Не кое-какие, а все. Мне все надо если не закончить, то хотя бы подтянуть. Чтобы после меня никому не пришлось ничего разгребать. — А ты что, надолго собрался? — спрашивает Демид. — Надолго, — поправляю ремень, разглаживаю воротник рубашки. — Пацана лечить надо, — говорит брат, а я чувствую себя неловко под пронизывающим взглядом. Как будто он мои мысли читает. — Вылечим, — отвечаю уверенно, — у него теперь нормальные родители есть. Говорю и сам в это верю. Почему-то пока считал Амира своим, не верил. Не верил, что смогу вытянуть сына. А в Руса и Ди верю, они смогут. Ди до неба доберется и там всех уломать сумеет. — Ну что, поехали? — зову брата с невесткой. Прощаемся с Демидом и садимся в машину. Уже выруливая с территории склада вижу в зеркале Ольшанского. Он продолжает стоять и задумчиво смотреть вслед уезжающему автомобилю. Соня — Надо же, такой мужик красивый, а такой невезучий, — Славина перемешивает в тарелке салат и щедро посыпает его перцем. Я еще не встречала женщин, которые бы любили острое так как Олеся. — И где справедливость? Она задумчиво отправляет в рот крутон и начинает жевать. Окидывает взглядом мою нетронутую тарелку, вскидывает брови. — А ты почему не ешь? — Не хочу, — честно отвечаю, — нет аппетита. — Ты случайно не беременная? — подозрительно смотрит Славина и даже чуть привстает. Заглядывает через стол, как будто хочет убедиться, что я не прячу там семимесячный живот, который она с утра по какой-то причине не заметила. Вместо ответа фыркаю и качаю головой. — Скажете тоже. У меня уже есть, мне достаточно. Могу добавить, что и не от кого. Отношения с Богданом поставлены на паузу, из новых никого не добавилось. Могу, но не хочу. — Одно другому не мешает. Тогда может тебе нужен отпуск? Выглядишь ужасно. Или на крайний случай сходи к врачу, может даст тебе больничный. — Спасибо, — надеюсь, это звучит совсем не язвительно. Потому что я меньше всего сейчас настроена язвить. Да еще и с начальницей. Тем более что на правду не обижаются, а я самом деле выгляжу неважно. Как раз полчаса назад разглядывала себя в зеркале в туалете. Лицо бледное, на скулах пятна, под глазами тени. — Тебе гинекологу надо показаться. И эндокринологу, — со знанием дела заявляет Олеся, и я сокрушенно вздыхаю. — Лучше сразу к психиатру, — говорю полушутя, но в реальности я бы действительно начала с невропатолога. Я плохо сплю. Мне снятся тревожные сны, которые будят меня среди ночи, и я потом долго не могу уснуть и лежу, глядя в темный потолок спальни. Но Славину сложно сбить с оседланного конька одной фразой. Она с радостью принимает мяч на своей части поля и шурует в атаку. — Я бы на твоем месте не шутила, а пошла и проверилась на все подряд. А то не дай боже будет как у Рустама. Жили, жили, и на тебе. Славина особо тактичностью не отличается, и обычно я не обращаю внимания. Но сейчас едва справляюсь с желанием надеть ей на голову тарелку с несъеденным салатом. Потому что она не просто надавила на болевую точку, она по этой болевой точке проехалась асфальтоукладчиком сначала в одну, потом в другую сторону. — Просто так ничего не бывает, — продолжает Олеся, — нужно диагностировать болезнь и установить причину. Или я не права? Вяло соглашаюсь, что права, вот только причину я знаю и без нее. Мне каждую ночь снится Рустам. Часто с сыном. Я знаю, что Амир болен лейкозом, и не могу не думать об этом двадцать четыре на семь. Я даже пробовала ему написать. Недавняя попытка была как раз утром, пока ехала на работу. Но отправить так и не осмелилась, ни одного сообщения. Все, что я писала, я писала искренне, надеясь поддержать Айдарова. Но стоило перечитать собственную писанину, меня будто окатывало со шланга ледяной водой. Зачем это ему? Чем ему сейчас поможет? Ставила себя на его место и понимала — ничем. Ничего ему не поможет. — Думаю, он к жене вернулся, — продолжает терроризировать Славина, — такая беда не может их не сблизить. И здесь я тоже полностью с ней согласна. Как бы до этого ни вел себя с Лизой Рустам, общее горе наверняка изменило их отношения. Перед глазами до сих пор стоит его лицо — посеревшее от страха и закаменевшее. Он всегда таким был — не любил отражать эмоции, сразу прятал их внутрь. Подальше. Поглубже. И чувствами своими Айдаров всегда умел управлять в отличие от, к примеру, меня. Так разве я имею право влезать сейчас между ним и матерью его больного сына, даже если он буквально две недели назад собирался переезжать к нам в город? С трудом досиживаю до конца обеда и пешком отправляюсь в офис. Олеся уезжает по делам, и я радуюсь, что есть возможность пройтись в одиночестве, подставляя лицо под ласковые солнечные лучи. Достаю телефон, нахожу нужный номер и некоторое время не решаюсь нажать на дозвон. А вдруг он занят? Разгар рабочего дня вообще-то, ну разве что у него не закончился обеденный перерыв. Но ведь он сам говорил, что я могу звонить когда захочу… Нажимаю кнопку вызова, он отвечает не сразу. И все равно я рада слышать его голос. — Привет, Демид. — Привет, — звучит из динамика резкий голос. — У тебя срочно? Я сейчас не могу. Как бы занят. Можно тебя позже набрать? — Конечно, — тушуюсь, — звони. Буду рада… *** Я уже успела покормить Майю ужином, как раздается звонок. — Ну что ты там хотела? — слышу в динамике вместо привета. Голос Демида звучит глухо и нетерпеливо. Похоже, я опять невовремя. Тянет ответить, что ничего, но я не позволяю эмоциям взять вверх. В конце концов это мне нужна от него информация. — Да так, думала поболтать. — Ну раз поболтать, тогда открывай, — говорит Демид. Я замираю, не веря своим ушам. — А ты… где? Я и догадываюсь, и не верю, а Демид как будто видит мое ошалевшее лицо, отвечает все так же нетерпеливо: — Как где? У тебя под дверью. Говорю, же открывай. Глава 37 Соня У меня просторная прихожая, но Демид умудряется заполнить собой не меньше трети пространства. Я нахожусь все еще в состоянии, близком к шоковому, а он как ни в чем ни бывало сует мне увесистый пакет. В другой руке у него объемная коробка. — Возьми, я не помню, что ты любишь, взял всего понемногу. И козявке тоже… А кто это там прячется? — говорит он совсем другим голосом и садится на корточки. — Иди сюда, козявка, знакомиться будем. Я твой дядя Демид. Оборачиваюсь. Майюша выглядывает из дверного проема и закрывает ладошкой рот. Ей и любопытно, и боязно одновременно. — Доченька, иди сюда, не бойся, — зову ее в прихожую. Малышка подбегает, жмется спиной к моим ногам и с интересом смотрит на Демида. — Я не козявка, я пчелка, — сообщает доверительно Демиду, не переставая вжиматься в мои ноги. — Пчелка Майя. Меня захлестывает волна умиления. Мой ребенок способен превратить меня в растопленный воск за считанные секунды. — Да-ааа? Правда-аа? — Демид демонстрирует изумление. — Ну тогда держи, пчелка, это тебе.