Переглядываемся с братом. От его убитого потерянного вида саднящая боль только усиливается. Киваю в сторону автомобиля, рассаживаемся по местам и трогаемся с места. — Я не отдам этой твари своих детей, ясно вам? — доносится с заднего сиденья. Диана чеканит слова, они звучат как капли воды, шипящие на раскаленной сковородке. — Твой муж ни при чем, Ди, — стараюсь чтобы мой голос звучал спокойно, она и так на взводе, — во всем, что произошло, виноват лишь я один. — Вы оба, — звучит как приговор, — вы оба виноваты. Ты, что впустил в нашу семью эту гадину, а он, что не защитил моего сына. Рус накрывает руками голову, Диана отворачивается к окну. Давлю на газ и вылетаю на проспект. Мне нечего сказать в свое оправдание. Ди права, я виноват. Метка геолокации, которую сбросил Демид, ведет за город. Вдавливаю педаль газа до упора, и мы несемся по трассе на максимальной скорости. Смотрю в упор сквозь лобовое стекло, а перед глазами проносятся как будто забытые, а на самом деле живущие в памяти кадры. Ди держит на руках обоих малышей, когда мы с Русом приходим в роддом. Ди выговаривает мне, какой я плохой отец, ласково гладит Амира по голове, а он утыкается ей в колено и трет глаза кулачком. Странное дело, теперь, когда на мне не висит груз вины за нелюбовь к сыну, я с удивлением обнаруживаю, что чувствую к нему точно такую же привязанность и ответственность, как к Дамиру. Выходит, я все это время знал? Чувствовал? Ну бред же. Разве так бывает? Еще удивительнее, что все равно не воспринимаю Дамира как чужого. Слова Астафьева «этот мальчик не имеет никакого отношения к вашей семье» вызывают только глухое раздражение. Как это не имеет? Он наш, независимо от того, чей он на самом деле. Хотя чей, нам только предстоит выяснить. Догадки есть, но пока это только догадки, и я гоню машину по автобану, неумолимо приближаясь к истине. Бросаю взгляд в зеркало внутреннего обзора. Ди сидит, обхватив себя руками, и смотрит в одну точку. Руслан рядом напряжен и взвинчен, не сводит глаз с жены, наши взгляды то и дело пересекаются в зеркале. «Я не отдам этой твари своих детей». Она это сказала, и по лицу брата я понял, что он считает также. Я всегда знал, что они с Ди хорошие родители. Настоящие. Если они вычеркнут меня из своей жизни, будут правы. За все надо платить, но если бы я мог выбирать, я не задумываясь бы отдал сейчас свою жизнь за жизнь Амира. Справедливый обмен. Болезнь все равно никуда не делась, и с ней предстоит долгая борьба. Просто это бремя оказалось переложено с одних плеч на пару других. И сказать, что я почувствовал облегчение будет ложью. Наоборот. Меня придавило еще сильнее, но я сделаю все, чтобы мы выбрались. Не пожалею ни сил, ни денег. Деньги, бизнес, проекты — все это пыль. Все это ничего не стоит, если на кон поставлена жизнь кого-то из Айдаровых. Руслана, Дианы. Их детей. Обоих. Или нашего с Русом старшего брата. Для меня разницы нет. Теперь нет. *** Когда за окнами начинают мелькать серые постройки промзоны, сверяюсь с навигатором. До точки, которую сбросил Демид, еще пара километров, но пейзажи уже наводят уныние. Выходит, не врут об Ольшанском, когда говорят, что он работает жестко. Нет, я конечно не думаю, что он подвесил Лизу за связанные руки над чаном с серной кислотой. Скорее, Демид решил таким образом облегчить процесс получения информации. И я с ним полностью солидарен. Хотя лично я за чан с кислотой и не сомневаюсь, что Рус с женой тоже. Подъезжаем к серым воротам, сейчас они нараспашку. Судя по рекламным бордам, это склады. Охранник осматривает машину, сверяет номера и поднимает шлагбаум. Нас ждут. Вдоль по территории тянутся длинные складские постройки. Выпрыгиваю из машины, Руслан хочет помочь Диане, но она сердито отталкивает его руки. — Где они? — сверкает в меня глазами. Достаю телефон и качаю головой. Я в самом деле не знаю. Набираю Демида, он берет трубку сразу же. — Вас сейчас проводят, — отвечает коротко и отбивается. В двери показывается знакомое лицо, узнаю одного их охранников Ольшанского. — Идемте за мной, — то ли зовет, то ли командует. В точности как его работодатель. Ди рвется первой, но я бережно оттесняю ее в сторону. Это мое право, не собираюсь его уступать никому. Даже матери, у которой украли ребенка. — Сюда, — показывает охранник на дверь, за которой виднеется лестница, ведущая в подвал. Даже так? Судя по приподнятым бровям брата, он тоже впечатлен. Обмениваемся предупредительными взглядами, и он как будто случайно придерживает жену за талию. — Давай я вперед, Ди, буду тебя придерживать, а то здесь слишком крутая лестница. Что отвечает невестка уже не слышу, быстро сбегаю по ступенькам вниз и сразу попадаю в