- Не только человечек, госпожа Люцема. Смею надеяться, я неплохо управляюсь с женщинами любой расы. Я специально не стала сдерживаться и прыснула в кулачок. Демонстративно, чтобы от Люцемы не ускользнуло. Но она не собиралась сдавать позиции: - Смотрите-ка, господин Камарис, ваша подопечная уже предвкушает, как вы будете ее, кхм, дрессировать! Смеется от радости. Сгораю от нетерпения увидеть результат! Вместо Камариса ответил сам Владыка: - Дорогая, если тебе настолько не терпится, думаю, Камарис с удовольствием продемонстрирует не только результат, но и процесс дрессировки. Хочешь попробовать? А я бы понаблюдал. Люцема насупилась. А Камарис ответил, тонко улыбаясь: - Увы, Владыка. Дрессировка женщин – дело тонкое. Вам ли не знать, что у каждого свои методы и предпочтения в нем. Одно из моих предпочтений – уединенность процесса. Не люблю наблюдателей. В этом мы с вами не сходимся. Ральдарин усмехнулся. - Ты много теряешь, Камарис. Мог бы значительно обогатить арсенал методов. - О, я не жалуюсь на его скудость, Владыка! Меня не покидала мысль, что у этого разговора есть двойное дно, которое я в упор не могла уловить. Наверно, я слишком мало еще знаю об этом мире и его обитателях, чтобы понимать их иронию… Я посмотрела на Элайсси. Кельми выглядела рассеянной и отстраненной. Ни обед, ни застольная беседа не увлекали ее особо. Казалось, она витает где-то в неведомых пространствах, видит то, чего никто больше не способен различить. Ее по-прежнему окружало незримое, но явственное облачко печали. Мужчины и Люцема иронизировали… Точнее бы сказать земным жаргоном – стебались. А она сидела, отгороженная от всех своей скорбью. Что она пережила? Кого утратила? Или что?.. В этот момент Элайсси подняла глаза. Мы сидели друг напротив друга, наши взгляды пересеклись. Что-то острое мелькнуло в ее взгляде – лишь на мгновение. Затем к ней вернулась прежняя отстраненность. Но я уже поняла, что кельми не так уж витает в облаках, а видит и слышит все, что происходит вокруг нее. - С твоего позволения, Верховный Азрайл, я удалюсь, - проговорила она. – Не успела привести себя в порядок с дороги. Он пристально посмотрел на нее. Наверно, про такие взгляды говорят, раздевающий. - Жаль лишиться твоего общества, Элайсси. Надеюсь, ненадолго. Она ответила тихо и обреченно: - Мы все здесь в твоей власти, Верховный Азрайл. Вышла из-за стола и удалилась с прямой спиной. А шлейф печали так и струился за ней невидимкой… Люцема презрительно фыркнула. - Какие скверные манеры у чужеземных женщин. Одна говорит неуместно, вторая уходит в середине обеда. Тут я не выдержала и выдала прежде, чем Ральдарин успел что-то сказать своей даме: - Зато женщины драконов просто идеал вежливости и такта. Каждый раз, когда открывают рот, оскорбляют другую женщину. В нашем мире такое считается признаком неуверенности в себе. Опешили все. Даже Камарис. Он еще не видел меня рассерженной фурией. Ральдарин видел, но все равно на миг растерялся. А потом усмехнулся и лишь молча поглядывал то на меня, то на Люцему. Не стал ничего говорить. Наверно, хотел понаблюдать, как его дама вывернется. Та злобно прищурилась. - У тебя ядовитый язычок, девочка-человечка. Аккуратнее с ним. Заставят прикусить – еще отравишься собственным ядом. Я пожала плечами. - Это вряд ли. У меня концентрация яда не такая высокая, как у некоторых… местных обитательниц. Люцема открыла рот, парировать очередной язвительной репликой, но Ральдарин хлопнул ладонью по столу. - Достаточно. Я пришел пообедать, а не слушать женские склоки. В следующий раз устрою вам прогулку, там и разберетесь, у кого язычок ядовитее. А сейчас хочу пообедать в тишине. В тишине он хочет пообедать, ну надо же. Зачем тогда надо было стравливать меня и Люцему? Он ведь специально это сделал, только