– Да что ты говоришь! – возмутилась Жанна. – Тише… Да, Марика так давила на Игоря, что он теперь ненавидит Зину. Марика, она странная. Очень, очень упрямая. Иногда надо остановиться, а Марика не может. Она словно обезумела в своем желании присвоить Игоря себе, любыми путями. Мне и ее жалко до невозможности, и Зину тоже. Жанна молчала, опустив голову. Ольга хотела подлить ей вина, но Жанна отодвинула бокал: – Нет, все. Голова потом болеть будет. Я ведь почти не пью. – Что ж ты не предупредила! – Немного могу, но не больше одного бокала. – Жанна помолчала, потом добавила с печальной улыбкой: – Ненавижу пьяных. Зачем люди вообще напиваются? Превращаются потом в свиней… Вот если бы придумать такой напиток, со вкусом алкоголя, но чтобы – не алкоголь! – Так спиртное пьют не столько за вкус, а как раз за другие его качества, – возразила Ольга. – Это понятно, но… – Жанна опять сбилась. – Ах, какой же Игорь негодяй! – Он в тебя влюбился. – Да пошел он… – отмахнулась Жанна. – Ты так пробросаешься, смотри, – осторожно произнесла Ольга. И поймала себя на мысли, что ей, пусть это и неправильно, приятно. Приятно оттого, что Жанна теперь ненавидит Игоря. – Мне все равно. Можно и без этого всего прожить. Без мужчин, без семьи. Столько дел, столько всего интересного! Ольга увидела, как у Жанны в полутьме опять блестят глаза, раздуваются крылья носа. – Я тебе тоже расскажу кое-что о себе. Я ведь не только потому из Москвы удрала, что там с работой стало плохо. Я уехала оттуда из-за мужчины. Его зовут Руслан, и он десять лет не дает мне покоя, ходит следом. – Десять лет? Он маньяк? – испугалась Ольга. – Маньяк, да! – с ненавистью произнесла Жанна. – Я уж чего только не делала… И говорила с этим Русланом, просила его отстать, и в полицию на него жаловалась. Без толку. – Он не сможет тебя тут найти? – Надеюсь, нет. – Я слышала, такое явление называют «сталкинг». Когда кто-то кого-то преследует… – Да, это сталкинг, – кивнула Жанна. – И сталкинг мне теперь везде мерещится: в жизни, в кино, в книгах… Вот недавно смотрела старое кино, «Служебный роман», и вдруг осознала, что та милая дама, героиня по фамилии Рыжова, тоже занимается сталкингом! Преследует мужчину, который ее не любит, и у него могут быть неприятности от ее преследования – как в личной жизни, так и на работе… Он уже в окно готов лезть от ее навязчивого внимания! Но почему-то все ее жалеют, а не того мужчину, Самохвалова. Чужая любовь, когда ее постоянно тычут под нос, – это невыносимо, это отвратительно… На застекленной веранде, где была свалена летняя мебель, зажегся свет. – Марика… – прошептала Ольга. – Тс-с, при ней об Игоре – ни слова. Да, ты правильно сделала, что сбежала из Москвы. Тут тебя никто не найдет. Марика вышла на крыльцо, вытряхнула какой-то половик. Заметила Ольгу с Жанной. Делать нечего, Ольга махнула ей рукой. Изобразила в воздухе какие-то знаки. Марика поняла без слов, взяла раскладной стул с веранды, бокал, подошла к столу. – За погоду давай, Марика, – произнесла Ольга. – Давно такой жары не было. А то Жанна не пьет больше сегодня. – За погоду, – засмеялась Марика. – А я вам скажу: если сначала такая жара, то потом ураган будет. Точно. – Не придумывай, не будет, – отмахнулась Ольга. – Я редко пью, но иногда позволяю себе, когда стресс… Этот Алекс меня просто из колеи выбил. – Да его все тут боятся, – согласилась Марика. – Я на втором этаже убиралась, из окна его видела. Жанна, а про какое видео он тогда говорил? – Это неважно, – вздохнула Жанна. – Да, еще про видео… – оживилась Марика. – А чего ты свои видео в соцсети не выкладываешь? Ух, такая бы реклама нашей «Мечте» была! – Не могу, – призналась Жанна. – Меня преследует один мужчина, он может вычислить, где я сейчас прячусь… И Марике Жанна тоже рассказала историю о мужчине, который не дает ей покоя. Назвала и имя – Руслан. – А ты в полицию на него жаловалась? – выслушав, с интересом спросила Марика. – Конечно. Только полицейские не нашли в его действиях состава преступления. А он маньяк, самый настоящий. – Понятно… Пока человека не убьют, дело не откроют, – хмыкнула Марика. – Слушай, а если этот Руслан все-таки найдет тебя? Появится вот прямо здесь? Что тогда делать будешь? – Не знаю! – Жанна истерично рассмеялась. – И что, ждать, пока он тебя убьет? Все маньяки рано или поздно нападают на своих жертв. – Марика! – с укором воскликнула Ольга. – А что, обычное дело, – не унималась Марика. Она сама налила себе еще вина, уже второй или третий бокал. – Зачем терпеть? Иди да убей его первой, упреждающе, так сказать. – Марика! – Ольга застонала от бесцеремонности своей работницы. Только бы Жанна не приняла слова Марики всерьез, не обиделась бы. Жанне и без того несладко из-за этого Руслана… Бедная девушка. – Да что ты мне рот затыкаешь, Оль… – не унималась горничная. – Я тебя научу. Послушай меня, Жанна. Никто и не заподозрит тебя. Короче, ты видела наш форт? Если хитростью заманить туда твоего Руслана, а потом столкнуть вниз, в каменную воронку, то никто к тебе и не привяжется. Подумают, что он сам туда упал. В позапрошлом году там один псих убился. Его волной смыло на камни, он сознание потерял и захлебнулся, потому что небольшой шторм поднялся, захлестнул форт. Нашли только на следующий день. Проход на дамбу потом закрыли. Если б мне понадобилось кого убить, я именно так и поступила бы. – А как я на дамбу Руслана заманю, если она закрыта? – опять истерично расхохоталась Жанна. – Спокойно заманишь! Там же охраны нет. Только табличка да лентами этими ограждающими перевязано… их только перешагнуть. Фотографы туда постоянно лазят, ничего их не останавливает! – с азартом возразила Марика. – Убей своего врага! – Все, все, на сегодня хватит. – Ольга выхватила бутылку из рук Марики. – Уже поздно, давайте спать, девочки. До такого уже договорились, что страшно… Ольга ушла к себе, и Жанна с Марикой тоже. Ночью Ольга спала плохо, ворочалась с боку на бок. Она опять отчетливо ощутила, что все вокруг живут какой-то своей, насыщенной жизнью. У них есть мечты, мысли, желания. У Жанны все еще впереди, у Марики есть Зина. Да, Марика немного чокнутая, да, к Жанне привязался какой-то там преследователь, но все они, что Жанна, что Марика, – живут. В отличие от нее, Ольги. Жанна Жанна уже закрыла глаза и начала потихоньку проваливаться в сон, когда вдруг телефон рядом на столике завибрировал. Она протянула руку к телефону и, моргая спросонья, уставилась на экран. «Елена». Елена – мама. Она далеко, на другой стороне земного шара, где сейчас еще день. – Алло? – неохотно отозвалась Жанна. – Жанна, здравствуй. Надеюсь, я не слишком поздно? Пыталась рассчитать время, чтобы и мне было удобно, и тебе… – нейтрально-доброжелательным голосом защебетала мать. Типичный голос психолога – успокаивающий, не дающий повода придраться к интонациям. – Я тебе написала вчера, но ты почему-то не открыла мое сообщение. – Еще не заглядывала в почту, – вяло согласилась Жанна. – Что-то произошло? – Нет, все в порядке, но, если ты помнишь, мы не беседовали с тобой с Нового года. – Мы и не беседовали тогда, – пробормотала Жанна. – Я отправила тебе открытку с поздравлением, а ты не ответила. – Да? Ну прости. Я тогда совершенно замоталась. Все эти праздники, Тэд простудился… Тэд – мамин второй муж. Американец. И мама Елена – не Елена, а Хелен Рот, американка. Детский психолог. Мама с юности усердно занималась английским, потом училась в педагогическом на психолога… Добилась своего – вышла здесь замуж за американца, уехала с ним в Америку. Там у мамы родилось трое детей: два брата и сестра Жанны. Мама вела блог в одной из социальных сетей, писала статьи и книги на тему детской психологии, была популярным автором на своей второй родине. На главной странице у мамы, в так называемом профайле[1], было указано многое, но только не то, что у Хелен Рот есть взрослая дочь, живущая в России. Вот как так, человек пишет о себе, о своих трех детях, муже и словно забывает о своем четвертом ребенке – Жанне? – Мам… Ой, прости, я знаю, ты не любишь, когда я тебя так называю… Елена. Елена, я чувствую, что я тебе не просто не нужна, я тебе мешаю, – сказала Жанна. – Это опять из-за того, что я не указываю информацию о тебе? – живо отозвалась мама. – Я же объясняла: это вопрос моего имиджа и востребованности. Ни к чему лишние вопросы. У меня много просьб о консультациях, мои книги покупают… Большинство здесь даже не в курсе, что я из России. Никто не должен знать, что я русская! Нет, тут к остальным приезжим относятся хорошо, и о личной жизни вопросов не задают, это нетактично, и никому дела нет, но… – Вот именно, получается, одну тебя это волнует, – усмехнулась Жанна. – Люди не должны знать, что я из России, и точка! А тебе почти тридцать лет, и ты до сих пор предъявляешь мне какие-то претензии! Это смешно, детка… – печально засмеялась мама. – Живи уже своей жизнью. – Ты права. – Ну все, была рада слышать тебя. Рада, что у тебя все в порядке… Я, собственно, именно в этом и хотела убедиться. Доброй ночи! Экран погас. Жанна положила телефон на тумбочку. Сна уже не было ни в одном глазу. Подобные разговоры, хоть и очень редкие (от силы два или три раза в год), выбивали Жанну из колеи. Она не знала, что сказать собственной матери, но и молчать тоже не могла, недовольство нет-нет да и прорывалось, вот как сейчас. Хотя на самом деле претензий к матери у Жанны имелось много больше. Только озвучить она их не решалась. Почему ты уехала, мама? Почему не забрала меня с собой, мне ведь было всего семь лет? Очень тяжело маленькой девочке без мамы…