просторное помещение, посреди которого стоит большой письменный стол. Потертый, видавший виды, но целый. На столе полусидя расположился Демид, листающий экран смартфона. Рядом стоит начатая бутылка воды в стекле. На он шум поднимает голову и встает со стола, пряча телефон в кармане костюмных брюк. В таком антураже его белоснежная рубашка смотрится ярким пятном. — Быстро, — похвально кивает. Беглым взглядом окидываю помещение. Если бы мне пришло в голову напугать кого-то до полусмерти, лучше места не придумаешь. Все в меру мрачно и неотвратимо. Судя по виду Лизы, пристегнутой наручником к торчащей из стены скобе, она прочувствовала эту неизбежность в полной мере. Наручники это просто стопроцентное попадание. Конечно, Демид не считает, что она представляет опасность. Скорее, использовал их как элемент психологического давления. И перекошенное от страха лицо Лизы лучшее тому подтверждение. — Атмосферно тут у тебя, — одобрительно киваю в ответ брату, и мне кажется, в его глазах мелькает усмешка. Вслед за мной в помещение входят Руслан с Ди. Все происходит молниеносно, никто из нас не успел поймать момент, когда Диана метнулась к Лизе и схватила ее за волосы. — Тварь, проклятая гадина, — она кричит так, что у нас закладывает уши, — как ты посмела украсть моего сына! Не сговариваясь, бросаемся с Русом к ним и вдвоем пытаемся оттащить бьющуюся в истерике Ди. Он держит ее за талию, а я по одному разжимаю пальцы, вцепившиеся в волосы скулящей от страха Лизы. Демид молча наблюдает за происходящим и не вмешивается. И только когда у нас получается оторвать Ди от Лизы, поворачивается к столу и берет бутылку с водой. — Выпейте и успокойтесь, — он протягивает бутылку Диане, которая тихо воет, накрыв руками голову. Рус обнимает жену за плечи и стреляет полным ненависти взглядом в угол, где пристегнута Лиза. Я стараюсь на нее не смотреть, боюсь не сдержаться. Внутри кипит, бушует целый коктейль чувств и эмоций. Обжигает нутро, облизывает оголенные нервы, выворачивает наизнанку. И если я подойду ближе, уверен что не сдержусь. Задавлю как гадину, даже удовольствие испытываю, когда представляю как мои руки смыкаются на ее шее. И пусть меня посадят, но она должна поплатиться. За мой разрушенный брак с Соней, за нашего ребенка, которого я возможно бы смог полюбить. За все, чего я лишился из-за этой грязной сучки. А для меня тюрьма как раз будет достойным наказанием. — Давайте все возьмем себя в руки и послушаем нашу гостью, — слышится спокойный, уравновешенный голос Демида, и даже зареванная Ди смотрит на него с благодарностью. Кто-то должен сохранять ясность ума, а у Демида это получается лучше всех нас. Тем временем он поворачивается к Лизе. — Что ж, теперь твой выход. Ничего не хочешь рассказать? — Я вам не сказочник, чтобы рассказки рассказывать, — буркает Лиза. — Не вопрос. Знаешь, я слышал, женская психика очень чувствительна и подвержена стрессам, — Демид принимает озабоченный вид. — Если ты внезапно возжелаешь свести счеты с жизнью, не справившись с депрессией в связи с болезнью сына, тебя ни один человек не осудит. Поверь моему опыту. А он у меня богатый, можешь не сомневаться. — Не сомневаюсь, — сквозь зубы цедит Лиза. — Но я правда не знаю, что вас интересует. Вы лучше спрашивайте, что надо, я постараюсь ответить. Демид поворачивается к нам и окидывает вопросительным взглядом. — Мой сын, — хрипит Диана, она совсем сорвала голос, — Дамир… чей? — Мой, — Лиза не смеет посмотреть ей в глаза, она смотрит куда угодно, только не на Диану. Руслан внезапно срывается и заряжает кулаком в стену буквально в нескольких сантиметрах от ее головы. — Сука, — он ревет как раненый зверь, — проклятая сука. Как ты могла? — У меня не было выхода, — бормочет Лиза, отшатнувшись от удара. Ее лицо белое как мел. — Он должен был поверить, что ребенок его. Иначе бы я ни за что… Она кивает в мою сторону, и меня накрывает. В глазах темнеет, кулаки непроизвольно сжимаются. С трудом заставляю себя не сорваться с места, иначе я ее просто убью. Хочу сказать и не могу, не хватает воздуха. Грудь распирает от бешенства, из нее вместо слов вырываются сплошные хрипы. Демид, до этого внимательно наблюдающий за нами, решает вмешаться. — Кто отец твоего… — начинает он, но осекается под взглядом Ди, ясным от ненависти. И поправляется. — Кто отец Дамира Айдарова? Та молчит, смотрит исподлобья, и Демид терпеливо переспрашивает. — Лиза, кто отец Дамира? Я недостаточно понятно расписал тебе, что будет если ты вместо того, чтобы выдать интересующую нас информацию, начнешь выдрачиваться? Лиза вскидывается, в ее глазах отражается неподдельный страх. Даже интересно становится, что такого ей пообещал Демид.