непонятно, зачем оно ему. Возмущение так и пылало на моей физиономии. А Люцема покорно склонила голову. - Хорошо, Раль. Прости, что я сегодня так разговорчива. - Сегодня и всегда, - отрезал он недовольно. Больше Люцема и верно не открывала рта, лишь улыбалась Владыке заискивающе. На меня метнула торжествующий, полный яда взгляд. Мне стало противно. Надо же, какая двуличная. Меня поливает помоями, а ему улыбается. И все эти перемены у него на глазах. Неужели он не видит и не понимает? Или… ему нравится? Вот же драконище! Глава 26. Женщины Ральдарина Остаток обеда прошел в молчании, а потом мы с Камарисом вернулись к занятию. Он привел меня не в кабинет, а в скульптурно-портретную галерею, откуда меня в прошлый раз похитил шеами Леро. Камарис рассказывал о Владыках Азрайлена, показывая мне их изображения. А мой взгляд каждый раз приковывал второй трон… Трон Владычицы, который я до сих пор видела только на картинах. Я решила спросить Камариса, пока не было Элайсси. Не то чтобы я не доверяла кельми, просто подумала, что прорицатель будет откровеннее, пока мы вдвоем, а не втроем. - Скажите, Камарис, трон Владычицы пустует после смерти Аримы? Он удивленно посмотрел на меня. - Да вы, оказывается, и без меня неплохо знакомы с историей Азрайлена. - Совсем не знакома. Поэтому и спрашиваю. Как она умерла? Камарис повторил сказанное Дельдрой: Владычица Драконов поднялась в небо над глубоким озером и обернулась человеком. - Почему она так поступила?! Он покачал головой. - Я не был приближен к ней, Ирина. Мне сложно сказать. Знаю лишь… Владычица была очень эмоциональной женщиной. Ранимой, чувствительной… обидчивой. Слишком чувствительной для драконов. - Она покончила с собой, потому что кто-то ранил ее чувства и обидел?! - Я не был к ней приближен, Ирина, - повторил он. - А Ральдарин? Как он отнесся к ее смерти? Он до сих пор не женился вновь. - У него есть наследник. - Он переживал, когда она погибла? Или к нему вы тоже не приближены? Камарис усмехнулся. - Конечно, не приближен. Никто не приближен к нему настолько. Вы полагаете, Владыка Драконов делится с подданными своими переживаниями? Я скорчила гримасу. Камарис посмотрел на это и отчего-то счел нужным добавить: - Я не знаю доподлинно, что чувствовал Владыка, когда его супруга погибла. Могу лишь предполагать. Он переживал, как свойственно переживать всем мужчинам, облеченным властью. Убежденным, что чувства сделают их уязвимыми и слабыми для врагов. Он изо всех сил заставлял себя и всех вокруг поверить, что это событие никак не повлияло на него. Что в его жизни ничего не изменилось. - И что, получилось? – горько спросила я. – Поверил? - А вот настолько я к нему не приближен. Поэтому не могу вам ответить. Думаю, он сам тоже не сумеет ответить. Я дернула плечом, понимая, что Камарис просто не хочет сболтнуть лишнего. Он оценивающе посмотрел на меня, на этот жест, на выражение моей физиономии… И прибавил неожиданно: - Я могу поделиться собственными домыслами, если вам интересно их послушать. Навострила уши. - Очень интересно. У такого челове… простите, дракона не может быть пустых домыслов. Камарис вздохнул. - Видите ли, Ирина, у драконов все непросто с браком… и близкими отношениями в целом. Мы вступаем в браки по договоренности и расчету. По-другому не бывает. Но некоторые – преимущественно женщины – верят, что сумеют найти в браке любовь и близость. И это подчас случается. Крайне редко. Единицы пар обретают в браке тепло и понимание, дорожат друг другом… Мы называли таких счастливчиков – истинные пары. Но их менее десятой части. Ну и ну. У них даже есть название для счастливых браков. И даже процент высчитывают. Интересно, можно ли на Земле посчитать, какой процент пар – истинные? Камарис продолжал, приближаясь к моему вопросу: