— Нет, — вдруг качает он головой, и я чувствую собственное бессилие. — Нет? — переспрашиваю. — Что же мне тогда делать? Снова бежать, теперь уже с ребенком? Бросать работу, налаженный быт только потому, что моему бывшему мужу нужно… Кстати, ты так и не сказал, что тебе от меня нужно. Мы говорили обо мне. — Ничего. — Что? — от неожиданности осекаюсь. — Мне ничего от тебя не нужно, Соня, — говорит Айдаров ровным спокойным голосом, но я вижу, насколько обманчиво это спокойствие. — У тебя есть ее фото? — Чье? — я не туплю, просто он каждый раз так стремительно меняет тему разговора, что я не успеваю выворачивать на виражах. — Твоей дочери. Она похожа на тебя? Такая же красивая… — Рустам подносит ладонь к моему лицу, но не касается, так же, как я его. Мы оба боимся сгореть в одном и том же пламени. — Незачем смотреть на мою дочь. Если тебе ничего от меня не нужно, тогда к чему все это? — взмахиваю рукой, неопределенно обозначая «все это». — Оставь меня в покое, Рустам, мы в разводе. — Не могу, — отвечает он очень серьезно, нависая надо мной, — хочу на тебя смотреть. Просто тебя видеть. Больше ничего, Соня. Ничего. Глава 23 Рустам Она не верит. Смотрит исподлобья, а у меня в груди щемит, так хочется опустить голову ниже к нежной белой шее, выглядывающей из воротника строгой блузы. Туда, где свисают выбившиеся из прически тонкие пряди, закручивающиеся кольцами. Они у нее такие же непослушные как и были. Смотрю, не могу наглядеться. Она мало изменилась, моя Соня, и я ее не обманываю. Я не преследую никаких целей. Мне нахер не нужен здесь филиал, и Каменецкий нахер не нужен. Я собирался продать ему оборудование и на этом закончить, а теперь не могу. После того, как ее увидел, все снова вернулось. Я готов теперь с Каменецким местами поменяться, только чтобы каждый день Соню видеть. Ей очень идут все эти деловые шмотки, она в них такая старательная, серьезная. Даже в ресторане, куда я повез их с этой цаплей Славиной на обед, была серьезная и собранная. А у меня как в домне внутри все горело и плавилось. Вел машину и представлял, как мы возвращаемся в офис в мой новый кабинет, я смахиваю со стола бумаги, двигаю монитор и усаживаю Соню на стол. Расстегиваю блузку, шелк скользит с плеч, и она сама ее с себя снимает. Юбку можно оставить, я только расстегну молнию и подтяну до талии, а там пускай болтается. В ресторан приехал уже не домной, а вулканом, который все считали потухшим, а он вдруг начал плеваться пеплом. Внутри которого плещется и клокочет огненная лава, и когда она вырвется наружу — вопрос времени. Но моя девочка смогла меня остудить всего несколькими словами. «У меня есть ребенок. Дочь» Я чего угодно ожидал услышать, только не это. Нет, я понимал, что за Соней мужики толпами ходить будут, она просто сама не знает, насколько притягательна. Но рожать от первого встречного она точно не стала бы. Значит, говорит правду. Хотела отомстить и залетела. Чего же так больно, сука, а? Получается, отомстила. Смотрю на упрямо поджатые губы и с трудом сдерживаюсь, чтобы не смять их как раньше, не впиться в ее горячий влажный рот. Может и правда послать нахер Каменецкого? Или отдать проект кому-то из заместителей? Я же сдурею тут, уже дурею, когда на нее просто смотрю. Рукой стену готов продавить, только чтобы пересилить себя и не прикоснуться. Нельзя. Не имею права. Пока она не захочет, пальцем не трону. А вот смотреть могу, поэтому будет она сидеть у меня в кабинете, никаких приемных и межкабинетных стен. Между нами и так непреодолимая стена, пусть и невидимая, но пробить ее я не стану и пытаться. Это все то, что я наворотил, разваливая наш брак. И это мой сын. А вот ее ребенок мне не кажется преградой, странно, да? Мне безразлично, есть эта девочка или нет. И я почти не ревную Соню к тому мудаку из бассейна. Дельфин, сука, водоплавающий… — Значит, говоришь, залетела? — склоняюсь ниже, чтобы втянуть носом воздух у ее виска, и задерживаю дыхание, чтобы подольше продлить свой наркоманский кайф. — Да, — вздергивает повыше подбородок, и мне снова хочется впиться в ее губы. Но я проявляю невиданную выдержку. Сверхъестественную. Можно обращаться в службу аномальных явлений, пусть фиксируют рекорд. — После того как я потеряла ребенка, я побоялась делать аборт, — добавляет Соня, отправляя меня в нокаут. Нашего ребенка. Нашего. Из-за меня. А от левого мужика родила. Не хочется верится, что это правда. Она какой была, такой осталась, хоть ребенок совсем маленький. Полтора года… Высчитываю в уме. Это она забеременела через три месяца после того, как уехала с Демидом. Хочется вхерачить кулаком в стену, но я не должен пугать Соню. И это не мой офис, свои проблемы я должен решать на своей территории. В отеле, где я живу, есть спортзал, надеюсь, груша там тоже есть. Соня изворачивается, открывает дверь и выбегает из кабинета, а я продолжаю упираться в стену теперь уже двумя руками. Надо узнать больше о Сониной семье. Каменецкий мало что знает, уверен, значит придется сегодня выгулять цаплю Олесю. Они вместе работают, может Соня с ней делилась. И пусть скажет адрес. Мне нужно увидеть их. Всю эту ее семью. В первую очередь дельфина, от которого забеременела моя Соня. И если он хороший отец и муж, отвалю, клянусь. А если нет, то… Отталкиваюсь от стены и разминаю кисти до хруста. Мне срочно нужен спортзал с грушей, желательно в человеческий рост. А еще информация, поэтому иду искать свою личную секретаршу. И первым ее занятием будет забронировать столик на двоих в ресторане, а со Славиной я договорюсь сам. Соня С утра окончательно перебираюсь в кабинет к Айдарову. После вчерашнего разговора, больше похожего на выяснение отношений, мы быстро вернулись к формату «руководитель-секретарь». Мне даже не пришлось ставить никаких условий. Я долго остывала в туалете. Зачем-то несколько раз мыла руки, плескала в лицо холодной водой а когда возвращалась обратно, была полна решимости наплевать на все и отказать Каменецкому. Вплоть до увольнения. — София, будь добра, забронируй на вечер столик на двоих на семь вечера, — сказал Айдаров, не отвлекаясь от ноутбука, стоило мне ступить на порог кабинета. — Куда именно? — уточнила я. Мысленно уже готовилась послать его к черту, если столик планировался на нас двоих. К счастью, Айдаров то ли внял моей просьбе, то ли сказал правду. Ему от меня не нужно НИЧЕГО. — Не знаю. Спроси у своей начальницы. — Хорошо. И больше никаких «покажи фото своей дочери» и «ты его знаешь?» Попросил сесть рядом за стол, развернул монитор, чтобы удобнее было, и гонял по таблицам и цифрам. У меня к вечеру мозг дымился от перенапряжения. Спросила у Славиной про ресторан, и она светясь от счастья выбрала «Абориген». Я забронировала столик и весь вечер старалась не думать, как они с Айдаровым сейчас проводят время. У меня своя головная боль. Я уже сто раз пожалела, что ляпнула про семью, не нужно было этого делать. А теперь думай как сделать так, чтобы Богдан согласился мне подыграть. Использовать парня втемную мне не позволит совесть. Проворочавшись полночи, решаю, что лучше всего будет сказать ему правду. Захочет помочь, поможет. Нет, буду думать, что делать дальше. Утром Богдан сам пишет, приглашает пообедать. Сразу же соглашаюсь и заверяю, что вчера был форсмажор, он не повторится. Что у нас появился новый руководитель, который всех строит. Богдан прислал утешающий смайлик, я отправила благодарность с сердечком. Прихожу в офис и обнаруживаю, что забыла на старом рабочем месте свой планинг. Иду в финотдел, надеясь, что Славина еще не приехала. Но она уже сидит в кабинете, и я по одному мельком брошенному взгляду понимаю, что она не в духе. Хочется узнать подробности, но сама я ничего не спрашиваю. И дело даже не в субординации, я банально не готова знать правду, если у них с Айдаровым что-то было. Но по Олесе сложно сказать, что она провела феерическую ночь любви. — Кофе со мной попьешь? — просительно спрашивает Славина и сразу развеивает мои сомнения. — Они с Каменецким на склад с утра укатили. Будут к двенадцати, так что расслабься. Мы пьем кофе, и временно бывшая начальница жалуется на испорченный вечер. — Если Каменецкий думает, что ты ему много нашпионишь, то он ошибается, — мрачно заключает Олеся. — Этот Айдаров тот еще жук. Я так и не поняла, как это вышло, но пока мы ужинали, он у меня вытянул информацию о половине сотрудников. Я опомнилась уже когда десерт принесли. И главное, ничего прямо не спрашивал, так, по мелочи. Я ему о себе хочу рассказать, а он о других выспрашивает. — Да? И о ком? — силюсь выглядеть незаинтересованной. — Да хоть бы о тебе, — с досадой отвечает Олеся, и я чуть не давлюсь кофе. — А что спрашивал? — Как давно ты работаешь в компании, сколько твоей малой… А я веришь, убей не помню. — Верю, — успокаиваю бывшую начальницу и внутренне ликую. Все же я в ней не ошиблась!