бешено колотится, ноги немеют, мне хочется тихо сползти под стол. Потому что прямо передо мной на расстоянии вытянутой руки он, моя бывшая любовь и мой бывший муж. Рустам Айдаров. *** Переговоры давно идут, а я не могу собраться с мыслями. Слов не различаю совсем, звуки сливаются в один сплошной гул. В душе полный раздрай. Мне кажется, присутствующие уже в курсе, что это мой бывший муж, и поэтому все только на меня и смотрят. Конечно, это совсем не так, на меня никто не обращает внимания. Даже Рустам. Он сидит по диагонали, на меня не смотрит, внимательно слушает Славину. Это я не могу от него отлипнуть, наблюдая из-под полуприкрытых век. Рустам изменился. Если раньше это был просто красивый мужчина, то сейчас в нем появилось что-то незнакомое, опасное. Хищное. Или я просто от него отвыкла? Раньше он был для меня родным, а теперь я вижу перед собой взрослого, уверенного в себе, и главное, чужого мужчину. Чувствую себя подростком, который не знает, куда деть руки. В итоге хватаюсь за спасительный карандаш и так его сдавливаю, что всерьез рискую сломать пополам. Мысли сбиваются в нестройный рой, превращаясь в голове настоящую кашу. Откуда здесь взялся Айдаров? Когда мы были женаты, компания мужа носила другое название. Может, это не случайность, и он нарочно выбрал нашу фирму? Или он что-то узнал о дочери? Сердце проваливается ниже выложенного широкой плиткой пола. Если это так, мне конец. Одного взгляда на Майюшу достаточно, чтобы понять, кто ее отец. Конечно, Рустам не отнимет у меня ребенка, но и в покое меня точно не оставит. Снова придется прибегать к помощи Демида и убегать? Но я так основательно осела в нашем городе, мне здесь нравится. Я уже выбрала для дочки садик и даже присматриваю школу. Славина говорит много и долго. Затем выступает руководитель отдела продажников, юристы. Айдаров внимательно слушает и по-прежнему не обращает на меня никакого внимания. И я уже смелее разглядываю бывшего мужа. Его вид как всегда безупречен. Белоснежная рубашка выглажена, костюм сидит идеально. Раньше я за всем этим следила, а кто следит сейчас? Лиза? Почему-то от этой мысли становится муторно.